Ледовый барьер - Престон Дуглас (книги онлайн полные TXT) 📗
На полпути к концу ряда слабый звук, похожий на мышиный писк, заставил Рошфорта остановиться.
Хотя было важно спускать жидкость одновременно со всех домкратов, звук был настолько необычен, что Рошфорт отвлёкся и бросил взгляд на ряд домкратов, пытаясь обнаружить его источник. Казалось, писк исходит откуда-то из передней части ряда. Пока Рошфорт смотрел в том направлении, звук раздался снова: нечто вроде шепчущего, агонизирующего скрипа. Инженер прищурился. Домкрат номер один выглядел неправильно: он казался странным образом искривлённым.
Рошфорт не тратил времени на размышления.
— Выметайся! — Заорал он. — Махом!
Он вскочил на ноги и побежал к туннелю доступа. За ним по пятам нёсся Эванс. Теперь Рошфорт знал, что на этих домкратах лежит больший вес, чем они предполагали по самым пессимистичным оценкам: намного больший вес. И успеют ли они вовремя оттуда выбраться или нет, определяется тем, насколько больший.
Рошфорт слышал за спиной топот Эванса, который молотил ногами, кряхтя с каждым шагом. Но ещё до того, как они достигли туннеля доступа, с ужасающим треском поддался первый домкрат. За этим последовал ещё треск, затем ещё. Домкраты отказывали один за другим. После отказа третьего наступила пауза, а затем, когда враз отказали все оставшиеся домкраты, раздалась целая серия хлопков, наподобие автоматной очереди. В мгновение ока Рошфорт был окружён ослепляющими брызгами гидравлической жидкости. Раздался звук, подобный жужжанию швейной машинки — то расходились распорки и скобы туннеля. Отчаянно Рошфорт бежал сквозь брызги, и мощный напор сдавленной жидкости в клочья разрывал его одежду и обжигал плоть. Он рассчитал, что вероятность выйти отсюда живым резко падает.
Рошфорт знал, что эта вероятность — ровно ноль, когда метеорит с глухим гулом склонился к нему, подминая под собой сталь, разбрасывая грязь, слякоть и лёд, заслоняя собой сектор обзора — до тех пор, пока всё, что он видел, не закрыл сияющий, неумолимый, безжалостный красный цвет.
Когда МакФарлэйн вошёл в библиотеку «Рольваага», он нашёл там тихие группы людей, рассевшиеся по креслам и диванам. В воздухе висела атмосфера шока и уныния. Неподвижный Гарза уставился в окно и смотрел поверх пролива Франклина на остров Обмана. Амира пристроилась в уголке, прижав колени к подбородку. Бриттон о чём-то тихо разговаривала с первым помощником Ховеллом. Появился даже отшельник, доктор Брамбель. Он барабанил пальцами по подлокотникам кресла и нетерпеливо поглядывал на часы. Из главных действующих лиц недоставало лишь Глинна. Пока МакФарлэйн устраивался в кресле, дверь в библиотеку отворилась снова, и в помещение проскользнул глава ЭИР, с тонкой папкой под мышкой. За ним по пятам следовал Джон Паппап, и его улыбка и резвый шаг казались вопиюще неуместными среди хмурых лиц. Увидев индейца, МакФарлэйн не удивился: хотя Паппап не проявлял особого желания сходить на берег, на борту «Рольваага» яган постоянно находился рядом с Глинном, следуя за ним подобно верному псу.
Все глаза повернулись к Глинну, который вышел на середину комнаты. Про себя МакФарлэйн раздумывал, насколько близко к сердцу тот принял случившееся: двое его людей, в том числе главный инженер, мертвы. Но тот, как всегда, казался безразличным, спокойным, безучастным.
Серые глаза Глинна уставились на собравшихся.
— Ген Рошфорт работал в Эффективных Инженерных Решениях с самого начала. Фрэнк Эванс был сравнительно недавним сотрудником, но о его смерти мы скорбим ничуть не меньше. Это трагедия для всех нас. Но я здесь не для того, чтобы произносить панегирики. Их не пожелали бы ни Ген, ни Фрэнк. Мы сделали важное открытие, и оно дорого нам обошлось. Метеорит Одиночество оказался намного тяжелее, чем кто-либо из нас мог предположить. Аккуратный анализ данных с отказавших домкратов, наряду с высокочувствительными гравиметрическими измерениями, позволили нам провести более точное определение его массы. Она равна двадцати пяти тысячам тонн.
Несмотря на мучительное чувство шока, при этих словах МакФарлэйн побледнел. Он быстро посчитал в уме: получается, что плотность — примерно сто девяносто. В сто девяносто раз плотнее воды. Кубический фут такого вещества весит… Господи Боже! Почти шесть тонн.
Но двое мертвы. Ещё двое, поправил себя МакФарлэйн, думая о тех жалких останках костей, что некогда были его старым партнёром.
— Наша канва — двойная избыточность, — продолжал Глинн. — Мы спланировали так, как если бы всё превышало наши максимальные оценки в два раза — удвоенные затраты, удвоенные усилия — и удвоенная масса. А это означает, что мы уже спланировали, что камень будет весить почти столько же, сколько он и в самом деле весит. Потому я здесь, чтобы вам сообщить: мы можем продолжать работу по плану. В нашем распоряжении до сих пор имеются средства, чтобы его достать, перенести на судно и загрузить в трюм.
МакФарлэйну показалось, будто в спокойном голосе Глинна прозвучала новая нотка: что-то, почти похожее на триумф.
— Минуточку, — сказал МакФарлэйн. — Только что погибли два человека. Мы отвечаем…
— Вы ни за что не отвечаете, — ровно перебил его Глинн. — Мы отвечаем. И мы полностью застрахованы.
— Я говорю не о страховке. Я говорю о жизнях двоих людей. Два человека лишились жизни, пытаясь передвинуть этот метеорит.
— Мы предприняли все возможные меры предосторожности. Вероятность аварии была меньше одного процента. Невозможно избежать риска, как вы сами недавно заявили. И, к вопросу о жизнях, мы до сих пор не вышли за рамки плана.
— Плана? — МакФарлэйн с трудом мог поверить, что он услышал эти слова. Он бросил взгляд на Рашель, на Гарзу, и не смог прочитать на их лицах то негодование, которое испытывал сам. — Что это значит, чёрт возьми?
— При решении любой достаточно сложной инженерной проблемы, неважно, насколько велики меры предосторожности, происходят несчастные случаи. В данном проекте мы ожидали два смертельных исхода.
— Боже, но это же бессердечный план!
— Отнюдь. Когда планировали постройку моста «Золотые ворота», оценки показали, что за время строительства погибнут три дюжины людей. Постройка моста не была ни хладнокровной, ни бессердечной — оценка числа жертв являлась лишь необходимой частью планирования. Что является бессердечным, так это вовлекать людей в опасность без учёта риска. Рошфорт и Эванс знали тот риск, на который идут, и приняли его, — чуть ли не монотонно говорил Глинн, не отрывая взгляда от МакФарлэйна. — Уверяю вас, я скорблю безмерно — вы не можете себе представить, как я скорблю. Но меня наняли для того, чтобы достать метеорит, и именно это я и собираюсь сделать. Я не могу позволить своим личным чувствам затмить ясность суждений или ослабить решимость.
Внезапно заговорила Бриттон. МакФарлэйн разглядел ярость, поблёскивающую в её глазах.
— Скажите-ка мне, господин Глинн, сколько ещё жертв вы запланировали, прежде чем мы доставим домой метеорит Одиночество?
На какую-то долю секунды маска бесстрастности на лице Глинна, казалось, слетела от залпа с неожиданной стороны.
— Ни одной, если я могу что-то с этим поделать, — несколько холоднее сказал он. — Мы сделаем всё возможное, чтобы предотвратить новые смертельные исходы или случайные травмы. И ваше мнение, будто я считаю несколько смертей неизбежными, лишь доказывает, что вы незнакомы с оценками риска. Я подчёркиваю: не имеет значения, как осмотрительно мы работаем, всегда могут произойти несчастные случаи. С полётами то же самое: несмотря на все усилия, самолёты всё равно падают. Можно рассчитать вероятную смертность на каждый рейс. Но, несмотря на это, мы продолжаем летать. И это решение — продолжать полёты — не делает очередные смертельные исходы хоть сколько-нибудь более приемлемыми. Я понятно выражаюсь?
Бриттон в упор смотрела на Глинна, но больше не произнесла ни слова.
Затем голос Глинна неожиданно стал мягок.
— Ваши тревоги искренни, и их можно понять. Я ценю их, — он повернулся, и его голос стал слегка твёрже. — Но, доктор МакФарлэйн, мы не можем достать этот метеорит с помощью полумер.
