Войны мафии - Уоллер Лесли (мир бесплатных книг TXT) 📗
Глава 2
Это был не лимузин, а обычное, хорошо потрепанное нью-йоркское такси. Банни Ричардс остановила его у секции внутренних рейсов аэропорта Ла-Гардиа, куда прибывали самолеты из Бостона.
Никки Рефлет нес обе сумки — и ее, и свою. Банни и Никки познакомились в прошлом году и стали любовниками, но пока держали это в тайне. До сегодняшнего дня. Где-нибудь по дороге между Ла-Гардиа и Ричланд-Тауэр им обоим придется переодеться.
Хотя Никки был очень высоким для евразийца, больше шести футов, Банни, унаследовавшая рост отца и элегантно удлиненное телосложение матери. Мисси, не дотягивала до него всего лишь на дюйм. Самой высокой в ее семье была ее сестра, Уинфилд, перемахнувшая за шесть футов.
— Водитель, — с французским акцентом произнес Никки, — поверните к себе зеркало обзора, нам нужна приватность.
Никки получил образование в Англии, поэтому его речь, кроме французских согласных, была насыщена еще и английскими гласными.
— Как прикажете, — буркнул шофер.
Никки быстро разделся до плавок и сменил теннисные высокие носки на светло-серые шелковые, больше подходящие к кожаным, похожим на балетные, туфлям. Банни, как всегда, не могла глаз отвести от его тела. По ее мнению, он выглядел, как истинный француз.
Собственно, в свои восемнадцать лет Банни успела повидать не так много других обнаженных французов. Правда, она познакомилась с матерью Никки, Николь, у которой была такая же нежная, цвета слоновой кости кожа, такие же изящно-угловатые плечи и длинные, точеные руки и ноги.
Об отце Никки наверняка азиате, на что указывали тяжеловатые складки в углах его черных-черных глаз, они никогда не говорили. Даже в третьем лице. Возможно, Никки — незаконнорожденный. Но одно было совершенно очевидно для Банни: отец Никки неправдоподобно богат.
Выскользнув из дорожной одежды, Банни соблазнительно откинулась на потрескавшееся кожаное сиденье. Присутствие Никки придавало каждому движению эротический оттенок. Банни поласкала свою правую грудь.
— Поиграем в лошадку, м-м?
Твердо решив пробудить в нем те же чувства, которые бурлили в ней, Банни картинно разлеглась на сиденье, запустив, будто мастурбируя, одну руку в трусики.
— Не мешай, — пробормотал Никки, сражаясь со своими брюками.
От него исходил запах дорогого мыла. Банни знала, что от нее пахнет сексом — с прошлой ночи и сегодняшнего утра. И решила доставить этот аромат неприкосновенным на свадебный прием. Как полностью отвечающий сути брачной церемонии.
Мимо с воем пронеслась полицейская машина. Банни посмотрела в окно на стремительный поток вдоль лонг-айлендской скоростной автострады. И поймала взгляд водителя грузовика — высокая кабина позволяла ему наслаждаться полным обзором происходящего в такси. Подмигнув Банни, он картинно застонал и облизал губы, к ее огромному удовольствию.
Банни перекатилась на бок и, ухватившись за брюки своего спутника, стащила их до колен вместе с трусами.
— Бан, ради Бога!..
— Это просто показательное выступление для водителя грузовика. Они все — голубые.
Ухмыляясь, Никки откинулся на спинку сиденья.
— Ты собираешься вести себя прилично? Нас не пропустят через Мидтаунский туннель.
— Еще как пропустят, — неожиданно вступил в разговор шофер такси. — Я скажу им, что вы нудисты.
— Он мой жеребчик, — промурлыкала Банни.
Таксист уверенно повторил:
— Мой совет — говорите, что вы нудисты.
«Ричланд-секьюритиз» предоставляла своему первому вице-президенту, Фаррингтону Ансбаху Рейду, лимузин «даймлер». Энди не был ни одним из Ричардсов, ни Риччи, но его присутствие на свадьбе считалось обязательным, хотя бы в качестве эскорта для отставной жены его босса, Мисси, и старшей дочери Уинфилд.
Устроившись на откидном сиденье, лицом назад по ходу машины, Энди одарил обеих женщин лучезарной улыбкой, соединявшей в себе тепло истинного товарищества, аристократическую утонченность и рекламу стоматологического искусства. Эта улыбка говорила: мы с вами — одно целое, даже, возможно, дантист у нас общий.
— Вы как сестры, — сказал он Мисси.
Прискорбная неправдоподобность этого замечания могла бы пройти незамеченной, но Уинфилд, с ответной улыбкой, сухо заметила:
— Вероятно, я — старшая.
В любом деловом начинании всегда можно выделить две стороны: настоящую и фальшивую. В особенности это относится к области инвестиций, коммерческих банков и операций с капиталом. Именно здесь «Ричланд-секьюритиз» выступила как часть «Ричланд-холдингз». Человеку, располагающему соответствующими связями, вроде Энди Рейда, ничего не стоит найти себе должность с громким названием в подобной фирме. И не важно, что Энди Рейд и в лучшие свои дни не способен был правильно составить передаточную подпись на векселе. У него другие достоинства. Люди его круга предпочитают иметь дело друг с другом, а не с ослепительными чужаками вроде Чарли Ричардса, который, несмотря на свой образцовый англосаксонский, протестантский имидж, принадлежал к семье, играющей важную роль в национальной организованной преступности.
Чарли вполне устраивало, чтобы его фирму представлял такой безмозглый кусок мяса, как Энди Рейд. Когда Чарли узнал, что Энди крутит роман с Мисси, его сицилийская кровь вскипела. Но ненадолго — во всей семье, если не считать Уинфилд, он единственный обладал темпераментом со встроенным охладителем.
С Гарнет он познакомился год назад — после разрыва с Мисси. И если б не Гарнет — умер бы от тоски.
Расставание с Мисси обещало быть сокрушительно дорогостоящим. Бостонские юристы уговорились между собой не упоминать анстальт в Лихтенштейне. По закону штата Нью-Йорк, для развода без оглашения виновника было достаточно раздельного проживания. Мисси потребовала астрономического содержания. Чарли согласился, и Мисси получила и деньги, и Энди. Шумихи удалось избежать, поэтому Чарли считал, что Энди Рейд стоит каждого пенни, которое на него тратят.
Энди Рейд был кокаинистом уже много лет, что являлось дополнительной причиной его популярности в светских кругах. Мисси тоже пристрастилась к кокаину и чувствовала себя вполне сносно, хотя оказалась подвержена приступам праведного гнева по поводу того, какие гадости некоторые люди позволяют себе в интимной жизни.
Кокаин сделал их связь еще более крепкой. Энди сиял улыбкой для Мисси, для нее одной, когда «даймлер» пересек Четырнадцатую улицу, свернув к Гринвич-Виллидж, и тут резко потемнело — с запада надвинулись грозовые тучи.
— Так наши дни, меняясь в одночасье... — пробормотала Уинфилд.
Она только недавно закончила Гарвардский юридический колледж и еще ожидала результатов выпускных экзаменов. Пока же эта высокая хорошенькая девушка работала в одной феминистской юридической фирме. Она была полностью осведомлена, какого рода отношения существуют между ее матерью и Энди Рейдом и иногда только из вежливости удерживалась от презрительного фырканья.
Уинфилд, обладавшая чересчур упорядоченным умом, считала свою сестру Банни и мать жалкими эротоманками. На ее взгляд, для Банни, в ее неполные восемнадцать, это простительно, но сорокапятилетняя мать — просто старая кошелка.
Хотя обе женщины в салоне лимузина не злоупотребляли парфюмерией, в салоне сгустились пары лосьона Энди — смесь запахов сена и ванили. Уинфилд пристально изучала лица матери и ее любовника в поисках следов распада, но они оба относились к тому социальному классу, которому свойственно, однажды приняв форму, всегда выглядеть шикарно. Почти расовая характеристика, подумала Уинфилд, и Банни тоже обладает этим свойством. А она, Уинфилд, — нет. Себя она относила скорее к небрежному средиземноморскому типу.
Не доезжая до Манхэттена, около Бэттери-парка, «даймлер» свернул направо, вдоль Седар-стрит, к Ричланд-Тауэр. Уже в квартале от цели улица была забита лимузинами.
— В чем дело? — требовательным тоном поинтересовалась Мисси. Новоанглийский выговор: четкие согласные и невнятные, почти английские гласные.
