Во тьме - Шаттам Максим (книга жизни TXT, FB2) 📗
— Пожалуйста, не рассказывай никому о Бролене. Я думаю, он предпочитает оставаться в тени.
— Естественно. С официальной точки зрения, эта находка — один из твоих блестящих логических выводов, который позволит нам выйти на след…
Он замолчал, увидев возвращающегося к ним Кахилла. Аннабель открыла рот, собираясь возразить.
— Кажется, я прервал важный разговор? — спросил Кахилл.
Тэйер ловко перевел беседу на тему фактов, которыми располагало следствие в настоящий момент.
Чуть раньше они успели обсудить всю имеющуюся информацию, связанную с обнаружением тела. Ничего нового — самые большие надежды возлагались на результаты вскрытия, их ожидали вечером. Мальчик, нашедший труп, не смог вспомнить ничего существенного: он не видел ни машину возможного преступника, ни его самого. Осматривая место убийства, Кахилл также не заметил ничего существенного. Местные копы не смогли вспомнить ни одной даже самой маленькой детали, позволившей бы следствию продвинуться вперед. Все, чем они сейчас располагали, — это труп молодой женщины приблизительно двадцати лет, которую пытали, а затем убили и бросили в темноте. По словам Дубски, тело покрывал довольно большой слой снега, а под трупом снега почти не было — следовательно, ее оставили в парке вечером, как раз тогда, когда разыгралась буря. Само собой, соседи тоже ничего не заметили. Преимуществом убийцы была неожиданность. Возможно, он хотел избавиться от трупа позже, но, видя, что начинается снежная буря, изменил свои планы, поняв, какие преимущества дает ему снегопад.
Они отправились назад во второй половине дня; над ними тоскливо белело небо. Снег прекратился, но на земле его покров по-прежнему достигал нескольких десятков сантиметров. Когда они вернулись в 78-й участок, вновь выглянуло солнце, и его лучи радостно брызнули сквозь голубые прорехи в облаках.
Пока Тэйер отчитывался перед капитаном Вудбайном, Аннабель устроилась в кабинете и, чтобы взбодриться, сделала себе кофе. После дороги она чувствовала себя одеревеневшей. Проходя мимо по коридору, перед дверью ее кабинета остановился Фабрицио Коллинз.
— Мы установили имена пятидесяти одного человека; осталось меньше шестнадцати, — крикнул он, торжествуя.
Было чему радоваться. Всего за пять дней они идентифицировали всех, однако, если задуматься, этот факт вызывал некоторое беспокойство. Подобная быстрота означала, что большая часть жертв числится в списках пропавших, составляемых полицией. Секта не связывалась с бомжами и маргиналами — нападать на этих можно было бы незаметно, — нет, они предпочитали мистера и миссис Всех-Подряд, они были всюду. В предварительных полицейских отчетах, фиксирующих исчезновения, не было указаний на каких-либо свидетелей и отсутствовало описание улик.
Страшная организация.
Эти люди знают свое дело. По мере того как тени рассеивались, Аннабель все сильнее чувствовала, что обнаруженная пирамида оказывается все больше и больше: то, что вначале они приняли за обыкновенный жертвенник, теперь выглядело гигантским храмом.
Брэтт Кахилл взялся за почти неподъемную задачу сопоставить все дела об исчезновениях. Ручкой он отмечал детали, казавшиеся хоть сколько-нибудь важными, но пока их было очень мало.
К семнадцати часам Аннабель позвонил коронер Эд Фостер и предупредил ее, что отправляет по электронной почте результаты вскрытия; пока у него не было ничего по цитологии и токсикологии — соответствующие исследования еще предстояло провести.
— Вы можете что-то добавить к сказанному утром? — спросила детектив.
Из-за помех связи голос коронера в трубке был свистящим:
— Прежде всего, относительно нашей жертвы. Чтобы идентифицировать ее, я измерил диаметры двух последних фаланг больших пальцев на правой и левой руках — правый оказался явно больше. Значит, она правша, это можно утверждать на восемьдесят процентов. К этому можно добавить, что речь идет о наркоманке, доза была огромной, почти семьсот микрограммов, на обеих руках следы от уколов; кроме того, у нее серебристый дерматит. Все остальное будет в отчете.
— Что-нибудь удалось выяснить относительно хронологии событий? Фостер выдержал паузу.
— Да, — мрачно ответил он наконец. — Я не ошибся, сделав вывод, что смерть наступила от удушения. Но следует добавить, что она была уже почти мертва к тому моменту, как ее начали душить.
Аннабель не поняла, что он имеет в виду.
— Поясню, — продолжил Фостер. — Ее пытали очень жестоко, эту бедную девочку. На самом деле, я полагаю, что, когда ей стали жечь влагалище, возможно автогеном, она была еще жива. Я обнаружил разрывы стенок желудка и двенадцатиперстной кишки — это и привело меня к подобным выводам. Разрыв стенок внутренних органов вызвал обильное кровотечение, что свидетельствует о продолжительной агонии. Проще говоря, малышке было так больно, что внутри у нее лопнули органы, началось кровотечение, приведшее к шоку, и она умерла бы в любом случае.
— Вы уверены, что, когда с ней делали это, она была еще жива?
— Она одиннадцать раз до крови прокусила язык.
Аннабель в ужасе опустилась в кресло.
— Ближе к финалу убийца начал торопиться, он задушил ее голыми руками, сзади, хотя нам не удалось найти никаких следов — они сохраняются на коже недолго. Много царапин, ожогов, видно, как скользили ногти. Повреждения гортани, следы ногтей и кровоподтеки «типичной» формы говорят о двух вещах: первое — убийца был слабым человеком, ему пришлось душить ее очень долго.
— А второе?
— У убийцы маленькие руки. Руки ребенка.
Аннабель лишилась дара речи. Что еще?
— Жертва уже была совершенно измучена, когда ее задушили. Вероятно, она уже не могла сопротивляться, это объясняет тот факт, что убийце не требовалось много усилий. Однако ему пришлось душить ее минут восемь — десять, прежде чем все закончилось.
Смерть от асфиксии очень жестока, Аннабель всегда ее боялась. Во время одного расследования она узнала от судмедэксперта про три фазы удушения, и это стало ее кошмаром. От асфиксии не умирают быстро — обычно это происходит в течение длительного периода времени. Первая фаза связана с обильным потоотделением и головокружениями, каждое из которых длится не более минуты. Вторая занимает следующие две минуты, она сопровождается жестокими судорогами, затем в глазах жертвы, как во время фейерверка, вспыхивают искры. Третья фаза самая длинная, от пяти минут до четверти часа, она связана с рвотой, мочеиспусканием, иногда семяизвержением или дефекацией, потом происходит остановка дыхания, и все заканчивается; в течение долгих минут удушения сердце еще бьется — без малейшего притока воздуха. Но грудная клетка уже не поднимается — она лишь дрожит, сердце трепещет и в конце концов перестает качать кровь, его резервы истощены. Оно замирает…
Аннабель вздрогнула, попытавшись сконцентрироваться на голосе коронера.
— …погода.
— Простите, я не расслышала, что вы сказали. — Аннабель вздохнула.
— Что невозможно определить точный момент наступления смерти. Потому что снег может помешать сделать правильные выводы. Вероятнее всего, это случилось вчера. Думаю, ее пытали во второй половине дня и убили вечером.
Эд Фостер закончил свой рассказ, уточнив, что прикрепил к своему письму файлы с фотографиями, сделанными во время вскрытия, и это, естественно, никак не могло успокоить Аннабель.
Она погрузилась в тишину кабинета, и на нее нахлынули воображаемые призраки.
Руки ребенка.
Возможно ли это?
Как убийца, не обладая достаточной силой, мог завладеть своей жертвой? В этой истории оказывалось слишком много ненормального.
Аннабель получила отчет о вскрытии и провела остаток дня, вчитываясь в каждую фразу коронера. Она почувствовала, как тяжело пульсирует вена у нее на лбу, когда подняла голову, чтобы послушать Тэйера и Кахилла, споривших в коридоре по поводу того, какой отдых требуется мозгу детектива. Аннабель закрыла дело, в которое добавила недавно распечатанные страницы, и откинулась в кресле. Ночь уже наступила, действительно пора было отдохнуть. Аннабель показалось, что в дневное время суток она больше не живет, что она превратилась в вампира и ее жизнь активизируется в период между закатом и рассветом.
