Во тьме - Шаттам Максим (книга жизни TXT, FB2) 📗
Приблизившись к черному входу, он открыл москитную сетку, немилосердно при этом заскрипевшую. Покопался в замке отмычкой. Видимо, все замки в этом квартале были одинаково простыми — в одно мгновение Бролен справился и с этой дверью.
Избегая попадания снега внутрь здания, он быстро прошмыгнул в квартиру.
Дверь закрылась, и на детектива обрушилась зловещая тишина.
Он вошел в темную кухню. Пространство над мойкой покрывали грязная плитка и схемы разделки мяса. Бролен пошел дальше, его мокрые подошвы заскрипели по линолеуму. Начало хорошее.
Сердце колотилось в груди; Бролен долго осматривал помещение — мебель из темного дерева, стол, исполосованный ножом не одну сотню раз. В углу несколько поваренных книг. Сбоку — небольшая стопка исписанных от руки карточек — опять кулинарные рецепты. На голой задней стене висел открытый на «январе» календарь «Pirelli» с изображением огромной груди. Указательным пальцем Бролен полистал страницы календаря, ища какие-нибудь записи. Тут было всего несколько ничего не значащих пометок: «развоз», «забой у Р. В.», «поставка мяса»… Бролен вышел в коридор.
Пройдя мимо лестницы, ведущей наверх, детектив вступил в гостиную. Локтем дотронулся до кармана:
— Что за черт! Аннабель! — Выхватил рацию и настроил ее на частоту 7, сунул наушник в ухо: — Аннабель, вы меня слышите?
Раздалось неприятное потрескивание, прерванное женским голосом:
— Да, что вы сейчас делаете?
— Ничего, просто вошел внутрь. Осматриваю первый этаж, пока все в порядке.
Он углубился в центральную комнату. Там также было сумрачно, свет снаружи почти не проникал, потому что большую его часть поглощали шторы. В комнате стоял пьянящий запах, чуть менее сильный, чем запах фимиама, — видимо, что-то разбрызгали на стены, может быть лаванду; похоже на аромат саше, которые кладут в белье. Линолеум закончился; под ногами теперь был дешевый палас, купленный на распродаже; ворс казался полностью вытертым. Черная в полумраке стеновая панель занимала пространство от пола до потолка.
Бролен вытащил ручку-фонарик и осветил комнату, угол за углом. Луч выхватывал из темноты лишь небольшие участки пространства и отдельные вещи: софа, покрытая мятым голубым покрывалом; пульт от телевизора; стопка автомобильных журналов на низеньком столике…
Расскажи мне, как ты живешь, Лукас, что читаешь по вечерам. О чем думаешь, придя домой с работы. Об автомобилях? Пусть в это верят другие. О девушках? Так ведь? О девушках. Но ты мечтаешь о них по-своему, не так ли? Не как твой маленький очкарик-сосед — ты не фантазируешь, сидя в сортире с «Пентхаузом». Тебе нравятся другие фотографии. Кричащих людей, боящихся тебя; тебе нравится абсолютная власть, доминирование, позволяющее наслаждаться «по полной», да, потому что ты на 100 % эгоист. Наслаждение, власть над окружающими. Только ты и крики наслаждения.
Бролен продолжал осматривать комнату.
Аннабель нервничала. Беспорядочно постукивая пальцами по приборной панели, она пыталась снять стресс. Время от времени включала «дворники», протирая стекло от снега. Она априори ничего не боялась, однако приходилось быть внимательной. Чуть зазеваешься — и в зеркале заднего вида появится грузовик Лукаса Шапиро.
Аннабель посмотрела на часы. 12:31. Оставалось полчаса до возвращения предполагаемого убийцы.
Потенциального убийцы, понравилась она.
Бролен не подавал признаков жизни, но она решила не докучать ему — детективу было необходимо сконцентрироваться на своей цели.
С момента, когда он ушел, ее терзало дурное предчувствие. Своего рода навязчивая идея, которая сидит в голове и убеждает тебя: все сорвется, надо сматываться, дабы избежать ненужных глупостей. «Не обращай внимания, — твердила себе Аннабель. — Это все твой мозг, ты боишься, вот и ищешь повод побыстрее исчезнуть отсюда. Не прислушивайся. Лучше как следует смотри в зеркало заднего вида».
Ровно пять минут она сражалась со своими навязчивыми идеями. Потом пересела на место водителя и завела мотор. Переставила старый «олдсмобиль» поближе к дому Шапиро — так, чтобы новая позиция давала возможность незамедлительно убраться восвояси вместе с Броленом.
И вновь посмотрела на часы. 12:40.
В подвале воняло, повсюду стояли мусорные корзины, потребовался бы целый уик-энд, чтобы все их осмотреть. Бролен обошел подвал по периметру, постукивая по стенам в поисках пустот, передвигая редкую мебель, которая могла бы скрывать люк. Ничего. Возле котла одна из облицовочных плит была снята, словно здесь хотели устроить тайник. Отверстие заткнули красной клеенкой и залепили пластырем; Бролен отклеил его.
Желтый свет его ручки-фонарика выхватил из общей липкой темноты убежища небольшой проем.
Этажерки, занимающие пространство два на два метра, уставленные пластиковыми бутылками и картонными коробками.
Что-то скользнуло по голове, словно крошечное насекомое запуталось лапами в человеческих волосах.
Бролен резко отодвинулся и осветил лучом нейлоновую веревку, на конце которой висела прищепка: она-то и щекотала его голову.
На бутылках и коробках были написаны названия. «Кодак», «Агфа», машина для проявки «Коника», ванночка, проявитель. Лаборатория фотохудожника. Бролен щелкнул выключателем и зажег красную лампу, отбросившую на потолок кровавый круг. Вот так. Электрический свет неистовствовал под потолком, и чувство возбуждения передалось детективу, пока он один за другим вскрывал конверты для снимков и вытряхивал на квадрат керамической плитки их возможное содержимое. Внутри было пусто.
Приходилось торопиться, половина отпущенного часа уже прошла.
Бролен двинулся на второй этаж. Вновь истертый до проплешин палас, теперь уже сиреневые обои на стенах. Он пошел вдоль лестничной площадки, удивляясь тому, что стены абсолютно голые, никаких украшений, ни одной рамки или постера; это было тем более странно, что в доме занимались фотографией. Первая дверь вела в длинную комнату. Единственное окно с решеткой было оклеено потрескавшимися от времени стакерами, которым было как минимум лет десять: «звезды» баскетбола — Доминик Уилкинз, Патрик Юинг, Карл Мэлоун. Бролен быстро осмотрел комнату. Сложно было понять, кто здесь живет — Лукас или Джанин. Ни книг, ни журналов, только кровать, шкаф с кирпичом вместо одной из ножек, маленький комод. На постели лежали только одеяло и пятнистый матрас.
Шкаф был пустым. Детектив ощупал стены — безрезультатно.
Пять минут он осматривал ванную комнату, не обнаружив ничего оригинального, только спермицидную смазку. Зачем она здесь, спросил он себя, ведь сомнительно, что Лукас разрешает сестре водить сюда мужчин, он должен всегда оставаться ее единственным мужчиной, никакой конкуренции. Конечно, если только детектив не ошибся по поводу расстановки сил в их игре.
Бролен вошел в последнюю дверь, самую большую на этаже. На стуле валялась мужская одежда, на прибитых к стене полках лежали мужские и женские вещи. Напротив стояла двуспальная кровать со смятым покрывалом. Единственная постель, которой пользовались в доме.
Детектив слабо кивнул.
Они спят вместе.
На полу валялись носки, пара чулок и подследники.
Бролен вздрогнул, услышав потрескиванье в наушнике и голос Аннабель:
— Не тяните. Время на исходе. У вас все в порядке?
— Да, я почти закончил, — прошептал он.
Позади двери он заметил столик с картонными папками, книгами и разлетевшимися листами. Он быстро просмотрел их. Отчеты о закупках мясных туш, препродажах, поставках. Книги об искусстве торговать и развитии предприятия. Под грудой бумаг Бролен нашел толстую записную книжку; застежка не вмещала такое количество рекламных вырезок, которые впихнули внутрь, на обложку были прилеплены листки с заметками. Просмотрев их, Бролен начал листать блокнот.
— Бролен, пора уходить, без десяти час. Слышите меня?
Детектив не ответил и перевернул следующую страницу.
