Дальтоник - Сантлоуфер Джонатан (мир книг .TXT) 📗
— Я знаю! — крикнул парень и добавил в смесь желтой. Затем провел кистью широкую полосу на картине, в том месте, которое Уэртер назвал оранжевым, и отошел в сторону. Сейчас ему почудилось, что оттенки соответствуют. — На этот раз вы сказали правду.
— Зачем мне врать?
— Все врут. — Парень показал кистью на широкую цветную ленту, проходящую от верха до низа картины. — Это тоже оранжевый цвет?
— Нет… розовый.
Парень провел кистью с оранжевой краской по розовому. Для него оттенки полностью совпадали.
— Вы опять шутите?
— Нет.
— Но это оранжевый?
— Ладно.
— Что — ладно?
— Ладно, ты прав. Оранжевый.
Парень посмотрел вбок.
— Тони, это оранжевый или розовый? — Он выпрямился и прорычал: — Это здор-р-рово! — Затем произнес своим обычным голосом. — Тони иногда врет. С ним это бывает. — Теперь парень повернулся налево. — Кто из них врет, Донна? — И ответил, повысив голос на две октавы. — Они оба врут! — Затем повернулся к художнику. — Как же вы передадите мне секреты мастерства, если врете?
Уэртер не знал, что ответить. Нервозно облизывал губы, не обращая внимания на краску. Парень подошел и наставил ему в грудь кисть, как пистолет.
— Я… я, наверное, ошибся, — пробормотал Уэртер. — Ведь если не ты, то тогда я…
— Я не ошибаюсь! — выкрикнул парень, дико моргая. — Вы считаете меня дураком?
— Нет, нет. Вовсе нет.
— Но тогда как же я могу ошибиться? — Он лизнул кисть кончиком языка. — На вкус чисто оранжевый.
— Да, да. Конечно. Оранжевый. Ты прав. — Сердце Уэртера отчаянно колотилось.
Парень подошел ближе, приложил кисть ко рту художника.
— Попробуйте.
— Да. Оранжевый, — пробормотал Уэртер сквозь стиснутые зубы.
— Попробуйте! — Парень сильно потянул пальцами щеки художника, пока не раскрылся рот, и сунул туда кисть. — Чувствуете вкус? Оранжевый! Верно? Оранжевый! — Он рывком вытащил кисть.
Художник ловил ртом воздух, выплевывая ошметки масляной краски.
— Верно, это оранжевый. Ты что, определяешь цвета на вкус?
— Да.
Парень схватил со стола скребок, которым чистят палитру. Он представлял собой опасную бритву, вставленную в держатель. Потом развернулся и подбежал к самому большому полотну художника. И раз! Резанул налево, затем направо, наверх, вниз. За несколько секунд картина, стоимость которой выражалась шестизначной цифрой, была уничтожена. Куски холста свисали с деревянного подрамника, как тряпки. Несколько упали на пол. Парень схватил один, понюхал, затем поднес к Уэртеру.
— Какой это цвет?
— Этот… этот… — Уэртер едва ворочал языком, обмазанным смесью масляной краски, пигмента и скипидара. Его тошнило.
— Я намекну. Это мой любимый цвет.
— Неужели?
— Ага. Так какой это?
— Хм… необожженная сиена.
— Нет, неправильно. — Парень наклонился над художником. — Это ослепительный.
— Ослепительный? Я не знаю тако…
Лицо парня покраснело, он заморгал еще сильнее.
— Вы называете себя художником и не знаете, что такое «ослепительный»?
— Объясни. Пожалуйста. — Уэртер чувствовал, как краска проникает в желудок, обжигая пищевод.
— Нет уж, вы объясните мне. Вы же знаете о цвете все.
— Нет… я… я не знаю.
— А говорили, что знаете.
— Нет, не говорил.
— Говорили.
— Когда?
— По телевизору. Вспомнили?
— Нет, я…
— Знаете, знаете. Просто не хотите научить меня. А обещали.
— Я научу. Клянусь. Я передам тебе секреты мастерства. Развяжи меня, и я научу тебя. Мы станем друзьями.
— Друзьями? — Парень задумался. — Донна, Дилан, что вы об этом скажете? — Он внимательно слушал, наклонив голову. — Ага, я согласен.
— Что?
Парень грустно улыбнулся и наклонился к Уэртеру.
— Они считают, что вы лжете.
— Кто?
— Мои друзья.
— Я не лгу.
Парень посмотрел на свои картины, сложенные в стопку на полу. Сверху черно-белый городской пейзаж.
— На самом деле вы думаете, что черное и белое — это скучно, и я тоже скучный. По словам Донны, вы врете, чтобы я почувствовал себя плохо. А Донна всегда знает. — Он поднял с пола черно-белую картину. — Вы сказали, что здесь только черное и белое, а вот Донна видит много красивых цветов. — Схватив со стола банку сырого пигмента и отвинтив крышку, парень высыпал порошок на голову Уэртера. — Вы сейчас очень красивый. — Парень засмеялся. — А теперь… — Он отошел в сторону, оценивая Уэртера, как свое произведение, схватил тюбик краски, разломил пополам и измазал ею лицо и грудь художника. — А это какой цвет, а?
— …Красный.
— Лгун!
— Нет, я…
— Вы смотрите на зеленый, а говорите «красный»? Вы? Тот, кто видит цветные сны? — Парень схватил еще тюбик, надавил на подбородок художника, заставив его открыть рот, и выдавил весь без остатка. Швырнул на пол, схватил другой тюбик, выжал, потом еще и еще. Изо рта крупнейшего художника современности извергалась настоящая радуга, стекая по подбородку на рубашку, колени.
Уэртер давился, но еще дышал. И тут парня осенило. Зачем терять редкую возможность испытать это с настоящим художником? Подбежав к своему рюкзаку, он начал рыться в нем. Уэртер в это время охал, выплевывал краску, ловил ртом воздух. Парень подбежал и одним быстрым движением распорол ему живот. И в одно мгновение все вокруг засияло волшебными яркими красками, каких он еще не видел, даже не воображал. Парень схватил в руки внутренности художника и начал бегать от одного громадного полотна к другому, нанося широкие мазки.
Бойд Уэртер, к сожалению, умер, не сразу. Некоторое время он наблюдал за безумцем. Видел, как тот подбегает к его истекающему кровью телу, окунает руки во вспоротый живот, а затем мчится к его картинам. Наконец взор Уэртера окончательно помутнел, и художник стал почти неотличим от мясной туши на репродукции картины Сутина, лежавшей на полу у его ног.
Парню надоело бегать туда-сюда. Он схватил со стола банку из-под кофе, подержал, пока она не наполнилась кровью, хлеставшей из брюшной полости художника, затем взял кисть и, переходя от картины к картине, начал наносить широкие мазки. До тех пор, пока алый цвет не превратился в розовый. А потом все цвета стали бледнеть, так что через минуту мастерская была уже бледно-серой. И в этот момент он услышал, как хлопнула дверь лифта. Повернулся, вытер обо что-то руки и пошел за ножом. К тому времени, когда дверь мастерской Бойда Уэртера распахнулась, он был уже во всеоружии.
Глава 27
Выйдя из здания аэропорта, Кейт вдохнула влажный техасский воздух. Голова гудела. В полете расслабиться не удалось. Мешали тяжелые раздумья о Ричарде. Зачем он снимал такие крупные суммы со счета фирмы? Неужели в словах Норин Стоукс есть хоть доля правды? Она отгоняла от себя эти мысли, и тут же воображение рисовало ей Анджело Бальдони с пистолетом в руке. Кейт вспомнила, как на долю секунды тогда вспыхнула безумная мысль: «Пусть стреляет, пусть убьет, пусть весь этот кошмар закончится, и я наконец встречусь с мужем». Но наверное, Митч Фримен ошибся. Стремление жить в ней оказалось сильнее.
Услышав сигнал клаксона, Кейт подняла голову и улыбнулась. Из окна машины ей махала Марианна Эгберт, куратор Часовни Ротко, приятельница со времен учебы в аспирантуре.
— У вас здесь еще август, — сказала Кейт, садясь в машину.
— Ты в Техасе, дорогая, — ответила Марианна, по-местному растягивая слова.
Она собиралась о чем-то спросить, но Кейт опередила ее.
— Со мной все в порядке. И вообще, если не возражаешь, не будем обсуждать это. — Она откинула голову на кожаный подголовник сиденья. — Очень хочется отдохнуть.
Марианна кивнула.
— К завтрашним съемкам все готово. Но к сожалению, больше двух часов мы вам дать не можем. Извини.
— Этого вполне достаточно, — ответила Кейт. — Нам нужна только панорама часовни. Я буду переходить от картины к картине. Всего несколько минут. Честно говоря, и меня не обязательно снимать, но я решила приехать. Побыть там одной хотя бы полчаса. Это возможно?
