Портрет Мессии - Смит Крейг (книги бесплатно без .txt) 📗
Графиня посмотрела на пакет, который принес Мэллой.
— Хотите, чтобы я взглянула?
— Вообще-то я надеялся уговорить вас сохранить его. Пока я все не выясню.
— Давайте посмотрим на портрет и тогда решим, что делать.
Графиня поднялась, подошла к кухонному буфету, выдвинула ящик, достала нож и перерезала бечевку. Под оберточной бумагой оказался небольшой кусок льняной материи, в который была аккуратно завернута небольшая икона. Графиня с интересом осмотрела ткань, но ничего не сказала. Затем развернула и увидела маленькую черную деревянную панель. В центре сверху донизу шла трещина. На каждом уголке и по краю дерево было гладким — судя по всему, от частого прикосновения человеческих рук. Никаких видимых повреждений больше не наблюдалось. Даже без отчета Маркуса Штайнера о радиоуглеродном анализе было ясно — вещь очень старая.
Перевернув доску, Мэллой увидел изображение Христа в терновом венце. Икона сохранилась на удивление хорошо: цвета богатые, выразительные.
— Владельцы буквально вчера проверили дерево, — сказал он. — Датируется первым веком нашей эры.
— Да, на двенадцатый век совсем не похоже, — недоверчиво заметила графиня. — Перенесите ее вот сюда. Здесь больше света.
Она указала на разделочный столик в центре кухни.
Мэллой подошел к столу и не мог оторвать глаз от изображения человека, смотрящего на него из глубины двух тысячелетий. На иконе была изображена голова, шея и плечи. В отличие от всех картин эпохи Ренессанса здесь Христос вовсе не выглядел европейцем. Кожа темная. Нос и губы отмечены характерными семитскими чертами. Мужчина на картине оказался, вопреки традиции, немолод. Выглядел он скорее на шестьдесят, а не на тридцать и вовсе не был красив. Лицо худое, кожа грубая, но в глазах светились сила и уверенность. И терновый венец на голове походил на корону. Капли крови блестели, точно драгоценные камни.
— Перспектива слегка страдает. И потом, видите, как прописаны блики на шипах, капельках крови и в глазах? Словно случайно, их тут быть не должно.
Мэллой этого не заметил, но затем понял, что она имеет в виду. В картине отсутствовал внешний источник света.
— Так это… хорошо или плохо?
— Это типично для живописцев Древнего Рима. Художнику удалось показать перспективу, не имея представления о том, как это делается.
— Вы полагаете, что это не подделка?
— Да, по двум причинам. Прежде всего, она написана восковыми красками. Все известные мне подделки девятнадцатого века создавались с помощью темперы. Темпера — краска, которую готовят на яичной основе, она хорошо ложится, ею легко писать. Эти же краски сделаны из пчелиного воска и должны были использоваться горячими. А наносились с помощью шпателя. И две тысячи лет тому назад самые лучшие художники использовали именно восковые краски, по вполне очевидной причине: они не выцветали и обладали особым, не сравнимым ни с чем блеском. А мы по-настоящему открыли эти краски лишь лет восемьдесят тому назад. Возможно, конечно, кто-то написал эту картину недавно, на очень древней доске, но лично мне кажется, это не тот случай. Видите, как дерево отполировалось от частых прикосновений? А в некоторых местах краска осыпалась. Нет, эта картина насчитывает много сотен лет и написана задолго до того, как художники двадцатого века познакомились с техникой письма восковыми красками.
— То есть это не подделка времен Средневековья или Ренессанса?
— Думаю, это подлинник. А именно — икона первого века, и, возможно, она имеет египетское происхождение. Лучшими художниками-портретистами были в те далекие времена рабы-египтяне или те, кто прошел обучение в Египте.
— Так она стоит двадцать пять миллионов?
— Стоит столько, сколько может предложить рынок. По-настоящему она бесценна.
Тут вдруг заговорил стоящий у двери Рене:
— Убирайтесь!
Мэллой удивленно обернулся. Графиня прикрыла картину тканью и заговорила с Рене на незнакомом языке. А потом сказала Томасу:
— Поднимитесь наверх. Там есть одежда, можете выбрать, что подойдет. Комната справа от лестницы. Переоденьтесь, в этом вас сразу арестуют.
Мэллой неуверенно смотрел на Рене. Похоже, слуга графини не одобрял его присутствия в доме. Его или картины. Это несомненно.
— А вы уверены, что это удобно?
— Приду через минуту. — Она перехватила взгляд Мэллоя, тот не сводил глаз с картины. — Я сохраню ее для вас. Не волнуйтесь.
В комнате на втором этаже Мэллой увидел четыре живописных полотна, сходных по композиции и стилю с портретом Христа, который он вывез из Цюриха. Похоже, это были редкие и старые работы, возможно эпохи Римской империи, но изображались на них определенно не римляне. Одежды разноцветные. Цвет кожи темный. Глаза у всех черные и сверкающие. Впрочем, люди на портретах были самые обычные, скорее всего — выходцы из среднего класса.
На секунду задумавшись, где графиня приобрела эти старинные картины, Мэллой взялся за дело. В шкафу он обнаружил несколько пальто, все оказались впору. Он выбрал самое неброское. Сшито, конечно, не на заказ, зато оно просторное и отлично прикрывает кожаную кобуру. Интересно, подумал он, откуда взялись здесь эти вещи. Они определенно не могут принадлежать Рене.
Он внимательно осмотрел остальную свою одежду. За исключением небольшой дырочки от пули в свитере, все вполне презентабельно.
— Выглядит неплохо.
Мэллой удивленно поднял глаза на графиню. Он не заметил, как она поднялась по лестнице и неслышно подошла по скрипучим половицам.
— Избавьтесь от свитера. Думаю, у меня есть кое-что в запасе, вам подойдет.
Он улыбнулся, снял пиджак, кобуру и свитер. Она взглянула на бронежилет с дыркой от пули над сердцем, но промолчала. Если б не жилет, подумал Мэллой, то на станции было бы сейчас одним трупом больше.
— Мне непременно надо вернуться в Цюрих. Я должен забрать там свой чемодан.
— Тогда попробуем обеспечить вам хоть какую-то безопасность, — сказала графиня и направилась к двери.
— Мне нравятся эти картины.
Графиня остановилась, вернулась и начала любовно рассматривать полотна.
— Предполагается, что на картинах изображены египетские мумии второго или третьего века, но я отношусь к ним как к своим детям.
— Что же они такое на самом деле?
— Окно в прошлое.
Она подошла уже совсем близко, указала на одну из картин. Мэллой ощутил будоражащий запах ее духов.
— Отмечаете сходство со своей картиной?
— Тоже восковые краски?
— Верно. Впрочем, ими написана лишь одна из четырех, вот эта.
У картин, написанных темперой, цвета были менее живые, точно подернутые еле видной пленкой.
— Для чего создавались портреты мумий? — спросил Мэллой.
— Примерно во втором веке нашей эры египтяне начали писать их на деревянных досках, изредка — на полотне. Когда человек умирал, его родственники вместо традиционной маски клали прямо налицо мумии такой портрет, вставляя его среди бинтов. Идея эта может показаться странной, но эффект достигался. Если картину писал умелый художник, казалось, что сквозь бинты проглядывает лицо умершего. В девятнадцатом веке археолог Флиндерс Петри начал раскопки в огромном некрополе в Египте, в Фаюме, что в сорока милях от Каира. Большинство картин был и в самом плачевном состоянии, но несколько выглядели так, словно их только что написали. Разумеется, вскоре их увидели в Европе и Америке, и товар этот стал пользоваться у коллекционеров невиданным спросом. Египтяне не преминули воспользоваться ситуацией, и вскоре появилось множество подделок. Долгие годы наша способность точно датировать тот или иной артефакт оставляла желать лучшего, многие подобные произведения оказались под сомнением, целому ряду музеев пришлось изъять из экспозиций «шедевры», ошибочно датированные вторым-третьим веками. В ту пору купить подлинник было нелегко, ведь во всем мире их не больше тысячи. Впрочем, подделки вполне доступны по цене каждому любителю. Но лично мне все равно, когда они написаны. Мне просто нравится смотреть на эти лица.
