Каменная обезьяна - Дивер Джеффри (книги TXT) 📗
Гимнастика у-шу очень благотворно влияет на тело и душу, но Чанга при виде этих пластичных упражнений всегда охватывала щемящая тоска. Они напоминали ему одну теплую июньскую ночь. Это было много лет назад в Пекине. Чанг вместе с другими преподавателями и студентами наблюдал за группой людей, выполняющих плавные движения, похожие на балетные па. Было уже за полночь; погода стояла прекрасная, и среди собравшихся на просторной площади царило ощущение единения. Все верили, что присутствуют при рождении нового, просвещенного Китая, которому предстоит стать величайшим государством на земле.
Чанг повернулся к сидевшему рядом с ним студенту, собираясь выразить вслух восхищение одной особенно гибкой пожилой женщиной, погрузившейся в очарование у-шу, но тут вдруг грудь юноши словно взорвалась изнутри, и он повалился на землю. Солдаты народно-освободительной армии открыли огонь по собравшимся на площади Тяньаньмынь. Вскоре подошли танки, гнавшие перед собой толпу людей, давя их гусеницами (знаменитые телевизионные кадры, показывающие студента, который останавливал танк поднятым в руке цветком, были в ту ужасную ночь редким исключением).
С тех пор Сэм Чанг не мог смотреть на у-шу, не вспоминая про те страшные события, укрепившие его позицию открытого диссидентства и навсегда переменившие всю его жизнь — а также жизнь его семьи.
Чанг перевел взгляд на свою жену и малышку, заснувшую в обнимку с белой тряпичной киской, которую сшила для нее Мей-Мей. Он долго смотрел на женщину и ребенка, затем отправился в ванную и полностью открыл воду. Раздевшись, Чанг шагнул под душ и прижался лбом к кафельной плитке, рассеянно отметив, что Мей-Мей вчера вечером удалось выкроить время и отмыть стены.
Вытираясь после душа, Чанг услышал донесшееся из кухни позвякивание посуды. Мей-Мей еще спала, а мальчишки ничего не понимали в готовке. Встревожившись, Чанг заскочил в спальню и, достав из-под подушки пистолет, осторожно прошел на кухню. Заглянув туда, он рассмеялся. Его отец готовил чай.
— Папа, — сказал Чанг, — я разбужу Мей-Мей. Она займется чаем.
— Нет-нет, пусть поспит, — остановил его старик. — Когда умерла твоя мать, я научился заваривать чай. Я могу и рис приготовить. И овощи. Правда, у меня они получаются не такие вкусные. Давай почаевничаем вдвоем.
Чжан Цзици взял железный чайник, обернув ручку тряпкой, и, захватив чашки, направился в гостиную. Отец и сын сели за стол, и старик разлил чай.
Вчера вечером, после того как Сэм Чанг вернулся домой, они с отцом достали карту и отыскали квартиру Призрака. К их удивлению, дом находился не в Чайнатауне, а дальше к западу, на берегу Гудзона.
— Когда ты придешь к Призраку, как ты попадешь в дом? — спросил старик, попивая чай. — Ты не боишься, что он тебя узнает?
Сэм Чанг тоже пригубил чай.
— Не думаю. Он спускался в трюм лишь один раз, и там было темно.
— Как ты попадешь в дом?
— Если там есть консьерж, я скажу, что пришел по делу, и назовусь Танем. Всю ночь я оттачивал свой английский. Затем я поднимусь на лифте и постучу в дверь.
— А если у Призрака есть телохранители? — спросил Чжан Цзици. — Тебя обыщут.
— Я спрячу пистолет в носке. Обыскивать тщательно меняне будут. Никто не ждет, что я буду вооружен.
Чанг попытался представить себе, как все произойдет. Он понимал, что телохранители тоже будут вооружены. И все же Чанг надеялся, что он успеет всадить одну-две пули в Призрака, прежде чем телохранители спохватятся и начнут в него стрелять. Почувствовав на себе пристальный взгляд отца, Чанг потупился.
— Я вернусь, — твердо заявил он. — Я не оставлю вас одних, папа.
— Ты хороший сын. Лучшего нельзя и желать.
— Я не прославил нашу фамилию, как должен был бы.
— Нет, прославил, — сказал старик, снова наполняя чашки чаем. — Я правильно выбрал твое имя.
Цзинь-цзы по-китайски значит «умный сын».
Отец и сын молча пили чай.
Появившаяся в дверях Мей-Мей посмотрела на стол.
— Вы уже достали рис? — спросила она, но выражение ее лица говорило просто: «Доброе утро».
— Буди Уильяма, — сказал ей Чанг. — Я хочу с ним кое о чем поговорить.
Но его отец махнул рукой, останавливая Мей-Мей.
— Не надо.
Та послушно остановилась.
— Почему? — удивился Чанг.
— Он захочет пойти с тобой.
— Я прикажу ему остаться.
Чжан Цзици рассмеялся.
— И это его остановит? Ты плохо знаешь своего упрямого сына.
Помолчав, Чанг сказал:
— Я не могу уйти, не поговорив с ним. Это очень важно.
— Какая единственная причина может заставить человека совершить такой отчаянный и опасный поступок, который задумал ты? — спросил отец.
— Забота о детях, — ответил Чанг.
Старик улыбнулся.
— Совершенно верно, сынок. Помни об этом. На такое человек может пойти только ради своих детей.
Его лицо приняло суровое выражение. Как хорошо оно было знакомо Сэму Чангу! Повелительное, непреклонное.
Он уже давно не видел своего отца таким — с тех пор, как старик заболел раком.
— Я знаю, что именно ты собираешься сказать сыну. Я сам поговорю с ним. Я настаиваю на том, чтобы ты не будил Уильяма.
Чанг кивнул.
— Как скажешь, папа.
Он посмотрел на часы. Половина восьмого. Через час ему нужно быть дома у Призрака. Отец снова подлил ему чаю. Быстро опорожнив чашку, Чанг повернулся к Мей-Мей.
— Я должен скоро уйти. А сейчас я хочу, чтобы мы с тобой посидели рядом.
Подсев к мужу, Мей-Мей положила голову ему на плечо.
Минут пять они молчали, но затем По-И заплакала, и Мей-Мей побежала успокаивать девочку. Сэм Чанг сидел, молча наслаждаясь видом жены и их новой дочери. Скоро придет пора встать и направиться навстречу своей смерти.
Райм почувствовал запах табачного дыма.
— Какая мерзость! — возмущенно пробурчал он.
— Что? — откликнулся Сонни Ли, единственная другая живая душа в гостиной. Полицейский-китаец немного подвыпил, его волосы смешно торчали в разные стороны. Времени было половина восьмого утра.
— Я имею в виду сигареты, — объяснил Райм.
— Тебе надо курить, — бросил Ли. — Очень расслаблять. Быть хорошо для тебя.
Вскоре приехал Мел Купер, а сразу же вслед за ним Лон Селитто и Эдди Дэн. Молодой полицейский двигался очень осторожно. Даже его волосы, обычно вызывающе торчащие непокорными иглами, сегодня оказались прилизаны.
— Эдди, как ты себя чувствуешь? — спросил Райм.
— Видели бы вы синяк, — пожаловался Дэн, имея в виду след от пули, полученной вчера во время перестрелки на набережной. — Я не решился показать его жене. Надевал пижаму в ванной.
Селитто с красными от недосыпа глазами принес целую пачку листов бумаги: результат работы полицейских, всю ночь общавшихся с представителями строительных организаций, которые в течение последних шести месяцев использовали серое ковровое покрытие «Арнольд Текстайл». Работа еще не была закончена, но уже сейчас список получался пугающе обширным: тридцать два здания в районе Бэттери-парка.
— Проклятие, — выругался Райм. — Тридцать два!
И в каждом, наверняка, несколько этажей, где использовались такие покрытия. Тридцать два? Он надеялся, что зданий будет не больше пяти-шести.
В импровизированную лабораторию весело вошел сотрудник СИН Алан Коу. Похоже, нисколько не смущенный вчерашним происшествием, он принялся расспрашивать о ходе расследования — как будто никакой перестрелки вчера не было и в помине.
В коридоре снова послышались шаги.
— Привет, — поздоровалась Сакс, проходя в гостиную.
Она чмокнула в щеку Райма, и тот начал было рассказывать ей про длинный список зданий, в которых использовалось ковровое покрытие «Арнольд Текстайл», но его остановил Селитто.
— Ты хорошо отдохнула?
В голосе детектива прозвучала неприкрытая издевка.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты хорошо отдохнула? Выспалась?
— Не совсем, — осторожно ответила Сакс. — А что?
