Мститель - Форсайт Фредерик (книга жизни .TXT) 📗

Фредерик Форсайт

Мститель

Пролог

Убийство

Когда они в седьмой раз с головой опустили американского парнишку в выгребную яму, заполненную жидкими экскрементами, он перестал бороться и умер, зловонная жижа залила уши, нос, рот, горло, попала в легкие.

Покончив с этим, мужчины отложили жерди, сели на травку, посмеялись, покурили. Потом прикончили второго сотрудника благотворительной организации и шестерых сирот, взяли внедорожник, принадлежащий этой самой благотворительной организации, и уехали в сторону перевала.

Случилось это 15 мая 1995 года.

Часть I

Глава 1

Строитель

Мужчина, который бежал один, чуть наклонился вперед, борясь с болью. Борьба эта была и пыткой, и терапией. Вот почему он этим занимался.

Те, кто знает, часто говорят, что из всех спортивных дисциплин триатлон — самая жестокая и беспощадная. Десятиборье, конечно, освоить сложнее, некоторые виды требуют приложения куда большей силы, но, когда речь заходит о необходимости выдерживать длительные нагрузки, терпеть и побеждать боль, практически ни один вид спорта не может сравниться с триатлоном.

Как и в любой другой тренировочный день, триатлонист поднялся задолго до того момента, как солнце взошло над Нью-Джерси. На пикапе доехал до озера, по пути оставив гоночный велосипед, для безопасности цепью привязал его к дереву. Без двух минут пять закрепил хронометр на запястье, стянул вниз рукав неопренового костюма и вошел в ледяную воду.

Как и на Олимпиадах, где используется метрическая система, сначала он проплыл 1500 метров, почти что милю, затем вышел из воды и быстро снял костюм, оставшись в майке и трусах, оседлал гоночный велосипед. Промчался сорок километров, низко склонившись над рулем, с максимально возможной скоростью. Он давно уже промерил дистанцию на воде, так что знал, к какому дереву привязывать велосипед, чтобы выйти на берег рядом с ним. Точно так же он отмерил и сорок километров по сельским дорогам, в этот час всегда пустынным, и знал, где надо оставить велосипед и переходить на бег. От финишной черты его отделяли десять километров. В двух километрах от финиша, за воротами фермы, начинался подъем. Вот уж где приходилось выкладываться на все сто.

Боль главным образом вызывалась тем, что задействовались разные мышцы. Мощные плечи, грудь и руки пловца не требовались велосипедисту и бегуну. Они становились лишней ношей, которую приходилось тащить на себе.

Вот и велосипедисту максимальную скорость обеспечивают не те мышцы, которые задействует бегун, оставляющий за спиной милю за милей. Натренированность в одном из видов триатлона совершенно не помогает, когда дело доходит до второго или третьего. Триатлонисту необходимо развивать все три группы мышц, чтобы на финише показывать достойный результат.

Такое нелегко и в двадцать пять лет. А в пятьдесят один подобное издевательство над собой тянет на злостное нарушение Женевской конвенции о правах человека. Бегуну пятьдесят один год исполнился в январе. Он бросил взгляд на запястье и нахмурился. Хорошего мало, отставание от собственного рекорда — несколько минут. Он поднажал, борясь с главным врагом.

Олимпийские чемпионы по триатлону укладывались в два часа. Нью-джерсийский бегун — в два с половиной. Это время истекало, а ему оставалось бежать почти два километра.

После поворота шоссе 30 впереди показались первые дома родного города. Старинный городок Пеннингтон расположен на шоссе 30, рядом с автострадой 95, которая из Нью-Йорка тянется в Делавэр, Пенсильванию и Вашингтон. В пределах города шоссе зовется Главной улицей.

Пеннингтон ничем не выделяется из миллиона чистеньких, аккуратных, ухоженных маленьких городов этой части Соединенных Штатов. В центре лишь один большой перекресток: пересечение Западной Делавэрской авеню и Главной улицы, несколько не жалующихся на недостаток прихожан церквей, принадлежащих к различным ветвям христианства, Первый национальный банк и пять-шесть магазинов. Жилые дома расположены достаточно далеко от улицы, к ним ведут обсаженные деревьями боковые дороги.

Бегун направлялся к перекрестку, от которого его отделяли еще пятьсот метров. Он прибежал слишком рано, чтобы выпить кофе в кафе «Чашка Джо» и позавтракать в «Пицце Вито», но, если бы эти заведения и работали, не остановился бы.

Миновав перекресток, он пробежал мимо выкрашенного белой краской дома времен Гражданской войны с табличкой у двери «Мистер Келвин Декстер, адвокат». Это был его офис, его табличка и его частная практика, которой он занимался, когда находился в городе, а не уезжал по делам. Клиенты и соседи полагали, что он страстный рыбак, вот и ездит половить рыбку. Конечно же, они ничего не знали о квартире, которую он снимал в Нью-Йорке под другим именем.

Он заставил гудящие ноги пробежать последние пятьсот ярдов до поворота на Чесапик-драйв в южной части города. Там он жил, и угол являлся финишной чертой. Он сбросил скорость, остановился, поникнув головой, привалившись к дереву, засасывая воздух в тяжело раздувающиеся легкие. Два часа тридцать шесть минут. Далеко не лучший его результат. В радиусе, возможно, ста миль не было человека, который в пятьдесят один год мог бы к нему приблизиться, но триатлоном он занимался не ради рекордов. А для того — и никогда бы не решился признаться в этом соседям, которые улыбались и приветствовали его, когда он пробегал мимо, — чтобы этой болью перебить другую боль, постоянную, никогда не покидающую его, боль потери ребенка, потери любви, потери всего.

Бегун свернул на свою улицу, прошагал последние двести ярдов. Впереди увидел юношу, развозящего газеты, который бросил тяжелую стопку ему на крыльцо. Юноша помахал ему рукой, проезжая мимо. Кел Декстер ответил тем же.

Потом он оседлает мотороллер и поедет за внедорожником. Загрузив мотороллер в багажник, вернется назад, по пути захватив гоночный велосипед. Но сначала следовало принять душ, съесть пару-тройку высококалорийных батончиков, отжать сок из нескольких апельсинов и выпить его.

На крыльце он поднял пачку газет, разорвал общую обертку, просмотрел. Как он и ожидал, нашел местную газету, одну вашингтонскую, толстую «Санди таймс» из Нью-Йорка и запечатанный в конверте журнал.

Келвин Декстер, поджарый, со светло-русыми волосами, дружелюбный, улыбающийся адвокат из Пеннингтона, штат Нью-Джерси, не родился таким, хотя и был уроженцем этого штата. Сын строительного рабочего и официантки местного ресторанчика, он появился на свет в трущобах Ньюарка, богатых крысами и тараканами, в январе 1950 года. Родителям Келвина, в полном соответствии с нравственными нормами тех лет, не оставалось ничего другого, как пожениться после того, как встреча на местной танцплощадке и пара-тройка выпитых вместе коктейлей привели к его зачатию. Поначалу он ничего этого не знал. Маленькие дети никогда не знают, как и благодаря чему они приходят в этот мир.

Со временем они, конечно, все выясняют, иной раз страдая от этого.

Его отец был неплохим человеком. После Перл-Харбора он сразу пошел на призывной пункт, записываться добровольцем, но его оставили дома как высококвалифицированного строителя: в Нью-Джерси строились десятки и сотни фабричных корпусов, портовых складов, административных зданий.

Характер у отца был тяжелым, он, не задумываясь, пускал в ход кулаки, которые в рабочей среде обычно считались самым веским аргументом. Но при этом не злоупотреблял алкоголем, в день получки конверт с деньгами приносил домой невскрытым, старался воспитывать своего малыша в любви к стране, конституции и Джо Димаджио [1].

Но по прошествии десяти с небольшим лет, после корейской войны, с рабочими местами стало куда как напряженнее. Продолжалось только промышленное строительство, а профсоюзы полностью контролировала мафия. Келвину было пять лет, когда ушла его мать. В силу своего юного возраста он не мог понять, почему. Ничего не знал о том, что родители давно уже жили без любви, а крики и ссоры принимал как нечто само собой разумеющееся. Ничего он не знал и о заезжем коммивояжере, который пообещал лучшую жизнь и красивые платья. Ему просто сказали, что она «уехала».