Кома - Кук Робин (книга жизни .txt) 📗
Здание занимало целый квартал. Как ни странно, Сьюзен нашла его красивым, хотя понимала, что окружающее Институт убожество усиливает производимый им эффект. Сьюзен догадалась, что Институт был красой какого-то плана обновления и перестройки этой части города. В целом здание напоминало древнюю египетскую гробницу-мастабу или основание ацтекской пирамиды.
Сьюзен подошла к парадной двери. Она была из украшенной бронзой стали и не имела ни ручки, ни замочной скважины. Справа от двери располагался встроенный микрофон. Когда Сьюзен подошла к двери достаточно близко, голос, записанный на магнитофон, спросил ее имя и цель визита. Голос был глубокий, уверенный и размеренный.
Сьюзен подчинилась и ответила, хотя и задумалась над формулировкой цели визита. Она хотела сказать, что цель – туризм, но передумала. Шутить настроения не было. В конце концов, она ответила – с академическими целями.
Ответа не последовало. Под микрофоном загорелся красный прямоугольный световой индикатор с надписью "ЖДИТЕ". Потом свет стал зеленым, а надпись изменилась на "ПРОХОДИТЕ". Стальная дверь беззвучно скользнула вправо, и Сьюзен переступила порог.
Она очутилась в застывшем белом холле. Здесь не было ни окон, ни картин, никаких украшений. Свет, по-видимому, шел от пола, выполненного из непрозрачного, молочного цвета, пластика. Сьюзен нашла этот способ освещения любопытным и футуристичным. Она пошла дальше.
В конце холла вторая дверь беззвучно скользнула в сторону, Сьюзен вошла в следующую комнату, оказавшуюся суперсовременной приемной. Дальняя и ближняя стены были зеркальными от пола до потолка. Обе боковые стены были белыми, без малейшего пятнышка и полностью лишены каких бы то ни было украшений или деталей. Отсутствие последних производило дезориентирующее действие на посетителя. Сьюзен смотрела на стены, ее глаза пытались сфокусироваться на ее собственном изображении в зеркалах. Она замигала и постаралась определить размеры комнаты. Но, посмотрев на зеркало дальней стены, Сьюзен видела только свое бесконечно повторяющееся изображение.
В комнате стоял ряд литых стульев из белой пластмассы. Свет так же, как и в холле, шел с пола, и стулья отбрасывали на потолок причудливые тени. Сьюзен почти собралась усесться, как в дальней зеркальной стене, скользнув, открылась дверь. В приемную вошла высокая женщина и направилась прямо к Сьюзен. Глаза женщины были глубоко посажены, а линия носа по-гречески прямо переходила в линию лба. Ее профиль напомнил Сьюзен классические черты лиц на камеях. Женщина была одета в белый брючный костюм, так же как и стены, лишенный всяческих украшений. Только карманный дозиметр виднелся в кармашке жакета. Выражение лица женщины было бесстрастным.
– Добро пожаловать в Институт Джефферсона. Меня зовут Мишель. Я покажу вам наш институт, – голос ее был, как и лицо, лишен выражения.
– Спасибо, – сказала Сьюзен, глядя в глаза женщине. – Меня зовут Сьюзен Уилер. Надеюсь, вы ждали меня? – Сьюзен позволила своим глазам еще раз обежать комнату. – Выглядит очень современно. Я никогда не видела ничего подобного.
– Да, мы ожидали вас. Но прежде чем мы начнем, я должна предупредить вас, что внутри очень тепло. Думаю, что вам лучше оставить свое пальто здесь. Пожалуйста, оставьте также и сумку.
Сьюзен сняла пальто, немного смущенная измятой и испачканной униформой медсестры, которая все еще была надета на ней. Потом она вынула из сумки свой черный блокнот.
– Итак... Предполагаю, что вы знаете, что Институт Джефферсона – госпиталь для интенсивной терапии. Другими словами, мы ухаживаем только за пациентами, хронически требующими интенсивной терапии. Большинство наших больных находятся в коматозном состоянии. Этот госпиталь был построен как передовой проект с участием фондов Министерства Здравоохранения, Просвещения и Социального Обеспечения, хотя финансирование его текущей работы производится из частных источников. Госпиталь имел большой успех в качестве учреждения, освобождающего койки в блоках острой интенсивной терапии в городских больницах. В действительности, работа госпиталя настолько успешна, что аналогичные медицинские учреждения строятся или планируются во всех больших городах страны. Исследованиями доказано, что такой госпиталь экономически эффективен в любом городе с населением более миллиона человек... Извините, почему бы нам не присесть? – Мишель указала на два стула.
– Благодарю вас, – ответила Сьюзен, садясь на один из стульев.
– Посещение Института Джефферсона строго ограничено из-за метода ухода, который здесь используется. Мы разработали принципиально новую методику, но если люди к ней не подготовлены, они могут реагировать очень эмоционально. Поэтому посещать больных могут только близкие родственники, но лишь раз в две недели по заранее запланированной схеме.
Мишель сделала паузу в своем монологе, а затем слегка улыбнулась.
– Должна сказать, что ваш визит в высшей степени необычен. Обычно мы принимаем группу медиков разного сорта каждый второй вторник месяца, для них у нас разработана специальная программа. Но так как вы пришли сами по себе, мне приходится импровизировать. Но у нас есть короткий фильм, если хотите.
– Безусловно.
– Хорошо.
Мишель не сделала ни малейшего движения, но в комнате вдруг стало темно, а на обращенной к ним стене стали мелькать кадры фильма. Сьюзен была заинтригована. Она подумала, что, наверно, фильм проецируют через прозрачную часть стены, служащую экраном.
Фильм напомнил Сьюзен старые кинохроники. Его устаревшая информация казалась анахронизмом в этом сверхсовременном окружении. Первая часть фильма была посвящена концепции интенсивной терапии госпиталя. Показывалось, как министр здравоохранения, просвещения и социального обеспечения обсуждает этот вопрос с составителями социальных программ, экономистами и организаторами здравоохранения. Острые проблемы спиралеобразно возрастающих цен на медицинское обслуживание составляла стоимость длительной интенсивной терапии. Эта мысль была проиллюстрирована графиками и схемами. Мужчина, комментирующий схемы, был невыносимо скучен и банален, как и костюм, который был на нем надет.
– Ужасный фильм, – сказала Сьюзен.
– Согласна. Все правительственные фильмы такие. Вы начинаете думать, что у них совершенно нет воображения.
Фильм продолжался. Демонстрировалась церемония открытия Института, во время которой политики улыбались и отпускали идиотские шутки. Потом опять последовали графики и схемы, доказывающие, как много средств удалось сэкономить с помощью госпиталя. Показали несколько сцен, иллюстрирующих, как Институт Джефферсона освобождает места для ухода за острыми больными в отделениях интенсивной терапии в городских больницах. Для сравнения приводилось количество медсестер и другого персонала в Институте Джефферсона и в БИТе обычной больницы, необходимое для интенсивной терапии одинакового числа больных. Люди, набранные, чтобы наглядно показать это количество, были сняты на пленку бесцельно слоняющимися по автостоянке. В конце фильма показали сердце госпиталя – большой компьютер, имевший и аналоговую часть, и цифровую. В заключительном слове подчеркивалось, что все функции и гомеостаз организма больных мониторятся и поддерживаются компьютером. В конце фильма зазвучала маршевая музыка, как в финале военных фильмов. Когда исчез последний кадр, свет в комнате включился.
– Я бы смогла обойтись без этого фильма, – улыбаясь, сказала Сьюзен.
– Ну да, но в нем хотя бы подчеркивается экономическая сторона проблемы. Это основная идея, заложенная при создании Института. Ну а теперь следуйте за мной, я покажу вам основные части Института.
Мишель встала и направилась к зеркальной стене, где находилась дверь, через которую она вошла. Дверь открылась. И тут же закрылась, едва они вышли через нее в коридор длиной метров пятнадцать. Дальний торец коридора был покрыт зеркалами от пола до потолка. Проходя по коридору, Сьюзен заметила и другие двери, ведущие из него, но все они были закрыты. На дверях не было никаких выступающих частей. По-видимому, все они открывались автоматически.
