Слава - Кертис Джек (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Дикон быстро пересек коридор, мгновенно открыл дверь, вошел, захлопнул ее и сразу же отступил в сторону. Как и в первое его посещение, в комнате царил полумрак. Когда глаза Дикона освоились с темнотой, он увидел Вива и сразу понял, что тот мертв.
Вив лежал вверх лицом на тренажерной скамейке. Казалось, он хочет выжать большой вес – мускулы бедер напряжены, спина слегка выгнута – вот сейчас он с коротким стоном поднимет перекладину вверх. Но его руки не готовы к этому – они безвольно висят по сторонам тела, а перекладина лежит на его горле.
Приблизившись, Дикон увидел выпученные глаза Вива, вывалившийся изо рта язык. Синяя полоса поперек горла, чуть выше перекладины, свидетельствовала о сломанных позвонках. Дикон пощупал щеку Вива. Ощутив тепло, он тотчас повернулся к двери, но сообразил, что все равно уже поздно.
Внезапно из кухни появился некто, двигающийся бесшумно и удивительно быстро. Дикон отпрянул в сторону, но недостаточно проворно.
Через секунду нападающий врезался плечом ему в живот, и Дикон припечатался к стенке. Он резко выдохнул весь запас воздуха из легких и начал падать; в последний момент он сцепил руки на шее своего противника. На некоторое время это ему помогло: нападающий тоже свалился на пол, не выдержав веса Дикона. Джон почувствовал, как противник напрягает мускулы, стараясь отбросить его от себя, и вцепился еще сильнее. Нападающий зарычал, упал на колени, потом встал на корточки и резко выпрямился, увлекая Дикона за собой. Только очень сильный человек мог проделать такое. Дикон ощутил резкую боль в плечах и почти разжал руки. Интуиция подсказала ему, что противник готовится к сокрушительному броску, чтобы освободиться от хватки Дикона.
Поняв это, Дикон отцепился. Избыток вложенной энергии погубил атаковавшего: он слишком резко откинулся назад, чтобы стряхнуть Дикона, и слишком поздно понял, что не рассчитал усилия. Он потерял равновесие, и тогда Дикон шагнул вперед, чтобы помочь ему упасть. Тот на секунду замер в позе человека, только что сделавшего шаг назад от обрыва – широко распростертые руки, изогнутая спина, ноги, утратившие твердую опору. Вместо того чтобы воспользоваться этим моментом и добежать до двери, Дикон сделал еще полшага вперед и пнул нападающего ногой, вложив в этот удар каждую унцию своего веса. Удар такой силы мог раскроить человеку череп, но Дикон попал ему по ребрам, близ подмышек. Нападающий осел и замер на долю секунды, а Дикон пнул его опять, на сей раз целясь прямо в лицо. Противник, однако, поднял руку и закрылся от удара: скорость его реакции была просто невероятной. Дикон решил, что с него хватит, и прошел боком к двери, пока человек отползал назад, чтобы привести себя в порядок. Оказавшись на улице, Дикон с полквартала петлял в толпе, а потом оглянулся назад: нападающий шел следом, глядя на него в упор. Его левая рука висела плетью: судя по всему, удар пришелся в плечо.
Шесть улиц, семь улиц назад... Волны музыки и гуляющих прикрывали их обоих, но Дикон понимал, что пытаться затеряться в толпе слишком рискованно – тогда он наверняка потеряет из виду своего преследователя, который явно лучше ориентировался в этой местности. Прямо перед собой посреди дороги Дикон увидел колонну людей. Он присоединился к ней, слегка прибавив шагу, чтобы достичь хвоста процессии, состоявшей из мужчин и женщин, одетых в традиционные костюмы, окружавших небольшую подвижную платформу с духовым оркестром. Толпа поворачивала и петляла, как сонный удав; люди передавали друг другу бутылки вина и «косяки». Они приближались к небольшому скверу: деревья, кусты, подстриженная лужайка. Дикон знал, что огромные железные ворота сквера закрыты и он окружен решеткой в семь футов высотой.
Кто-то сунул ему в руки бутылку вина. Он сделал глоток и повернулся – как будто для того, чтобы передать ее дальше, но потом повернулся еще раз и стал медленно пританцовывать под музыку, держа бутылку за горлышко, пока не поравнялся с платформой. Больше он не оглядывался, но, несмотря на это, кожей ощущал человека позади себя, словно на улице никого не было, кроме них двоих. Дикон знал, что человек следит за ним и ждет его действий. О том, чтобы скрыться, не могло быть и речи.
Когда платформа достигла сквера, Дикон был уже впереди нее. За несколько секунд он выбрал место – заросли кустарника слева от ворот. Платформа закрывала его. Дикон перекинул бутылку, с разгону бросился на ограду и, подпрыгнув, ухватился за верхнюю перекладину, потом подтянулся на руках. Ногой он нащупал точку опоры и через несколько секунд оказался на другой стороне. С десяток людей наблюдали за ним, кто-то даже крикнул: «Эй, парень...», но тут платформа снова начала двигаться, и зрители двинулись вслед за ней. Дикон подобрал бутылку и, пригибаясь, выбрался из кустарника, направляясь к маленькой деревянной пагоде, стоявшей в центре скверика. У него было в запасе минуты две.
Пожалуй, даже три. Его преследователь перебегал через лужайку, уверенный в том, что Дикон допустил ошибку. Он огляделся, выбирая между пагодой, зарослями кустарника и небольшой группой молодых платанов в дальнем конце сквера. Дикон засунул бутылку за пояс джинсов у себя за спиной. Шесть стен пагоды лучами расходились из центра, а между ними стояли дощатые лавочки. Три клиновидных секции были хорошо видны приближающемуся человеку. Его взгляд перемещался между платанами, кустарником и пагодой. Он выглядел уверенным в себе, смелым и сильным.
Ты танцуешь с закрытыми глазами, и музыка звучит в тебе, обволакивает и поднимает на гребень волны. Все движутся, веселятся и кричат, звучат ритмы регги и рока, время от времени доносятся громкие и меланхоличные звуки металлических барабанов, привезенных из Вест-Индии. Повсюду пьют вино и курят добрую марокканскую травку, а в укромных уголках наскоро затягиваются кокаином. На небе ни облачка, солнце блестит, как начищенный медный котел.
Время от времени кто-нибудь, напившись, обкурившись или получив солнечный удар, падает без чувств. Врачи с трудом пробиваются сквозь толпу. Откуда ни возьмись появляются три десятка подростков с ножами, цепями, утяжеленными бильярдными киями. Они отсекают территорию в пятнадцать квадратных футов, заводят туда людей и забирают у них кошельки и бумажники, снимают ожерелья и наручные часы; никто не смеет сопротивляться. Они врываются в винную лавку и очищают полки, а владелец стоит и молчит. Полиция всегда приезжает ровно через десять минут после их ухода. Если возникают проблемы, то шайка вмиг рассыпается – тридцать не отличимых от остальной публики парней веселятся, наблюдают за процессиями, весело танцуют. На основном представлении карнавала с одной шестидесятилетней женщиной случился сердечный приступ. С десяток зареванных потерявшихся детей искали своих родителей и не могли их найти. В толпе танцевал полисмен в обнимку с полной смеющейся дамой – завтра эта картинка будет на первых страницах газет. Сцена менялась каждую минуту – бесконечная череда ярких костюмов, лиц, ансамблей, процессий. Встретившись с кем-нибудь однажды, вы тут же теряли его в толпе и больше не видели.
Отлично, думала Элейн, пробираясь сквозь толпу. У нее не было ничего ценного. В лифчике, между искусственными грудями, едва прикрытыми легкой блузкой, лежал конверт с чистым листком бумаги внутри. Голова под париком чесалась, но она не обращала на это внимания. Она наслаждалась своим выходом в свет, своим инкогнито. Время от времени она останавливалась, чтобы полюбоваться на парад.
«Только не спешить», – подумала Элейн. Но возбуждение поднималось в ней волнами, делая ее как бы невесомой.
На улице Лауры было относительно тихо: редкие прохожие, отдаленная музыка – отзвуки большого праздника. Элейн вошла в телефонную будку и закрыла дверь, чтобы избавиться от уличного шума. Четыре гудка, пять, шесть, потом Лаура сняла трубку.
– Алло?
Элейн рассмеялась.
– Лаура, – сказала она. – Лаура... Мы так давно не разговаривали...
