Ты никогда не исчезнешь - Бюсси Мишель (онлайн книги бесплатно полные txt, fb2) 📗
23:50
На радиобудильнике высвечивались, сменяя одна другую, ярко-зеленые минуты.
Через десять минут Эстебану исполнится десять лет. Я больше не должна называть его Томом! Даже если в разговоре с другими мне придется по-прежнему себя заставлять, ломать комедию.
В последний раз посмотрела, как снег расстилает свой саван. Подготовка к самой мрачной церемонии?
Значит, все решится завтра… Я должна его спасти! Кто меня осудит?
Кто отказался бы, когда жизнь дает второй шанс?
23:51
Голос у меня в голове твердил не умолкая: «Эстебан в опасности, я должна его спасти».
Я уже знала, что в эту ночь не усну.
Есть ли человек, который мог бы побыть со мной, помочь мне продержаться?
Разбудить Габриэля?
Позвонить Ваяну?
Или просто укрыться в собственных воспоминаниях? Разворачивать их по одному, как открывают хранящиеся на чердаке коробки, как достают старые безделушки, как развешивают прежние картины, чтобы к его возвращению все было готово.
Завтра.
Четвертая стадия:
Зрелая душа
Достигшие зрелости души приближаются к своему последнему путешествию. Они берегут время, стараются не тратить его. Они уже ничего не ищут, они успокоились. Юным — голодным и жаждущим — душам может показаться, что у них нет желаний. Таким душам, как ваша, Мадди. Но они попросту насытились. Им больше не надо ничего доказывать, они ничего не найдут в этом мире, они сторожат его покой.
VIII
Предназначение
Лодка на озере
48
Сначала Том услышал шорох. Это мыши. Но как ни вслушивался, так и не смог определить, откуда доносятся звуки.
Где они прячутся? За стенами? У него под кроватью? Он приподнял простыню. Делать ему все равно было нечего — только прислушиваться к шумам, угадывать, где в темноте движутся тени, улавливать легчайшие шорохи. Он знал, что не заснет. Без Монстро не получится закрыть глаза и довериться ночи; без его сплюшки-кита невозможно отогнать кошмары, черных чудищ и мышиную возню.
Наконец Том понял, где они.
Мыши спрятались за окном и скреблись в ставни, просили впустить. Судя по звуку, их там были тысячи. Может, они замерзли и хотели погреться? Или просто поговорить с ним?
Том осторожно встал, стараясь, чтобы не скрипнули половицы, хотя знал, что маму он не разбудит. Она сказала, что примет снотворное и проснется поздно, придется ему самому готовить себе завтрак и со всем прочим тоже как-нибудь справиться самому.
Он открыл окно и тут же продрог в своей пижаме. Ветер пробирался под ставни, намел под окном слой снега, можно было нарисовать на нем сердечко или что-нибудь написать. И даже слепить снежок.
Тук-тук-тук.
Мыши начали злиться. Вообще-то Том уже понял, что это не мыши. Им так высоко не забраться, разве что это летучие мыши. Он вслушался в ночь.
— То-о-ом…
Крик, принесенный ветром, был закутан в хлопья и оттого превратился в шепот.
Его имя!
— То-о-ом…
Выбора не оставалось, и страха тоже не осталось. Он настежь распахнул ставни. Занавески разом взлетели, снежные хлопья мотыльками впорхнули в комнату и тут же растаяли. Несколько снежинок осталось на пижаме Тома. Последняя горсть мелких камешков ударилась в открытый ставень.
— То-о-ом, — прошептал голос. — Ты не спишь?
Том огляделся. Голос и камешки летели справа, со стороны навеса, — хоть он и в прорехах, все же под ним мог укрыться ночной гость. Том всматривался в темноту, понемногу привыкая к пугающей белизне двора. Все, что было хорошо знакомо, — старый трактор, куча навоза, дырявая бочка, разбитый цветочный горшок — превратилось в привидение, накрытое только что выстиранной и выглаженной простыней. Он заметил следы на снегу, проследил взглядом, куда они ведут, и увидел маленькую фигурку, прислонившуюся к одному из столбов.
И сразу узнал.
Эстебан!
Забыв про холод и снег, не чувствуя, как пижама облепила дрожащие плечи, он весело помахал другу.
Ветер снова донес приглушенный шепот:
— С днем рождения, Том! Выходи скорее, я приготовил тебе сюрприз.
Том надел пуловер, выдернул первые попавшиеся джинсы из ивовой корзины с вещами для глажки, до которой у мамы руки никогда не дойдут, и в одних носках на цыпочках спустился по лестнице. У входной двери обулся.
Он пробирался тише мыши. Мама спала. Полицейская тетка, которую к ним приставили, давно ушла домой. Он сдернул с вешалки тыквенного цвета пуховик с капюшоном. Куртка была ему чуть великовата. Карманы оттопырились, потому что он заталкивал туда шапку и перчатки, но сейчас карманы проверять не стал и с непокрытой головой, с голыми руками вышел навстречу ватной ночи.
Он и трех метров не прошел по двору, а кроссовки уже промокли. Обычно дыра в подметке ему не мешала, он обходил лужи и острые камешки, но над слоем в пять сантиметров снега парить не мог.
Эстебан стоял, прислонившись к столбу, и ждал его. Одет он был лучше, чем Том, — сапоги-луноходы, шерстяные перчатки, лыжный комбинезон.
Он с изумлением уставился на присыпанные снегом волосы Тома:
— С ума сошел? Надень шапку, простудишься.
Том послушно вытащил шапку из кармана, натянул поглубже на уши.
— Ну? И где сюрприз?
— Идем. — И Эстебан направился к воротам. — Готов немного пройтись?
— Не проблема, — гордо ответил Том, хотя чувствовал, что пальцы в кроссовке уже задубели, как будто он влез ногой в форму для льда.
Они вышли на дорогу. Дома задерживали ветер, и в деревушке не так сильно мело. Возле источника Эстебан сказал:
— Прости, не смог принести подарок, слишком большой, поэтому ждет тебя у меня дома. Тебе точно понравится, ты же любишь музыку.
Том дрожал, переступая с ноги на ногу.
— Инструмент — огонь! — продолжал Эстебан. — Но сначала у меня к тебе будет просьба.
— Давай, только пошли уже, хватит меня морозить.
— Ладно. Пойдем по шоссе, там снега меньше, чем на обочинах.
Они двинулись по середине шоссе, снег там и правда был не такой глубокий, но стоило прибавить шагу — и дорога превращалась в каток.
— А тебе не холодно? — Том поежился.
— Не забывай, что я призрак!
— Для призрака ты очень уж хорошо снарядился. Так о чем ты хотел меня попросить?
— Том, это важно. Знаешь, ко мне возвращаются воспоминания, как тогда с пчелами. Странные воспоминания. И я надеюсь… что у тебя таких нет.
Тощие деревья вдоль дороги сгибались в три погибели под тяжестью снега.
— Кошмары, что ли?
— Хуже, — ответил Эстебан. — Ты вот обожаешь плавать, в бассейне или летом в озере, а тебе не приходило в голову, что на дне что-то есть? Другой мир. Невидимый. Под водой. Если до него доберешься, вынырнешь кем-то другим.
Том остановился. Он вдруг перестал чувствовать холод. Ему захотелось ударить мальчика, который шел рядом с ним, врезать ему кулаком, чтобы убедиться, что кулак пройдет насквозь, как если бы Эстебан был соткан из дыма, воды или снега.
От этого он удержался, но промолчать не мог.
— Ты… ты и это помнишь? Я никому об этом не рассказывал! Это МОЙ секрет. Откуда тебе это знать, если ты не призрак? Если ты не вышел из моей головы? Надо же, а я, глядя на твой комбинезон и сапоги астронавта, почти поверил, что ты настоящий.
Под ними, тремя петлями дороги ниже, коротко блеснул свет. Мальчики этого не заметили.
— Сам видишь, какая погода. Ты что, ждал меня завернутым в простыню и прикованным к скале? — пошутил Эстебан.
Том улыбнулся. Может, он и правда сам с собой разговаривает, шагая по ночной дороге? Вот закроет сейчас глаза — и Эстебан исчезнет. Может, лучше вернуться в свою комнату, чем брести в такой холод непонятно куда? Может, это сон, и если он себя ущипнет, то проснется в теплой постели?
