Кровь времени - Шаттам Максим (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗

Марион страстно хотелось скорее продолжить чтение.

— Сначала тебе нужно проветрить мозги, — произнесла она вслух, — это пойдет на пользу!

Закутавшись в плащ и закрыв за собой дверь, она в очередной раз проверила, действительно ли положила черную книгу в карман, — не собиралась больше расставаться с ней ни на секунду. Птица, которую слышала в момент пробуждения, все еще сидела на том же месте — на каменном парапете террасы с кладбищем, на высоте двух метров. Смелая пташка, раз осталась в Мон-Сен-Мишель и бросила вызов местной зиме. «Правильнее сказать — заблудившаяся птица… ведь ее давно уже здесь не должно быть».

— Именно по поведению птиц судят о состоянии нашей планеты, — вдруг проговорил мужской голос за спиной Марион.

Этот хорошо поставленный, теплый голос мог принадлежать только Джо… Она повернулась, чтобы поздороваться со стариком.

— Доброе утро, Марион!

— Доброе утро!

— Когда земля больна, ее дети начинают делать всякие любопытные штуки. Птицы не улетают на юг в нужный момент, самки не ухаживают за своими детенышами, и вот чрево самой планеты начинает ворочаться и наносит цивилизации страшный удар. Заметьте, что за этим никогда не скрывается ненависть — это всего лишь суровое предупреждение, укус с целью предостеречь. Ненависть свойственна только человеку.

— Предупреждение, которое иногда убивает тысячи мужчин, женщин и детей.

— Для нас это драма, трагедия. А в планетарном масштабе — всего лишь щелчок. Один человек — это индивидуальность, каждый миг он испытывает те или иные сильные эмоции. Смерть такого человека ужасна. Но сравните: когда говорят, например, о гибели десяти тысяч человек в пятнадцатом столетии, это уже кажется нам почему-то не столь печальным. По-видимому… все дело в масштабе.

— Вижу, этим утром вы — настоящий философ.

— Это потому, что вы столкнулись со мной в тот момент, когда я направляюсь в церковь.

— Так вы посещаете службы нашей славной братии!

Джо сложил руки за спиной, высокий, харизматичный…

— Промах, дорогая моя. — И развернулся, чтобы взглянуть на приходскую церковь, возвышавшуюся за его спиной. — Я совершаю утреннюю прогулку, перед тем как помолиться нашему славному Господу — прямо здесь. Пусть туристы и поклонники церковного благолепия слушают мессы в аббатстве.

Марион скорчила недовольную гримасу в знак того, что признаёт свое поражение.

— Но, быть может, вы доставите мне удовольствие лицезреть вас у себя за ужином сегодня вечером, — предложил Джо. — Полагаю, мой почтенный возраст дает мне право приглашать вас в столь откровенной форме, не боясь показаться грубым.

Марион одарила его самой очаровательной из имеющихся в ее арсенале улыбок.

— Что мне принести?

— О, на этой груде камней вам ничего не найти, поэтому приносите с собой свое хорошее настроение — оно опьянит нас лучше самого дорогого вина. Итак, в восемь часов вечера жду вас у двери своего дома. Приятного дня, Марион!

На ее глазах Джо вошел в церковь Сен-Пьер через боковую дверь, а она отправилась вниз, в деревню. Впервые с момента своего прибытия она с удивлением увидела многочисленных туристов, снующих по средневековым улочкам — наступил уик-энд. Спустившись к дамбе, Марион двинулась вдоль стен монастыря. Пользуясь отливом, прошла мимо причала Фаниль, обогнула башню Габриэль, которая напомнила ей о головоломке, и в конце пути достигла часовни Сент-Юбер, расположенной в северо-западной части Мон-Сен-Мишель.

Ноябрь давно вступил в свои права. Лишенные листвы деревья скрипели на ветру, прижавшись одно к другому на склоне, идущем вниз от аббатства Ла-Мервей. Отсюда колокольня монастыря представала во всей своей пугающей мощи. Чеканные проемы возвышались над бухтой решительнее, чем светоч веры над коленопреклоненной паствой, возвещающий с высоты о неизбежной каре для отступников. Тень здания давила на Марион; женщина села, чтобы полюбоваться морем влажных песков и польдерами [61] вдали, слева от нее. Через некоторое время она отправилась в обратный путь.

На площади у входа в деревню она подпрыгнула от неожиданности — на нее налетела девчушка: лет десяти от роду, в красных очках, после столкновения сидевших криво… Виновница забавного происшествия смутилась и неумело пробормотала извинения. Марион присела, поправила девочке очки и состроила рожу, скосив глаза к переносице. Наградой ей стал взрыв детского хохота. Родители девочки стояли у нее за спиной и, не зная, как реагировать на это событие, вопросительно глядели друг на друга. Марион приветствовала их и направилась дальше.

Внезапно ей почему-то сделалось трудно дышать, воздух приобрел горький привкус… Ну да, последствия неустроенной личной жизни: одиночество, отсутствие мужа, возраст… Контакты с детьми буквально проливали бальзам на эти раны, но затем реальность возвращалась — с присущей ей жестокостью. Обычно Марион избегала мыслей подобного рода, все равно ни к чему не приведут… ни к чему приятному.

За столиками ресторана «У матушки Пулар» расположились туристы — не меньше полдюжины. Появление новых лиц вдохновило Марион, и она вошла, чтобы присоединиться к этому беззаботному времяпрепровождению. Заказала знаменитый местный омлет, но с гораздо большим аппетитом смаковала разговоры, раздающиеся вокруг, как они ни банальны. Марион выпила четыре чашки чаю и позволила себе два куска яблочного пирога, затянув приятное пребывание в этом людном месте почти до самого вечера.

Когда вышла наконец на Гранд-рю, встретила там сестру Габриэлу — молодую монахиню с музыкальным голосом. Поговорили несколько минут, а затем Марион предложила собеседнице помочь расклеить афиши с объявлением о выступлении в аббатстве филармонического оркестра. Марион узнала эту новость с удивлением и удовольствием — это означало как минимум, что в один из ближайших дней ей будет чем заняться.

К началу вечера она вернулась в свой домик, включила стереомагнитофон на первом этаже и приняла горячую ванну, наслаждаясь музыкой. Затем перед ней встала проблема — какой наряд выбрать для предстоящего званого ужина. Идей, в общем-то, немного, так как основная часть ее гардероба осталась в Париже. Нарядиться слишком пышно — смутит Джо; но и одеться чересчур небрежно нельзя — обидится. Наконец остановилась на классическом варианте: черные брюки клеш, тонкий джемпер — однажды в припадке расточительности она выложила за него целое состояние — и шерстяной кардиган. Из зеркала на нее смотрела красивая женщина с нежной кожей, холеным лицом и соблазнительной фигурой. «Но это ненадолго, если обжорство продолжится в том же темпе…»

Отражение свидетельствовало о том, что она заботится о своем внешнем виде, — ведь ей почти сорок лет. «И я не замужем…» Марион прикусила нижнюю губу. Седые пряди среди золота пышных волос вполне ей идут, даже придают оригинальный, почти экзотичный вид; к тому же прекрасно сочетаются с ее звонким смехом и задорными гримасками. Она собрала волосы на затылке в пучок и закрепила заколкой. Легкие штрихи макияжа — и почувствует себя полностью готовой. «Как будто для свидания… ну да, с мужчиной, которому по меньшей мере восемьдесят…» Кажется, ударилась в патетику; «впрочем, любой предлог хорош, чтобы чувствовать себя прекрасной, хотя бы время от времени…»

Ровно в восемь вечера она постучалась в дверь Джо; для такого случая он оделся в бежевый костюм и рубашку с накрахмаленным воротничком, повязал на шею бордовый платок, однако так и не побрился. Марион протянула ему бутылку красного вина.

— Я нашла это у себя на кухне в шкафу — подарок от братии, с тем чтобы помочь мне скрасить полные отчаяния ночи, — пошутила она. — Это на случай, если мое хорошее настроение нас подведет…

Джо помог ей снять верхнюю одежду и пригласил в комнату.

— Надеюсь, аппетит при вас, — предупредил он. — Боюсь, что, несмотря на свои годы, я так и не научился правильно рассчитывать пропорции. В итоге приготовил ужин на целый батальон.