Мститель - Форсайт Фредерик (книга жизни .TXT) 📗
— Перехват?
— Два быстроходных патрульных катера, один всегда на воде. Вокруг полуострова запретная зона в одну милю. Допускаются только грузовые корабли и только по согласованию с нами.
— А под водой? С аквалангом?
Ван Ренсберг пренебрежительно хмыкнул.
— С аквалангом? Сейчас вы увидите, что из этого выйдет.
По рации он связался со скотобойней, отдал короткий приказ. Они пересекли поместье, подъехали к портовым кранам. Макбрайд наблюдал, как корзину внутренностей выгрузили на металлический желоб, и ее содержимое заскользило вниз, чтобы упасть в море с высоты тридцати футов.
Несколько секунд ничего не менялось. Потом первый треугольный плавник разрезал воду. Шестьдесят секунд море бурлило. Ван Ренсберг рассмеялся.
— На питание нам грех жаловаться. Мяса много. Мой работодатель не ест мясо, но охранники едят. Многие из них, как и я, из Южной Африки, и мы никогда не откажемся от хорошего стейка.
— И что?
— Когда забивают домашнюю скотину, барашка, овцу, свинью, бычка, внутренности свежими бросают в море. С кровью. В море полно акул. Белые, тигровые, черноплавниковые, акулы-молоты, каких только тут нет. На прошлой неделе один из моих людей упал за борт. Катер тут же развернулся, чтобы подобрать его. На это ушло тридцать секунд. Они опоздали.
— Его не смогли поднять на борт?
— Большую часть подняли. Но не ноги. Он умер двумя днями позже.
— Похороны?
— В море.
— Значит, акулам он все-таки достался целиком?
— Надеюсь, насчет моря вам все ясно? С Адрианом ван Ренсбергом шутки плохи.
— А как начет горного хребта, через который я попал к вам?
Вместо ответа Ренсберг протянул Макбрайду полевой бинокль.
— Посмотрите. По краям его не обойдешь. Отвесные склоны уходят в воду. Спуститься днем невозможно. Человека на склоне сразу засекут.
— А ночью?
— Допустим, он спустился. И что дальше? Путь вам преграждает забор с колючей проволокой. До особняка больше двух миль. Не забудьте про охраняемую защитную стену. Он не пеон, не охранник. Его быстро обнаружат… а потом с ним разберутся.
— А как насчет речки, которую я видел? Не может он попасть в поместье по ее руслу?
— Правильно рассуждаете, мистер Макбрайд. Позвольте показать вам нашу речку.
Ван Ренсберг поехал к аэродрому, достал из кармана пульт дистанционного управления, подал сигнал на включение электромотора, приводящего в движение ворота. Они выехали на взлетно-посадочную полосу, остановились у того места, где вода вытекала из-под нее, вылезли из кабины, подошли к краю взлетно-посадочной полосы.
Кристально-чистая вода шевелила водоросли, растущие на дне.
— Что-нибудь видите? — спросил майор.
— Нет, — ответил Макбрайд.
— Они в тени, под взлетно-посадочной полосой.
Не вызывало сомнений, что это фирменный трюк южноафриканца. Для этого он привез с собой кусок говядины. Бросил в воду, и она просто вскипела. Макбрайд увидел, как стая пираний вырвалась из-под взлетно-посадочной полосы и сотни острых зубов вонзились в мясо.
— Достаточно? Я покажу вам, как мы обеспечиваем себя водой без ущерба для безопасности. Поехали.
На ферме ван Ренсберг провез Макбрайда вдоль всего русла реки, показал, где вода отбирается в ирригационные системы или на другие хозяйственные нужды. Каждый водоотвод заканчивался тупиком.
Главное же русло плавно изгибалось и возвращалось к взлетно-посадочной полосе. У самого ее конца, но по другую сторону забора вода с обрыва сбрасывалась в море. Причем русло в этом месте сужалось, так что скорость воды заметно увеличивалась.
— Около самого края на дне установлена пластина с длинными заостренными штырями, — пояснил ван Ренсберг. — Любого, кто попытается уйти этим путем, вода понесет к морю между двумя бетонными стенами. Острия пустят ему кровь. А что потом? Разумеется, встреча с акулами.
— Но ночью?
— А, вы еще не видели собак? Их двенадцать. Доберманы. Натасканы не трогать людей в форме и еще двенадцать человек, руководство, в любой одежде. Разумеется, отличают их по запаху.
Их выпускают на территорию фермы после захода солнца. После этого любой пеон и незваный гость проживет здесь лишь несколько минут, пока собаки не подбегут к нему. После этого шанса выжить у него не будет. Как и у вашего наемника. Что он собирается сделать?
— Не имею ни малейшего понятия. Если у него есть хоть толика здравого смысла, полагаю, он уже отправился восвояси.
Ван Ренсберг снова рассмеялся.
— И поступил правильно. В Южной Африке, в Каприви-Стрип, у нас был лагерь для смутьянов, которые причиняли много неприятностей городским властям. Я заведовал этим лагерем. И знаете, что я вам скажу, мистер ЦРУ? Из лагеря никому не удалось убежать. Ни одному человеку.
— Это впечатляет, будьте уверены.
— Хотите, расскажу, как я этого добился? С помощью минных полей? Нет. Прожекторов? Нет. Поставил два концентрических сетчатых забора с колючей проволокой поверху, а между ними поселил диких животных. В прудах крокодилов, в траве — львов. И ни у кого не возникло желания попасть им в зубы. — Он посмотрел на часы. — Уже одиннадцать. Я отвезу вас по дороге к нашему блокпосту в седловине. Полиция Сан-Мартина пришлет за вами джип, на котором вас доставят в отель.
Они возвращались к воротам в поселок-колонию и к дороге, ведущей к блокпосту, когда под приборным щитком затрещала рация. Ван Ренсберг выслушал сообщение, переданное ему из радиорубки в подвале под особняком. Оно ему явно понравилось. Он отключил рацию и указал на горный хребет.
— Люди полковника Морено этим утром прочесали джунгли от шоссе до гребня и нашли лагерь американца. Брошенный. Вы, скорее всего, правы. Я думаю, он увидел достаточно, чтобы понять, что соваться сюда не стоит.
Впереди показались большие ворота, ведущие в поселок, и ряды белых домиков за ними.
— Расскажите мне о ваших сельскохозяйственных работниках, майор.
— А что о них рассказывать?
— Сколько их? Где вы их берете?
— Примерно тысяча двести. Все преступники, нарушившие законы Сан-Мартина. И не стремитесь казаться святее папы римского, Макбрайд. В Америке есть колонии-фермы. Здесь тоже колония-ферма. И живут они, если сравнить с тюрьмами Сан-Мартина, очень даже неплохо.
— А после отбытия срока наказания их отпускают домой?
— Нет, — отрезал ван Ренсберг.
«Билет в один конец, — подумал американец, — выписанный полковником Морено и майором ван Ренсбергом. Пожизненное заключение. За какие правонарушения? Переход улицы в неположенном месте? Громкие крики в ночное время? Морено должен обеспечивать постоянную подпитку, поставлять все новых и новых пеонов взамен выбывающих».
— А как насчет охранников и обслуживающего персонала особняка?
— Это другое дело. У нас контракты. Все, кто работает в особняке, там и живут. Остаются там, когда хозяин в резиденции. Только охранники и руководство вроде меня могут входить на территорию непосредственно резиденции и выходить за пределы стены. Обслуга — никогда. Полотеры, садовники, официанты, служанки… все живут за стеной. Пеоны, которые работают на ферме, живут в своем поселке. Только мужчины.
— Ни женщин, ни детей?
— Нет. Они здесь не для того, чтобы плодиться и размножаться. Но есть церковь. Священник внушает им только одно — абсолютное повиновение.
Он не стал упоминать, что для тех, кто пренебрегает проповедью священника, у него припасено еще одно средство — плеть из кожи носорога, которую он с удовольствием пускал в ход на родине.
— Майор, может посторонний войти на территорию фермы, прикинувшись пеоном?
— Нет. Каждый вечер рабочие на следующий день отбираются управляющим фермы, который для этого приходит в деревню. Отобранные утром, после завтрака, собираются у ворот. Их проверяют по одному. Сколько людей нужно, столько и пропускают. Ни на одного больше.
— И сколько проходит через ворота?
— Примерно тысяча в день. Двести человек с техническими навыками направляются в различные мастерские, на мельницу, бойню, машинный двор. Остальные восемьсот — на прополку, полив, сбор урожая. Примерно двести человек каждый день остаются в поселке. Больные, уборщики, повара.
