По ту сторону смерти (СИ) - Лински Говард (читаем книги TXT) 📗
― Какие вещи?
― Она нагрубила мне, ― казалось, Джарвис смутился от воспоминания, ― сказала, что я ничего не знаю о настоящем мире. Она начала кричать на меня, так что я стал кричать в ответ. Я не горжусь своим поведением или ее, но я беспокоился, что она загубит свою жизнь.
― Что послужило концом спору?
― Она положила конец, ― сказал он. ― Просто умчалась прочь.
― И вы ее отпустили?
― Я подумал, что это к лучшему, ― сказал Джарвис. ― Дать ей остыть и попытаться втолковать в нее немного здравого смысла позже.
Том почувствовал, что тот испытывает боль от обвинения, будто ему было достаточно наплевать, что он не пошел за своей дочерью. Может быть, Фрэнк Джарвис до сих пор задается вопросом, была бы Сандра все еще здесь, если бы он ее не отпустил. Он сгорбился.
― Я никогда бы не подумал, что вижу ее в последний раз, ― сказал он, очевидно, борясь со слезами.
― Не в последний раз, ― приободрил его Том, так как был смущен слезами мужчины и тем фактом, что их спровоцировал. Том всегда ненавидел вселять в людей ложную надежду, но ничего не мог с собой сейчас поделать. ― Мы найдем ее.
Глава 20
Он начал спор, но только теперь понял, что Карен была права. Он был козлом. Когда Брэдшоу увидел свою девушку той ночью после длинного, утомительного дня, он все еще чувствовал в себе праведное возмущение, поэтому поприветствовал свою девушку словами:
― Почему все думают, что мы съехались?
― А?
― Что ты им сказала, что они так подумали? Даже Кейн сказал мне это.
― Я ничего не говорила, ― сказала Карен, ― и я, определенно, не говорила о нас с твоим старшим инспектором.
Он планировал разговор относительно мягким, в ходе которого он скажет своей девушке, что он не одобряет, что люди обсуждают их за его спиной. К несчастью, он не предвидел вывода, к которому, естественно, пришла Карен.
― О, так значит, ты меня стыдишься?
― Что? Нет, конечно же, нет!
― Я достаточно хороша, чтобы меня не стыдиться, достаточно хороша, чтобы со мной трахаться, но не достаточно хороша, чтобы все думали, что мы в настоящих отношениях.
― Не глупи. Мы в настоящих отношениях.
― Да, конечно же, ведь мы... просто так долго вместе, что я не остаюсь слишком много ночей на неделе и забираю свою зубную щетку, когда ухожу?
В то время как он обычно ощущал, что он немного умнее своей девушки, Брэдшоу должен был признать, что он абсолютно не может сравниться с ней в споре. Они ссорились целый час, и она, казалось, без усилий переходила их одного эмоционального состояния в другое: от гнева до грусти и отчаяния, затем обратно к ярости, со слезами и каким-то очень отборным сленгом. Карен даже в какой-то момент бросила в него подушками, пока он отчаянно пытался утихомирить ее. В конце концов, она решила уйти, и Брэдшоу запоздало понял, что вся эта проблема целиком его заслуга, так что он быстро пошел на попятную и извинился ― очень много извинялся.
― Я ненавижу, когда мы ссоримся, ― сказала она, прижимаясь к нему в постели часом спустя, после секса, который каким-то приятным образом последовал из-за высокого уровня адреналина, который они оба ощущали к концу спора.
― Ну, мы не так уж часто ссоримся, Карен, ― сказал он, привлекая ее ближе.
― Все же, кажется, я знаю, почему люди недоумевают по поводу наших отношений, ― сказала она. ― Мы проводим много времени друг с другом, но это, потому что нам хорошо вместе, малыш.
Она снова засмеялась.
― Я имею в виду, я практически живу здесь.
― Полагаю, что да, ― согласился он. ― У тебя есть ключ, ты здесь большую часть недели.
― Да, я знаю, ― сказала она. ― Тебе все время готовят завтраки и секс, не отходя от кассы. Не так уж плохо, верно?
Они оба засмеялись.
― Есть еще я, который платит аренду за место, и которого никогда нет дома.
Он знал, на что она намекает ему, но только в этот раз он не возражал. Он был идиотом. Карен была потрясающей девушкой, но его хрупкое эго пострадало от мысли, что люди на работе говорят о них. Где он собирается найти другую девушку, такую же милую, как эта, такую же симпатичную, как эта, такую же удобную в постели, как эта?
Он также не возражал против ее родителей, не совсем, хоть ее мать имела раздражающую привычку упоминать бывшего Карен каждый раз, как видела Брэдшоу, так как парень все еще жил поблизости и был все еще влюблен в Карен.
― Да ладно, мам, нам было по восемнадцать, ― краснела ее дочь в прошлый раз, как в разговоре всплыло упоминание об ее бывшем бойфренде. ― Это было давно, а теперь я с Йеном.
И она брала Брэдшоу за руку, чтобы будто заверить его в этом.
― Я это знаю, ― возражала ее мать, как будто его не было в комнате, ― я просто думаю, что это мило, что он всегда разговаривает с нами, когда нас видит. Он даже заходил на прошлое Рождество, чтобы узнать, как у нас дела.
― Вероятнее, чтобы узнать, как дела у Карен, ― сказал ее отец, не отрывая взгляда от своей газеты, ― и я сказал ему, что у нее есть парень.
Он произнес эту часть, как будто выпроводил другого парня с дробовиком.
Все равно, Брэдшоу не нравилось представлять Карен с другим мужчиной, той первой любовью, которая должно быть была так важна, что ее родители продолжали упоминать ее.
Он вспомнил теперь этот момент и то, какая ревность в нем всколыхнулась от мысли о Карен с другим мужчиной. Даже если это было годы назад, и он понял, что будет опустошен, если она будет встречаться с кем-то другим ― не то, чтобы он дал ей достаточно стимулов, чтобы быть верной, с его-то боязнью привязанностей. Ему просто придется повзрослеть.
И вот так просто, все его сопротивление их отношениям исчезло в один миг.
― Ты можешь с таким же успехом, ну знаешь, ― легко начал он, ― переехать ко мне. Здесь много комнат и, как ты и сказала, все не так уж плохо, да?
― О, мой Бог, ― произнесла Карен, ― ты, действительно, хочешь этого? ― Затем в ее глазах появились слезы. ― Не могу выразить словами, какой счастливой ты меня сейчас сделал. Я просто никогда не думала, что мы станем парочкой.
Как и он, пока она не назвала их так.
Переезд, чтобы жить вместе, необязательно означал навсегда в представлении Брэдшоу, но, очевидно, Карен думала иначе.
― Да, ― сказал он, ― ну, пожалуйста.
***
― Рад видеть тебя, Том.
Последовало энергичное рукопожатие в дверях отдела новостей.
― Давненько не виделись, ― напомнил ему Грэхем Ситон, пока они энергично шли через отдел новостей.
― Так и есть, ― согласился Том и попытался не думать об их разошедшихся карьерных тропах.
С того времени, когда Грэхем Ситон и Том Карни в прошлый раз работали вместе в «Вестнике Дарема» более пяти лет назад, Ситон стал репортером, а затем старшим репортером в «Ньюкасл Дейли», и, наконец, одним махом, который никто не предвидел, кроме Ситона, его самым молодым в истории редактором. В то же время, Том мог, в лучшем случае, описать себя, как неудавшегося автора, бывшего журналиста, строителя-любителя на неполный рабочий день.
Том был благодарен, когда Ситон не спросил его, как он сейчас поживает. Вместо этого, он сразу перешел к делу.
― Ты расследуешь исчезновение Сандры Джарвис? ― спросил он. ― Ну, мы перерыли кучу материала по этому делу за прошедшие шесть месяцев. Ее отец не опускает рук, бедный мужик. Все это в твоем распоряжении.
― Спасибо, ― сказал Том, ― но я здесь за справочной информацией, вот почему я хочу поговорить с твоим лучшим репортером по преступлениям, если он сможет мне уделить свободное время.
― Справедливо.
Грэхем кивнул по направлению к двери из матового стекла конференц-зала.
― Однако не занимай весь день, друг, нам нужно подготовить выпуск.
― Полчаса, максимум, ― заверил его Том.
― Мы держим ее здесь, ― сказал Грэхем, будто она была сокамерником Ганнибала Лектора.
Он открыл дверь, в которой показалась одинокая фигура, сидящая в дальнем конце конференц-стола. Голова женщины была опущена, но ее невозможно было не узнать. Она была занята написанием заметок на блокноте. Мужчина мог бы и знать, что она не будет сидеть и смотреть из окна, пока его ждет, даже всего несколько минут.
