Год Людоеда. Время стрелять - Кожевников Пётр Валерьевич (книга жизни TXT) 📗
— Ой, она правда отравилась! — закричала Бросова. — Ну зачем же так, а, неужели нельзя было ничего придумать? Такая красивая женщина, такая даже таинственная, и вот так…
— Ладно, ребята, давайте работать! — скомандовал Борона. — Зина, спускайся вниз, встречай «скорую» и тащи их сразу сюда, быстро! Саша и Боря, вы мне сейчас поможете начать промывку. Наташа, твое участие нам тоже потребуется!
— Федор Данилович, мне на пейджер пришло сообщение от мальчишек: Колю увезли в другую больницу, а Петя просит привезти пепси-колы, «сникерсов» и сырков с шоколадом, — скороговоркой отрапортовал Следов, с тревогой наблюдая за реакцией Бороны. — Ну так что, что-нибудь отвезти?
— Пепси — яд, и ты сам это прекрасно знаешь! «Сникерсы» тоже ведут к игле! А вот сырки — это другое дело! Но ты ему отвезешь домашнего творога с рынка, густой сметаны, чтобы ложка стояла, и меду! — Данилыч осматривал комнату, будто в интерьере было укрыто спасительное средство для Клеопатры. — А зачем ты меня, Боря, спрашиваешь? Я же знаю, что ты все равно купишь им то, что они тебя просят! А насчет Махлаткина мы потом поговорим, ладно? У него проблемы посерьезнее, чем промывка желудка!
Когда Зинаида вернулась в квартиру с бригадой «скорой помощи», здесь уже стояло несколько тазов с водой и рвотой. Врач быстро осмотрел Клеопатру и согласился с Федором в том, что ее нужно срочно везти в больницу, где ее попробуют вернуть к жизни. Борона распорядился Саше и Наташе остаться в квартире и лечь отсыпаться, а в больницу вместе с Клерой отправил Зинаиду, за которой позже обещал туда заехать.
Оставшись наедине, Саша и Наташа признались друг другу в том, что уже совершенно лишились сил и буквально готовы упасть прямо на том месте, где они сейчас стоят, чтобы уснуть хотя бы на пару часов. Они все-таки решили добраться до ванной, чтобы принять душ. Кумиров отправился первым, чтобы включить воду, а когда он вернулся, Хьюстон уже спала, свернувшись смуглым калачиком на просторном кожаном диване.
Саша не стал беспокоить Бросову, накинул на нее мамин плед с видами Таиланда, подошел к бару, налил себе граммов сто армянского коньяку, выпил его, словно воду, налил еще, чуть побольше, и тоже освоил эту дозу, не ощутив никакого вкуса. Он закурил, подошел к окну и посмотрел на город, который так мечтал покорить его ныне покойный отец. Там, за окном, все так же высились маяки и Петропавловка, блистали иллюминацией Зимний дворец и Дворцовый мост, мчались машины, табунились люди — все было так же, как прежде, но не было уже в этом потоке текущей жизни Игоря Семеновича Кумирова, состоятельного человека, которого даже относили к олигархам, имея, наверное, в виду его немалые доходы от продажи за границу металла и леса и еще от кое-каких коммерческих операций, о которых отец никогда особо не распространялся; не было в этом потоке кандидата на пост губернатора Санкт-Петербурга; не было отца двоих детей и т. д. и т. п. — его здесь больше не было!
Саша представил себе, как бы реагировал отец на то, если бы Сашу убили. Ну или он бы просто погиб, например, в какой-нибудь катастрофе. Или те же бандиты тогда, после драки в кабаке, лишили бы его жизни.
Интересно, насколько бы переживал отец потерю своего старшего сына? Плакал бы, рыдал бы, пошел бы на все, чтобы отомстить за сына? Да, наверное, он бы что-нибудь предпринял. Во всяком случае Сашке хочется сейчас так думать. А что? Ведь после ограбления бабули отец вполне реально перевернул весь город, чтобы найти виновных, и что-то там такое у него вроде бы даже получилось. Только вот Сашка пока что не в курсе, да и кто его теперь сможет в этом деле просветить?
Кстати, он теперь, наверное, очень многого уже никогда не узнает из жизни своего отца. А если полюбопытствовать в компьютере? Отец ведь был большой любитель заносить в электронные мозги всякую всячину.
Саша налил себе еще одну рюмку коньяку, осушил ее и направился в отцовский кабинет. Здесь он подошел к компьютеру, который, как обычно, работал в режиме он-лайн. Кумиров сел в отцовское кресло и начал блуждать по дискам, папкам и файлам. Он увлекся охотой за какими-то еще неведомыми ему отцовскими тайнами и вдруг действительно наткнулся на папку, помеченную «XXX». Саша открыл ее и обнаружил огромное количество джипеговых файлов. Большинство из них называлось двумя буквами и последующими порядковыми номерами. Почему-то он обратил внимание на файлы с именем «Na», выделил с первого по десятый и нажал «Enter». Процессор зажурчал, раскрывая фотошоп, а Кумиров встал и пошел за очередной дозой коньяка, который, кажется, все-таки начал на него понемногу действовать.
Сашин мобильник пропел первые аккорды песни Сольвейг, он посмотрел на экран — это был Борона.
— Да, дядя Федя, ну как там? — спросил Кумиров. — Спасли маму?
— Сашенька, мальчик мой, все очень серьезно: будь мужественным! — непривычно серьезным тоном начал Данилыч. — Я верю в то, что все это в конечном счете обойдется, но не сразу, пойми, что это действительно очень и очень серьезно: даже если человек выживает после такой дозы, то у него остается очень много проблем. Ты только представь себе, насколько она загрузилась лекарствами! Ну ладно, об этом мы с тобой позже поговорим. Будь на связи! Все! Я пошел в реанимацию!
Проходя мимо дивана, на котором спала Наташка, Саша ласково на нее посмотрел, обратился к бутылке с коньяком, налил себе рюмку большего калибра, захватил хрустальную вазочку с пористым шоколадом и двинулся в обратном направлении, к компьютеру. В его голове приятно шумело: наверное, море, скорее всего мягкий прибой, где-то кричали чайки, кажется, золотился закат — все было очень красиво…
В Сашином кармане вновь зазвучала песня Сольвейг. Молодой человек не сразу извлек трубу и отрешенно посмотрел на экран: это снова был Борона.
— Да, дядя Федя, что-нибудь случилось? — испуганно спросил Саша, прислонившись к дверному косяку в кабинете отца. — Совсем плохо, да?
— Да нет, сынок, я только хотел тебе напомнить о том, что надо бы как-то похоронить твою бабушку. Твой отец, к сожалению, не успел это сделать, — голос педиатра звучал несколько непривычно, и Кумиров не сразу понял, что это происходит из-за того, что в этом густом баритоне сейчас отсутствует привычная и даже как бы уже обязательная для педиатра ирония. — Сегодня уже все-таки седьмой день, так просто нельзя!
— Дядя Федя, вы меня, конечно, извините, а вы бы не могли мне с этим делом немного помочь? Ну, со всякими там бумагами, разрешениями? — спросил Саша. — Я-то ведь, честно говоря, никакими похоронами ни разу не занимался! Даже не представляю, с чего тут начинать. А деньги, все деньги я вам отдам! Когда это сделать? Сейчас?
— Зачем же сейчас, потом, по счету, — понизил голос Борона. — Хорошо, Сашуля, я думаю, что с этим справлюсь. Скорее всего мы сможем похоронить ее только послезавтра. Все, меня зовут! Твоя мамуля уже на промывке, она в хороших руках! Пока!
Кумиров вошел в отцовский кабинет, глянул на экран монитора и… замер. Там, на плоском экране, несколько мужиков тарабанили его Наташку! Ну да, это она! Никакой не двойник, не близнец, да таких у нее и нет, — это она, она! Вот так номер! Что же делать?
Саша кликнул мышкой на крестик, обозначавший «Удалить окно», и перед ним возникла та же Хьюстон, но уже с его собственным отцом, причем… Нет! Этого не может быть! Он бредит или это какая-то подстава? Монтаж? Отец решил любым путем разлучить его с Бросовой и вот, надо же, заказал кому-то смонтировать эту дешевую порнуху!
Кумиров начал щелкать мышкой, удаляя одну за другой фотографии, за которыми в печальной очереди толпились следующие развратные кадры. Неожиданно Саша поймал себя на том, что он вроде бы даже кайфует от этих снимков, то есть, с одной стороны, он реально взбешен, а с другой стороны, реально балдеет. Он закрыл все вызванные им снимки и начал открывать другие. Да их было здесь несколько сотен!
