Демон - Олден Марк (читать книги без сокращений txt) 📗

Англия

Август 1985

Лорд Оливер Ковидак стоял рядом со своим котом в кухне — жил он в переделанной конюшне пятнадцатого века, и кухня была не очень большая. Кот и он подходили друг другу: оба круглолицые и седые, с коротким плотным телом, из ушей волосы торчат. В свои шестьдесят восемь лет, все еще неугомонный, Ковидак, на лице которого выделялись большой нос и мешки под глазами, был младшим из них двоих. Коту, звавшемуся Эдвин Друд, было двенадцать, для кошек это преклонный возраст.

Старость нисколько не смягчила вредный характер м-ра Друда. В начале их совместной жизни Ковидак пытался научить кота послушанию. Да и хорошо бы и подлизывался немного. Какое там… Зря время потратил. Кошки, будь они прокляты, существа независимые и неблагодарные. Ковидак не смог подчинить зверушку, не смог потому, что они с м-ром Друдом были слишком похожи. Оба с сильным духом, непокорным. Оба по натуре одиночки. Оба охотники, из той породы, что подбирается к жертве украдкой.

Сегодня Ковидак готовил м-ру Э. Друду особый обед по случаю пятницы: полусваренная куриная печень, нарезанная на мелкие кусочки, затем смешанная с сырыми яичными желтками, столовая ложка пива и немного ячменя. Отвратительно, если не сказать больше. А м-ру Друду этот ужас нравился больше мышей.

Приготовляя по пятницам жуткую смесь, Ковидак всегда надевал резиновые перчатки и жалел лишь о том, что противогаза у него нет. Запах, возносившийся над обедом кота, придавал новое значение слову «зловонный». Но, в конце концов, почему бы не побаловать зверюгу, у которой давно наступила зима жизни.

Ковидак соскреб обед Эдвина Друда из деревянной чаши на старинную, девятнадцатого века посудинку для масла с широкими плоскими ручками, потом снял перчатки и поставил блюдо на поднос. Затем помыл руки и приготовил обед себе: нарезанные персики, норвежский хлеб, мармелад, сыр чеддар и маленький чайничек «Эрл Грей». Свою пищу поместил на тот же поднос и направился в южный конец конюшни, где на возвышенной платформе находилась его библиотека и где он писал книгу. М-р Друд шел впереди.

На платформе стоял большой стол красного дерева, туда Ковидак и поместил поднос. Блюдо Эдвина Друда поставил на толстый словарь. Сунул себе в рот кусочек сыра, поднял кота с пола и устроил перед отвратительным месивом на блюде. Приятного аппетита, любезный Друди.

Ковидак сел в тронное кресло периода Ренессанса, ножки у него были в виде лап с когтями, и потянулся к большому линованному блокноту, записи в котором прервал двадцать минут назад. Перестав жевать, прочитал последние строчки, чувствуя то же холодное удовлетворение, что и всегда, когда работал над книгой, которая разоблачит Уоррена Ганиса как убийцу жены Ковидака сорок лет назад. Книгу, называться она будет «Великая победа», он почти закончил. К осени, возможно, отдаст издателю, и тогда его бедная Касс спокойнее сможет лежать в могиле.

Она была похоронена в семидесяти пяти ярдах от окна его спальни, у ствола большого бука, на могиле росли болотные ноготки. Похоронили в подвенечном платье, с молитвенником, который она прижимала к груди в тот день, когда они поженились. И с томиком стихотворений Браунинга, она их очень любила.

Дом Ковидака стоял одинокий у основания холма, покрытого буками, среди которых было множество тропинок — ему никогда не надоедало их исследовать. Отсюда было с полмили до Амершэма, старого городка деревянных гостиниц с коньками на крышах, георгианских домов, коттеджей с соломенными крышами и двориками, мощенными булыжником. Жил он один, если не считать Эдвина Друда, а конюшню декорировал в соответствии со своими эклектическими вкусами, смешав несколько несовместимых стилей. Внешняя оболочка осталась такой же, какой она была несколько столетий: ржавого цвета черепичная крыша, стены из необработанного камня, покрытые вьющимися растениями.

Ковидак за столом откусил кусок хлеба с мармеладом, взял камковую салфетку. Эдвин Друд перестал есть, уставился в открытое окно. Ухнула сова. На кипарисе неподалеку пел соловей. Ковидак смахнул салфеткой крошки печени с усов Друда.

— Доедай скорее, любезный Друди, а то у меня навсегда испортится обоняние.

Кот опустил голову к посудинке для масла, которая обошлась Ковидаку в семьсот фунтов, он купил ее в лондонской антикварной лавке на Портобелло-роуд. Вероятно, репутация эксцентрика предшествовала Ковидаку, ибо когда он упомянул, что из этой штуки будет есть кот, продавец сказал лишь: «Как мило, ваша светлость», — и завернул блюдо без дальнейших слов. Что еще можно сказать человеку, который однажды купил частную коллекцию вещей, принадлежавших Гитлеру, за сто тысяч фунтов, и публично все сжег, которого арестовали однажды за нападение на исследовательский центр с луком и стрелами — он был яростным антививисекционистом, а исследования проводились на животных — который ездил на старом бельгийском мотоцикле, весь растрепанный, и которого боялись в парламенте из-за его резкого языка и пронзительного смеха.

Оливер Рональд Ковидак был энергичный интеллектуал, судьбою отнюдь не обделенный. Сын миллионера, он учился в Харроу, был президентом Оксфордского союза, окончил с отличием — философия и история Азии — затем прекрасно сдал экзамены на службу в аппарате правительства. Но даже работа в Уайтхолле нисколько его не изменила, он так и остался чудаком и оригиналом с непробиваемой кожей носорога. На приемах он прыгал в пруд полностью одетый, в свой офис мог явиться в ярко-желтой двубортной жилетке, однажды взял отпуск и нанялся рабочим на ферму — просто ради впечатлений.

При всем при том он был специалистом по Дальнему Востоку, говорил на японском, написал серию прекрасных статей, в которых анализировалось, как Япония строила свою империю в тридцатые годы. Он откровенно описывал ее территориальные притязания в Тихом океане — эту правду кое-кто в Уайтхолле слышать не желал, ибо Англия уже вступила в союз с Японией, чтобы уберечь свои азиатские колонии от русских. Ковидак во весь голос заявлял, что это близоруко и глупо, что японский дракон не менее жаден, чем русский медведь. Сожрав соседние земли, Япония и зубы не остановится почистить, прежде чем сожрет и английские колонии.