Игра в прятки - Паттерсон Джеймс (книги онлайн .txt) 📗
– Да, ваша честь, знакома.
– Вы прочитали документ и имели время, чтобы обсудить его с мистером Бейлфордом или другими вашими адвокатами? – продолжал судья.
– Мы разговаривали на эту тему.
– Вы понимаете суть предъявленного вам обвинения? Осознаете, что обвиняетесь в убийстве вашего мужа, Уилла Шеппарда?
– Я читала обвинительное заключение и понимаю суть выдвинутых против меня обвинений.
Он одобрительно кивнул, как будто я была хорошей ученицей.
– В таком случае признаете ли вы себя виновной в предъявленном обвинении?
Я посмотрела ему прямо в глаза. Я знала, что это не имеет никакого значения, но мне все равно нужно было это сделать.
– Я не виновна в убийстве. Я не признаю себя виновной.
Глава 66
Нью-Йорк. Центральный парк. Мы с Уиллом женаты уже почти год.
– Мэгги, ты что-нибудь видишь? Я ни черта не вижу. В этом проклятом парке слишком много дурацких деревьев.
Мы втроем – Уилл, Дженни и я – сидели в роскошном, длинном, дымчато-сером лимузине. Уилл попытался прикурить, и голубовато-золотистое пламя запрыгало, освещая лицо и дрожащие пальцы. Он поднял руку и нервно провел ладонью по густым локонам.
«Как он бледен. Устал. Испуган, – думала я, наблюдая за Уиллом. – Для него это очередное повторение Кубка мира. Сегодня вечером ему снова нужно кому-то что-то доказывать. Что ж, мне это понятно».
– Что они там делают, в начале этой чертовой нескончаемой очереди?
– Не вижу, – ответила я. – Думаю, пытаются очистить проезжий путь от пешеходов.
– Видишь, какой популярностью уже пользуется твой фильм? – добавила Дженни, внеся свою долю поддержки.
Наш лимузин застрял неподалеку от площади Колумба, оказавшись пятым в угрюмой веренице «роллс-ройсов», «бентли» и «линкольнов», в которых разместились главные создатели фильма и звезды.
Наконец караван сдвинулся с места и, миновав Центральный парк, пополз сначала по Пятьдесят четвертой улице к кинотеатру «Зигфельд», где должна была состояться мировая премьера «Примулы».
Нервозность Уилла возрастала, казалось, с каждым поворотом: его ладонь, когда я прикоснулась к ней, была липкой от пота, едва закончив одну сигарету, он тут же принимался за другую. Вообще Уилл курил очень редко, но в тот вечер просто не мог остановиться. Честно говоря, я не узнавала своего мужа.
– Все будет в порядке. Обычное, как у вас говорят, предстартовое волнение.
– Все в порядке? Через пятнадцать минут критики увидят меня на экране, огромного, ростом в тридцать футов, и услышат дурацкое «Доброе утро, Элли. Прекрасная лошадка. Ты заботишься о ней, девочка, как мать заботится о собственном ребенке». С такими словами и таким ростом мне от них не увернуться.
– Это всего лишь сказка, Уилл. Люди хотят, чтобы в сказках разговаривали именно так. Им надо время от времени уходить от реальности.
– От реальности спрятаться можно, а вот от нью-йоркских критиков нет. Их не проведешь на таком дерьме, они сразу увидят, что я дешевка, подделка, что я не умею играть, и – прощай моя артистическая карьера.
– Этого не будет, – сказала Дженни.
– Будет, – усмехнулся Уилл.
Процессия снова остановилась. Вдруг кто-то постучал в боковое стекло, и я увидела короткие и толстые волосатые пальцы, скребущие окно лимузина.
– Беда одна не ходит, – прошептала я, открывая дверцу.
– Капуто! – воскликнул Уилл, подвигаясь, чтобы дать место режиссеру и продюсеру, чья широкая задница заняла едва ли не половину заднего сиденья.
– Нас распнут или поджарят, – с трагической миной на лице объявил Капуто. – Я знаю. Инстинкт меня никогда не подводил. Ты согласен со мной, Уилл? Я ведь вырос в Бруклине. У тех, кто провел детство на бруклинских улицах, самые острые инстинкты. Мы все чувствуем заранее.
Он был так комически несчастен, что я рассмеялась.
– Люди слишком многого ждут от этой картины, – продолжал Капуто. – Как будто можно снять что-то стоящее за пятьдесят мил... кхм, но мы-то с Уиллом знаем, что они получат кусок овечьего дерьма. Австралийского овечьего дерьма. А их дерьмо еще хуже нашего.
Уилл тоже засмеялся – шутки у Капуто были такими же мрачными, как и у него самого.
– Где ваша жена? – спросила я. – Ей, похоже, так же удалось успокоить вас, как мне Уилла.
– Элеонора в передней машине с моей матушкой. Они не переносят меня, когда я в таком состоянии. Меня выгнали из моей же машины. И вот я здесь. Должен же кто-то отвезти несчастного в кинотеатр.
Я открыла дверцу и потянула Дженни за руку.
– Куда ты? – спросил Уилл.
– К Элеоноре и матери Майкла. Два таких художника, как вы, вполне заслужили право побыть вдвоем.
Глава 67
Я присоединилась к Уиллу уже около «Зигфельда», и мы вместе прошли под лучами прожекторов через вопящую толпу, мимо репортеров, служащих студии и расположились на почетных местах.
Мы с Дженни впервые присутствовали на мировой премьере, так что нам все было интересно. Приглашенные, на мой взгляд, выглядели несколько нелепо в смокингах, темных костюмах и вечерних платьях – ведь пришли-то они, в конце концов, лишь для того, чтобы посмотреть кино.
Фильм начался примерно через пятнадцать минут, и по экрану побежали первые титры. УИЛЛ ШЕППАРД. Его имя значилось такими же буквами, как и имя Сюзанны Пурсель. Первые аплодисменты, однако, прозвучали еще раньше. Я услышала, как Уилл вздохнул. Был ли то вздох удовлетворения или страха – не знаю.
Картина захватила меня с первых кадров, которые запечатлели потрясающую красоту американского Запада. Нестор Керешти увидел прекрасное там, где я никогда бы его не заметана, и перенес на экран.
Уилл поднял на руки жеребенка, отнес его своей юной жене (я с удовлетворением отметила, что выглядит она скорее на тридцать, чем на девятнадцать) и произнес те самые страшные слова.
В зале было тихо. Никто не хихикал и не фыркал. В конце концов расслабился даже Уилл, сидевший справа от меня. Дженни подняла вверх большой палец.
– Видишь? Я же говорила, – прошептала она.
Фильм продолжался немногим более двух часов. Превосходные съемки, хороший сюжет, юмор и романтика вперемешку с трагическими событиями – в общем, я смотрела с удовольствием. Вплоть до того момента, когда Уилл начинает мыть Сюзанну в корыте.
То, как он смотрел на актрису, сразу подсказало мне, что они были любовниками. Уилл не играл – в его глазах горела настоящая страсть. Его рука двигалась под покровом пены, но я чувствовала, знала, что делают эти пальцы.
Сердце сжалось. Дышать вдруг стало нечем, и мне пришлось выпрямить спину.
«Они любовники», – подумала я, и тупая, тяжелая боль раскатилась по телу. В памяти мгновенно всплыли многочисленные слухи, скандальные публикации в прессе и то, как твердо Уилл опровергал их.
Они были любовниками не только на экране. «Господи, пусть это будет неправдой».
Я заставила себя взглянуть на Уилла. Он пристально, приоткрыв рот, смотрел на экран, как будто заново переживал историю своего героя.
Когда показавшаяся мне бесконечной любовная сцена закончилась, он наклонился и поцеловал меня в щеку.
– Ты же понимаешь, Мэгги, я играл, – шепотом объяснил он. – Знаю, что ты думаешь, но в данном случае ты ошибаешься. Может быть, я все же неплохой актер.
Я глубоко вздохнула и, как ни странно, почувствовала себя гораздо лучше.
Может быть, Уилл и вправду хороший актер.
