Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III - Ховисон Дэл (первая книга .TXT) 📗

— Ты один? — спросила она.

— Да.

— И ты живешь один?

— Да. А что насчет тебя?

— Совершенно одна. — Снова долгая пауза, затем: — А ты одинок?

Вопрос застал меня врасплох. Тяжелый мрачный мяч одиночества начал разбухать в груди, и я понял, что не выдержу его веса. Мои губы зашевелились, но я не мог издать ни звука. Я лишь почувствовал, как отражается в глазах моя ни разу не выраженная печаль. Одинок? Был ли я одинок? Я не замечал одиночества… до сих пор. Ее лицо, совершенно спокойное, смотрело на меня без осуждения, и я дернулся от унижения под ее взглядом. Она терпеливо ждала ответа, и я понял, что именно ей могу сказать правду.

— Да, кажется, я одинок.

Она кивнула:

— Я тоже.

Не может такая красивая и милая молодая женщина быть одинокой, подумал я и тут же сказал об этом вслух.

— Мир переполнен, — ответила она, — но мне в нем нет места.

Я знал, что она чувствует, и мне не нужно было об этом говорить.

— Покажи мне свою руку, — сказала она.

Я протянул ее к камере.

— Можешь снять повязку?

— Ты правда этого хочешь?

— Да, хочу.

От ее жадного взгляда я заерзал, пряча эрекцию под столешницей, и медленно снял бинты, открывая свежую красную рану. Она ахнула.

— Болит?

— Не очень.

— Покажи поближе.

Ее дыхание стало глубже, мое тоже. Я чувствовал, как кровь горячим потоком струится по телу, как пульс разгоняет ее все быстрей. Салли подалась ближе.

— Хотела бы я ее поцеловать.

Меня душили эмоции, пришлось сглотнуть, прежде чем отвечать.

— Мне тоже.

И я это сделал.

В дверь снова забилась моя благодарная публика.

— Ты сегодня снова это сделаешь? — спросила она.

Я кивнул.

— В этом все дело. Ты не поверишь, сколько народу готово платить мне за это.

— Еще как поверю.

— И ты в их числе?

Она кивнула и улыбнулась, показав слегка искривленный клык, который делал ее еще сексуальнее… Несмотря на кровожадность.

— Я не думала, что все будет реально. Но игра стоила свеч.

Дверной звонок продолжал надрываться, крики снаружи пронизывали тонкие стены моего убежища на Шерман Окс. Е-мейлы и прочие сообщения ползли непрерывным потоком на фоне моего монитора. Даже мой молчаливый мобильный жужжал и танцевал буги на столе. Меня взяли в осаду.

— Что там за шум?

Я вздохнул.

— Кажется, прошлой ночью я стал невозможно популярен.

— Там собралась толпа?

— А ты просто включи телевизор. Я, кажется, теперь на всех каналах. — Я заметил, что в щель между занавесками сунулась камера, и торопливо рванулся закрыть их плотнее.

— У меня нет телевизора, — сказала она, отчего понравилась мне еще больше.

Она совершенно не знала об одиночных плодах моих трудов. Не знала, что я собирался откусить больше, чем мог прожевать.

— Что ж, видимо, пришло время для личного распятия. Толпа явно жаждет именно этого.

Она начала говорить и тут же оборвала себя.

— Что?

Она снова помедлила, потом продолжила:

— Если ты правда хочешь от них сбежать, можешь приехать ко мне.

Вопли с улицы требовали моей крови, и я всерьез задумался над ее щедрым предложением.

— Серьезно?

— Серьезно.

Я смотрел на ее спокойное, доброжелательное лицо и понимал, что никогда раньше не встречал никого с золотыми глазами.

Мне нужно было спрятаться.

На то, чтобы оторваться от журналистов-гончих, потребовалось не так уж много времени, и через полчаса я уже выскользнул из их хватки и направил «бимер» на север по Фентура-фривей. Над долиной Сан-Фернандо собирались перистые облака, но, когда я проехал Мурпарк, они уже растворились в небесной сини. Огибая последнюю гору со знаком цитрусовых ферм Охай и наслаждаясь прекрасным видом, я мог лишь изумляться, насколько девяносто минут поездки могут изменить человеческую жизнь.

GPS машины довел меня до маленького фермерского городка в духе старой Калифорнии, теперь известной благодаря своим спа-салонам и местечкам для отдыха на выходные. Никто не обращал внимания на бесконечные ряды апельсиновых деревьев. Я проехал два квартала от центра, мимо очень сухого, но спокойного и мирного старого кладбища, а потом мимо «Барте Букс», самой большой распродажи книг под открытым небом, и свернул на грунтовую дорогу к маленькому бунгало, стоящему на отшибе от соседей.

Сердце мое отбивало военный сигнал вечерней зари, когда я прочищал горло по дороге к дому, не зная, чего именно мне ожидать. Я собрал остатки самообладания, вылез из машины, подхватил ноутбук и зашагал к двери. Она встретила меня там, и мы целую вечность смотрели друг на друга через ржавые жалюзи. На ее милом лице совершенно не отражался прожитый опыт, оно, казалось, принадлежало десятилетней девочке и было почти прозрачным, словно ее кожи никогда не касалось солнце. Коротко стриженные рыжие волосы и поразительные золотые глаза мерцали в солнечном свете. В глазах светился восторг и предвкушение. Она оказалась маленькой, куда меньше, чем я ожидал: едва ли полтора метра ростом. На ней были джинсы и просторная хлопковая блуза, а на плечах нечто вроде шали, простой и совершенно не истертой, как и ее лицо. Но тело ее было чувственным, а на губах расцвела хищная улыбка, когда она закуталась в шаль, словно от холода.

— Ты быстро добрался, — сказала она, со скрипом отворяя дверь.

Я шагнул в прохладные объятия ее дома. Мебель внутри оказалась в основном от Стикли — или же это были очень хорошие копии. Старый потертый дуб подходил стилю дома так же, как и его обитательнице. Очарование древности и остановившегося времени нарушал лишь вполне современный компьютер в углу.

— Куда мне это поставить? — спросил я, приподнимая ноутбук.

Слегка прихрамывая, она провела меня к обеденному столу, и я сел. Внутри не было ламп, только солнце, проникающее в окна, освещало это место.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— А что у тебя есть?

Я проводил ее глазами до холодильника на кухне.

— Вода, пиво, чай со льдом… диетическая «кола».

Мне захотелось пива, и она кивнула в сторону гостиной, наливая нам «Michelobs». По пути я заметил спальню, идеально прибранную и очень уютную. Кровать была застелена, на стенах висели картины куда более мрачные и кричащие, чем можно было предположить, глядя на милое личико их хозяйки. Я сел на диван и начал буквально впитывать окружающее. В этом доме царило постоянство и история, то, чего мне так не хватало. Сам я всю жизнь мотался, как незакрепленный канат в полосе прибоя.

Она вошла в комнату, неся поднос с пивом в одной руке, и я встал, чтобы ей помочь, а потом поставил поднос между нами на диване. Я пытался ее понять, и мне чертовски нравились ее намеки на спальню.

— Спасибо, что пригласила меня сюда, — сказал я ей.

— Спасибо, что приехал.

— Почему ты со мной связалась? — При всей моей симпатии я до сих пор не мог этого понять.

— Потому что ты сделал нечто простое и храброе. И потому что мне показалось, что мы похожи, а мне мало встречалось похожих людей. Я ошибалась?

— Надеюсь, что нет.

С этими словами я потянулся к ее руке, и она мне это позволила. Но я был жаден, мне нужны были обе. Поэтому я потянулся и к правой ее руке, а у нее перехватило дыхание. Она внимательно посмотрела мне в глаза, а потом молча выпутала руку из шали. Рука заканчивалась на середине между локтем и запястьем. Осознание этого только начало проникать в мой мозг, а желание уже затопило меня. Я осторожно потянулся, зная, что она этого хочет, и дотронулся до ее культи, нежно сжал ее в ладони. Я хотел ее поцеловать.

— Несчастный случай? — спросил я ломающимся голосом.

— Не совсем, — ответила она.

— Как это произошло?

Она снова оценивающе на меня посмотрела и только потом решилась сказать.

— Я работала в печатном цехе. Резала и переплетала, постоянно наблюдая, как гильотина рассекает стопки бумаги. Она меня зачаровывала. Гипнотизировала. Я резала и резала, скармливала ей все новые и новые стопки, и она просто тянула меня к себе. Все ближе и ближе. — Она посмотрела на меня, словно решая, безопасно ли будет продолжить. Видимо, решение оказалось в мою пользу, потому что она сжала мои пальцы. — Я не знаю. Я просто не могла ее не кормить. И не сразу поняла, что делаю, когда толкнула под лезвие руку, а потом отдернула ее остаток, заливая кровью бумагу. Моя жизнь растекалась по книге.