Во тьме - Шаттам Максим (книга жизни TXT, FB2) 📗
— Да, прямо картина кисти Гигера. Брэтт, мы уезжаем в Филиппсбург, держите нас в курсе, если что-то изменится или если Кил решит двигаться в том же направлении.
Повесив трубку, Аннабель не смогла сдержать вздох восхищения. Боб действительно оказался хитрецом. Он выискивал жертву, узнавал ее привычки. Потом дожидался, когда погода испортится, и переходил к действию. Он должен был постоянно иметь на прицеле две-три потенциальные жертвы. Как только метеослужбы сообщали, что вскоре начнется дождь, снегопад или гроза, он выползал из укрытия и набрасывался на наиболее уязвимую жертву. Вот почему никаких свидетелей! Кто будет смотреть по сторонам, когда идет дождь? Все бегут, опустив голову, чтобы вода не лилась за шиворот, согнувшись, спеша, никто не фланирует, разглядывая мир вокруг. Но даже если хоть какие-то свидетели и были — например, кто-то сидел у окна, — люди не особенно замечают что-либо сквозь пелену снега или дождя.
Аннабель покачала головой.
Да, почерк Боба. Очень хитер. Изобретателен и терпелив. А когда погода была нормальной, что в Нью-Йорке и прилегающих штатах — редкость, он действовал по ночам, выбирая пустынные места.
— Все в порядке? — спросил ее Тэйер.
— Да. Я поняла, что Боб, за которым мы гоняемся, своего рода гениальный преступник. И что тип из ФБР, взявшийся вести дело, тоже дока.
— В смысле?
— Джек, бери бумаги, все расскажу в машине. Пора получить кое-что у шерифа Мердока.
Словно рассмеявшись прямо в лицо Аннабель, на Манхэттен резко опустилась непроницаемая тень густых облаков, скрыв в полумраке стеклянную перегородку и поглотив последние лучи солнца.
И опять пошел снег.
54
Стены тут были выкрашены зеленой эмалью, покрыты пошлыми граффити и царапинами, дверь и зеркало, ничего больше.
Посреди комнаты, на одном из двух стульев, расположилась хрупкая Джанин Шапиро. Из рукавов бежевой блузы торчали ее запястья — настолько худые и тонкие, что выглядели они как две кости. Пальцы нервно перебирали по столу — крошечные пальчики, напоминающие постоянно находящиеся в движении желтоватые лапки двух тропических насекомых. Огромные карие глаза как будто заполняли собой почти все изможденное лицо.
Специальный агент Кил вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Джанин вздрогнула.
Нейл Кил провел целый час, наблюдая за Джанин через прозрачное зеркало; за это время, казалось, нарастающее беспокойство сломило последнее сопротивление женщины. Он положил пред ней листок бумаги и ручку:
— Джанин, мне хотелось бы продолжить нашу беседу.
Он прервал предыдущий допрос рано утром, заметив, что его точные вопросы по поводу поступков ее брата заставляют Джанин все сильнее колебаться.
— Вы можете мне громко прочитать текст, лежащий перед вами? Я прошу.
Джанин вздрогнула и повиновалась:
— «Я согласна отвечать на вопросы, которые мне будут заданы, и не нуждаюсь в присутствии адвоката. Мое решение отвечать на вопросы без адвоката не является спонтанным».
— А теперь поставьте ваши инициалы и подпишите.
— Думаю, я уже подписывала нечто подобное, — едва слышно дрожащим голосом возразила Джанин.
Кил посмотрел на нее, наклонив голову, как мать, умиляющаяся своим ребенком.
— Не надо противиться, — уверил он ее дружеским, теплым тоном. — Не я ли так долго и верно описывал все, что вам пришлось пережить? Давайте, Джанин, вы же видите, что я хочу вам помочь.
Он наклонился к ней и подал ручку. Джанин опустила взгляд и подписала.
— Прекрасно, — произнес Кил, садясь напротив нее. — Движемся дальше?
Вынув из кармана куртки диктофон, он положил его на стол, нажал клавишу «запись», назвал свое имя, имя собеседника, дату и время допроса.
— Я многое теперь знаю, Джанин, — про смерть ваших родителей, о том, как именно ваш брат стал вас использовать. Я знаю, что жертва — вы, что он принуждал вас делать такие вещи… Ради него вы по ночам ходили в церковь, наняли собственного двойника, чтобы вести домашнее хозяйство, мазали витраж кровью жертв во искупление грехов, все это теперь ясно. Нам надо сделать вот что: поговорить о виновнике. О том, кто заставил вас спуститься в эту бездну. Расскажите мне о Лукасе. Как все началось?
Жизнь промелькнула перед глазами Джанин, она с трудом подавила рыдания. Восстановив дыхание, она, подыскивая слова, начала тихо рассказывать:
— Лукас всегда был «ходоком». Ему нравились девочки. Потом он стал просить меня помочь ему — приглашать моих приятельниц; каждый раз это кончалось плохо, у меня не осталось друзей…
— Понимаю. А у Лукаса друзья были? Например, он с кем-то виделся в последнее время? Приглашал друзей домой?
— Редко. На самом деле, будучи подростком, Лукас постоянно твердил, что хочет вступить в одну из банд, уверял, что братство — это здорово. Но по своей натуре он был одиночка, не думаю, что он мог бы связаться с какой-нибудь бандой…
— Он знал многих людей, да? А близко? Выбирался куда-нибудь с приятелями?
— Редко.
Кил потер шею, размышляя. Колебания женщины были ему понятны, он отнес их на свой счет: ему пришлось вспомнить немало плохого, чтобы заставить ее говорить. Продуманным жестом он выключил диктофон.
— А эти мужчины, вы их знаете? — спросил он.
Джанин недоверчиво посмотрела на него:
— Я… не знаю, хочу ли продолжать, может, надо позвать адво…
Агент Кил резко ударил кулаком по столу.
— Отлично! — воскликнул он. — Я делаю все, чтобы понять вас, составить протокол в вашу пользу, а вы? Что вы делаете? Сомневаетесь! — Он встал и, наклонившись, навис над нею: — Джанин, подумайте! Готов отчет о вскрытии девушки, найденной в Ларчмонте, из него ясно видно, что вы задушили ее своими руками! Даже если ваш адвокат окажется асом, предоставит суду доказательства, что ваш брат заставил вас сделать это, и вам удастся избежать смертной казни, вы все равно почти всю жизнь проведете за решеткой. А если вдруг он — бездарь, тогда… И поверьте мне, у вас не хватит денег на хорошего адвоката, а те, которых может предоставить вам государство… я-то их знаю… — Взяв ее за подбородок, он заставил женщину посмотреть себе в глаза: — Джанин, если вы не поможете мне сейчас, вам конец. Это нужно решить, не откладывая, и ваше дело буду оформлять я, Джанин. Помогите мне спасти вас.
Он выжидал целую минуту; в свете неоновой лампы отбрасываемая им гигантская тень целиком накрыла хрупкую женскую фигуру.
— У Лукаса почти не было друзей, — наконец произнесла она. — Только парни из его «группы», как он их называл.
Специальный агент Кил снова включил диктофон:
— Вы их знаете?
Джанин покачала головой:
— Нет, но Лукас часто говорил, что втроем они бы смогли сделать все что угодно, что они составляют необыкновенное трио, да, именно так он и говорил — «необыкновенное трио», ему нравилось называть их так.
Кил торжествовал: теперь он узнал, сколько их.
— Значит, трое, — повторил он. — Вы кого-нибудь из них видели?
— Нет, но я знаю, что один из них — негр. Лукас познакомился с ним в тюрьме, он говорил о нем как о своем подручном.
Спенсер Линч. Ничего нового. Стремясь сохранить спокойствие, Кил сжал зубы. Нужен серьезный след, никаких второстепенных.
— И был еще один, Боб.
— Боб? — переспросил агент.
Кил стал надеяться, что женщина обладает дополнительной информацией относительно автора открытки, найденной копами у Спенсера. Видимо, этот парень и руководил сектой.
— Да, так его и зовут. Лукас говорил о нем как о силаче. Этот Боб и распространяет знания о Калибане.
— А Калибан — это что такое?
Джанин вздрогнула:
— Новая сила.
— Бог?
— Нет, Лукас говорил, что лучше. Калибан — высшее наслаждение, власть. Средство стать сверхчеловеком. Лукас без конца повторял слова Боба: «Калибан — это голоса хозяев».
— Джанин, я сейчас задам вам один не совсем деликатный вопрос, прошу вас на нем сосредоточиться. Знаете ли вы, почему Боб мог убить вашего брата? Они спорили?
