Историк - Костова Элизабет (читать онлайн полную книгу txt) 📗
«Когда крышка шкатулки с секретами султана откинулась, я ощутил знакомый запах — запах старых документов, пергамента или пыли веков, страниц, давно отданных во власть времени. Так же пахла книжечка с драконом на развороте — моя книга. Я ни разу не осмелился сунуть нос прямо в ее страницы, как делал иногда потихоньку с другими старинными томами, — опасаясь, может быть, уловить в ее аромате оттенок зловония или даже тайного яда.
Тургут бережно извлекал из коробки документы, обернутые, каждый в отдельности, в желтую папиросную бумагу. Все они были разного размера и формы. Тургут раскладывал их на столе.
— Я сам покажу вам бумаги и расскажу все, что знаю о них, — сказал он. — Потом вам, вероятно, захочется посидеть над ними в раздумьях, да?
— Пожалуй, что так…
Я кивнул, и он, сняв обертку со свитка, осторожно развернул его у нас перед глазами.
Пергамент был накручен на тонкие деревянные штырьки — непривычно для меня, работавшего чаще с большими плоскими листами и переплетенными гроссбухами века Рембрандта. Поля пергамента украшал яркий геометрический орнамент, блиставший позолотой и ярчайшими оттенками синего и красного цветов. К моему разочарованию, рукописный текст был написан арабской вязью. Не знаю, с какой стати я ожидал другого от документа, написанного в сердце империи, говорившей и писавшей по-арабски и вспоминающей греческий, только чтобы угрожать Византии, а латынь — при штурме ворот Вены.
Тургут взглянул на мое лицо и поспешно пояснил:
— Перед вами, друзья мои, письмо валашского паши, в котором он обещает отсылать султану все оказавшиеся у него документы Ордена Дракона. А вот счет расходов на войну с Орденом Дракона, написанный чиновником из небольшого селения на южном берегу Дуная. Он отчитывается, так сказать, за казенные деньги. Отец Дракулы, Влад Дракула, как видите, дорого обходился Оттоманской империи в середине пятнадцатого века. Чиновник исчисляет расходы на броню и — как вы их называете? — ятаганы для трех сотен пограничной стражи в Западных Карпатах. Они должны были удержать от мятежа местное население, причем он закупает для них и коней. Вот здесь, — его тонкий палец коснулся нижней части свитка, — он жалуется, что Влад Дракула — разорение и… и несносная обуза, и паша не может тратить на него столько денег. Паша в унынии и горести, и желает долголетия Несравненному во имя Аллаха.
Я переглянулся с Элен и прочел в ее глазах отражение того же трепета, что испытывал сам: открывшийся нам уголок истории был так же ощутим, как изразцовый пол под ногами или полированная крышка стола под пальцами. Люди в нем жили и дышали, думали и чувствовали, как мы, а потом умерли — как умрем мы. Я смущенно отвел взгляд, увидев волнение на ее волевом лице.
Тургут скатал свиток и уже вскрывал следующую упаковку, доставая другой.
— Вот отчет о торговле на Дунае в 1461 году, в местности, близ земель, подвластных Ордену. Как вы понимаете, границы их не были несокрушимы — они то и дело изменялись. Здесь списки шелков, пряностей и лошадей, отданных пашой местным пастухам в обмен на тюки шерсти.
Следующие два списка оказались сходного содержания. Затем Тургут развернул маленький пакет с плоским пергаментным листком.
— Карта, — пояснил он.
Я невольно потянулся к своему портфелю с набросками Росси, но Элен остановила меня чуть заметно покачав головой. Я угадал ее мысль: мы еще слишком плохо знали Тургута, чтобы обсуждать при нем свои тайны. «Пока», — мысленно оговорился я, чувствуя себя виноватым перед человеком, откровенно выкладывавшим нам все, что ему известно.
— Я так и не сумел разобраться в этой карте, друзья мои, — с сожалением говорил между тем Тургут, задумчиво поглаживая усы. — Я не узнаю местности, и к тому же, не представляю, в каком… как вы говорите?, масштабе она изображена.
Склонившись над пергаментом, я вздрогнул, узнав в нем повторение первой карты Росси — длинных хребтов с извивающейся на севере рекой.
Тургут отложил лист в сторону.
— Вот еще одна карта, как видно, дающая ту же местность более крупно.
Я узнал и эту карту и уже с трудом сдерживал дрожь возбуждения.
— Кажется, это взгорье с западной части той карты, нет? Он вздохнул.
— Но больше никаких сведений, и подписей, как видите, нет, если не считать изречений из Корана и этого странного девиза — я когда-то сделал буквальный перевод: «Здесь он живет со злом. Читающий, откопай его словом».
Я вскинул руку, пытаясь остановить его, но слишком быстро он говорил и застал меня врасплох.
— Нет, — вскрикнул я, но было поздно, а Тургут в недоумении уставился на меня.
Элен переводила взгляд от одного к другому, и мистер Эрозан оторвался от работы и удивленно рассматривал меня с другого конца зала.
— Простите, — прошептал я, — просто меня поразили эти документы. Они так… интересны.
— О, я рад, что вы находите их интересными. — Серьезная мина Тургута не могла скрыть его восторга. — А слова эти поистине звучат немного странно. Что-то от них, знаете ли, переворачивается.
В зале послышались шаги. Я нервно оглянулся, наполовину ожидая увидеть самого Дракулу, как бы он ни выглядел, но в дверях показался маленький человечек в феске, с клочковатой седой бородкой. Мистер Эрозан поспешил ему навстречу, а мы вернулись к нашим документам. Тургут достал из коробки очередной пергамент.
— Это последний, — заметил он. — Я никогда не мог его понять. В каталоге архива он числится как «Библиография Ордена Дракона».
У меня дрогнуло сердце, а на щеках Элен показался слабый румянец. . — Библиография?
— Да, друг мой. — Тургут бережно расправил пергамент. Лист казался очень древним и хрупким, а греческие строки на нем был выведены тонким пером. Верхний край упорно загибался внутрь, словно когда-то лист был частью свитка, а нижний был грубо оборван. Эта рукопись не была украшена орнаментом — просто длинный столбец тонких строк. Я вздохнул. Греческого я совершенно не знал, а чтобы разобрать этот документ, несомненно, нужен был настоящий знаток.
Тургут, видимо, разделявший мои затруднения, достал из портфеля блокнот.
— Перевод для меня сделал коллега, занимающийся Византией. Он дотошный знаток языка и документов. Это список литературных трудов, хотя многие названия нигде больше не упоминаются.
Раскрыв блокнот, Тургут разгладил страницу, покрытую вязью турецких значков. На сей раз вздохнула Элен. Тургут хлопнул себя по лбу:
— О, миллион извинений! Вот, я буду переводить, хорошо? Геродот, «Обращение с военнопленными»; Фезей, «О доказательствах и пытке»; Ориген, «Трактат о началах»; Евфимий Старший, «Судьба проклятых»; Губент Гентский, «Трактат о Природе»; Святой Фома Аквинский, «Сизиф». Как видите, довольно странная подборка, и некоторые из книг — большая редкость. Мой друг, изучающий Византию, говорит, например, что сочтет чудом, если где-то обнаружится неизвестная версия трактата раннего христианского философа Оригена — большая часть его работ была уничтожена после того, как Оригена обвинили в ереси.
— В какой ереси? — заинтересовалась Элен. — Я где-то о нем читала, точно помню.
— Его обвиняли в том, что в своих трактатах он утверждал, будто согласно логике христианства даже сатану ожидает спасение и воскрешение, — пояснил Тургут. — Читать дальше?
— Если вас не затруднит, — попросил я, — не могли бы вы написать нам заглавия по-английски?
— С удовольствием.
Тургут достал ручку и склонился над блокнотом.
— Что вы об этом думаете? — спросил я Элен.
Ее лицо ясно говорило: "И мы проделали такой путь ради клочка бумаги со списком книг? "
— Я понимаю, что пока все кажется бессмыслицей, — продолжал я вполголоса, — но подождем с выводами.
— А теперь, друзья мои, я прочту вам еще несколько названий.
Тургут бодро скрипел пером.
— Почти все они так или иначе связаны с пыткой или убийством или чем-нибудь столь же неприятным. Вот смотрите: Эразм, «Судьба ассасинов», Йохан фон Вебер, «Каннибалы», Джорджо Падуанский, «Проклятый».
