Великий лес - Ненацки Збигнев (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
– Я хочу иметь в вашем лице друга, – сказал Марын, так же, как говорил это десятки раз.
– Это хорошо. Вы уже имеете в моем лице друга.
– Кого-то обидели, потому что кто-то поступил очень плохо. Нужно исправить эту ошибку и наказать человека, который поступил плохо.
– Так это и будет, – тихо сказал Маслоха.
Тогда Марын без единого слова вышел из кабинета старшего лесничего, молча прошел мимо Марыльки, даже не посмотрев на нее. Спустя минуту вышел из своего кабинета и Маслоха.
– Пригласи ко мне Войтчака, – приказал он.
Он указал Войтчаку свое место за столом, подсунул ему бланк заявления и попросил написать заявление о выходе на пенсию. «По собственному желанию», – добавил он грозно.
Пополудни, когда совещание приближалось к концу, Маслоха взял слово и при двух инспекторах из окружного управления с неподдельным огорчением проинформировал лесников об уничтожении старого кладбища в Волчьем Углу, а также о последствиях, которые вытекают из этого факта. За счет лесного управления состоится эксгумация сброшенных в болото человеческих костей и доставка их на деревенское кладбище. «Старший лесничий Войтчак попросил оформить его на пенсию досрочно», – закончил он. Потом – а стояла долгая мертвая тишина – Маслоха обвел взглядом лица собравшихся вокруг стола людей, лжесвидетельства которых лежали у него в ящике стола, и наслаждался их страхом. У него самого страх уже совершенно прошел, но сознание, что эти люди способны на любую пакость по приказу своего начальника, подтверждало его горькое знание природы власти.
Вечером старший лесничий позвонил своему начальнику, с которым когда-то охотился, и спросил, что бы случилось, если бы он переслал в окружное управление письмо, что на территории здешнего леса не заметна деятельность браконьеров, в связи с чем ставка инспектора охотнадзора может пригодиться в другом лесном управлении.
– Не делай этого, – сказал ему тот человек.
– Отчего?
– Не делай этого, – прозвучал тот же самый ответ. Он услышал стук положенной трубки. И тогда до Маслохи дошел еще один фрагмент знания о мире: друзей приобретают не только по сознательному выбору и из симпатии, но и волей случая, и от страха.
Поздним вечером Марын вернулся домой на вспотевшей лошади, пропыленный и заметно уставший. Сразу направился в сарай, где лежал Хорст Собота. Они разговаривали недолго, но Веронике показалось, что очень долго. Она не подслушивала, зная, что и так дойдут до нее хорошие и плохие новости. И старый Хорст Собота встал из гроба, на одеревеневших ногах пришел в кухню, велел подать ему хороший обед. Марын же погнал лошадь на луг и, хотя Вероника предлагала ему поесть, лег у себя в комнате и заснул.
– Нашлись старые карты Волчьего Угла, – рассказывал за обедом Хорст Собота. – На них показано кладбище, и никто уже не может признать меня сумасшедшим. Как положено по закону, лесные люди соберут останки в гробы и перевезут на деревенское кладбище. А Войтчак, который виноват в этом деле, сам попросил себе наказание в виде преждевременной пенсии. Марын снова победил лес, и мы должны как-то выказать ему свою благодарность.
– Но ведь просто нашлись старые карты, – Вероника старалась преуменьшить заслуги Марына.
– Да, Вероника. Но нужно было найти эти карты, – сказал Хорст. – Поэтому ты сегодня пойдешь в Гауды и пригласишь сюда ту, которая у нас уже была.
– Он ее не хочет.
– Почему?
– Он сказал, что ищет любви.
– Любовь тоже можно купить, Вероника, а у меня очень много денег. Похоже, когда я немного отдохну от этой ночи в гробу, мне придется поехать в город и купить для Марына не только красивую женщину, но и ее любовь.
– Ну да, можно ее купить в магазине или на базаре, в цветных коробочках, – насмешливо сказала Вероника.
– Что ты знаешь о мире или о жизни? – пожал плечами Хорст Собота. – Любовь покупают так же, как коня или автомобиль. Если бы я в свое время захотел продать этот дом и сад, купил сыну красивую машину и переехал в другое место, у меня была бы и любовь жены, и любовь сына. Завтра я поеду в город по этому делу. Я должен сделать это, чтобы не потерять Марына.
– Я не потерплю в этом доме никакой другой женщины, – с обидой крикнула она.
– Я понимаю тебя, но ничего не могу поделать. Я люблю тебя как дочь, но когда ты ушла к Кулеше, любовь во мне остыла. Мне неприятно говорить это, но со своего возвращения ты стала в этом доме похожей на очень ценную и нужную вещь. Если бы Марын попросил меня я подарил бы ему даже тебя.
– Я не чья-то собственность. Уйду я отсюда, – заявила Вероника.
– Куда ты пойдешь? – спросил он. – Ты хочешь, чтобы мир снова обидел тебя и опозорил? Только здесь ты в безопасности. Мы оба в безопасности, пока с нами Юзва. Впрочем, будь спокойна, он меня не попросит о тебе.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что он никогда меня ни о чем не просил. А кроме того, ему нужна настоящая женщина.
Она не поняла, отчего ее так сильно рассердили эти слова. Он говорил правду, но в эту минуту она не хотела признавать этого. Она вышла на середину кухни, вызывающе встала, широко расставив ноги, и задрала юбку до самого пупка, показывая розовые трусики.
– А я что? Горбатая? Хромая? Разве не говорили мне многие о моей красоте? Разве не велел Кулеша трогать мои бедра, чтобы каждый мог убедиться в том, какая нежная на них кожа? Разве не предлагал другим, чтобы они щипали меня за зад, потому что он у меня твердый, как из камня? О моих титьках Лешнякова сказала, что они как пограничные холмы.
– Это правда, – кивнул Хорст Собота. – Но ты должна знать, что когда в молодости лес тебя опозорил, он забрал у тебя и душу женщины. Я не такой старый и не впал в детство, чтобы не догадаться, отчего ты не могла жить с Кулешей и отчего ушла от него.
Она застыдилась и опустила юбку, вернулась к кухонной раковине. После долгого молчания смиренно спросила:
– Изменится ли это когда-нибудь, Хорст? Вернет ли мне лес душу женщины?
– Не знаю, – вслух размышлял он. – Этого, наверное, никто не знает. Может, когда Марын победит лес, он отдаст ему все души, которые отобрал у многих людей. Тогда и ты найдешь свою. А сейчас оставь меня в покое, я устал, а это серьезные дела.
Хорста вывел из терпения и еще больше измучил разговор с Вероникой. Он был счастлив, что Юзеф Марын снова победил лес, унизил и наказал лесных людей. Поев, он тут же вышел на дорогу перед домом, чтобы посмотреть на лес взглядом победителя, сказать ему, как он презирает и как ненавидит его, и услышать ответ.
Предвечернее солнце покрыло золотым налетом верхушки сосен, их легкое покачивание напоминало спокойное дыхание человеческой груди. Лес не походил на побежденного, не проявлял беспокойства, и это печалило старого Хорста. Что ж, обыкновенные сосны, может, и понятия не имели о делах великого леса, это были рядовые деревья, что-то вроде обычных солдат огромной армии. Разве простой солдат может что-то знать о поражениях генералов или офицеров?
Внезапно подул северный ветер и стало холодно. Старик пошел в свою комнату и лег в постель. Он засыпал спокойно, потому что знал, что в его доме есть Юзеф Марын.
Понемногу спускался вечер. Вероника вынесла во двор миску с едой и тихим свистом по-, звала из сада лохматого Иво, который охранял фрукты. Она погладила собаку по голове, ласково дернула его за шерсть на загривке, а он завилял хвостом. Потом пошла к себе наверх и открыла дверцы шкафчика, в котором стоял маленький цветной телевизор. Второй телевизор, черно-белый, находился в комнате Хорста, но он почти никогда его не включал. Для старика картинки на экране слишком быстро сменялись, слишком быстро говорили люди, он редко понимал, что с ними происходит. Он привык к спокойным речам озера и леса. Вероника когда-то целыми часами сидела перед телевизором, но это было еще перед замужеством. С возвращения к Хорсту она не включала его ни разу. Она боялась, что включит телевизор именно тогда, когда какая-нибудь женщина на экране будет стонать от блаженной радости в объятиях мужчины. Но именно в эту минуту она хотела увидеть что-то подобное и попробовать проникнуть в тайну любовного наслаждения. Ведь это не могло быть правдой, что лес забрал ее душу. Не могло так быть, раз она чувствовала потребность в любви. Она пододвинула кресло, на экране шел отчет с какого-то торжественного заседания, и она вздремнула, измученная ночным бодрствованием возле сарая, где лежал в гробу Хорст Собота.
