Час цветения папоротников - Гавура Виктор (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Его вместительный гараж, зарегистрированный на какого-то инвалида, находился неподалеку от дома. Там стояла его машина (иногда в нем помещалось и две), неприметная серого цвета первая модель «Жигулей». Этот автомобиль имел усиленный двигатель с турбонадувом и целый арсенал прочих наворотов. Подъехав к дому, где жил Сергей, Бунимович припарковался неподалеку. Из автомата он сделал два контрольных звонка: на подстанцию скорой помощи, где узнал, что Рябоштан на вызове; и к Сергею на квартиру, там никто не поднял трубку.
Поднявшись на последний этаж пятиэтажки, он осмотрел замок квартиры Сергея, и прислушался. В квартире не слышалось никакого шевеления. Он позвонил, за дверью было тихо. Бунимович вернулся в машину и вынул все лишнее из карманов. При задержании любая мелочь могла стать изобличающей уликой. С собой он взял ключи от машины и двадцать гривен денег. В потайном отделении багажника у него хранился набор отмычек, быстро перебрав их, он выбрал одну, подходящую к накладному цилиндровому замку. В случае прокола, ее легко заныкать. Он не одел перчаток, хотя отпечатки его пальцев были в картотеке МВД. В квартире у Рябоштана брать нечего, а из-за кражи какой-то «записки», никто отпечатки снимать там не будет.
Бунимович снова поднялся на пятый этаж и быстро вскрыл замок. Заход в квартиру занял у него не более пятнадцати секунд. Ему приходилось открывать замки и посложнее. Он окинул беглым, но хватким взглядом квартиру Рябоштана. По обстановке и тому как содержится жилье, опытный взгляд может узнать многое о хозяине. Бунимович не мог не отметить убожества жилища Рябоштана, хотя ничего другого и не ожидал увидеть. Дом украинского врача состоял из прихожей, в которой с трудом разминулся бы карлик с лилипутом, крохотной кухоньки и единственной комнаты, совмещавшей в себе гостиную, кабинет, столовую и спальню. Подобный японский минимализм изрядно выматывает нервы.
В комнате у Рябоштана стоял шифоньер хрущевских времен с остатками облезшего желтого лака и пятнистым зеркалом на двери, кровать-диван, однотумбовый письменный стол с отслоившимся шпоном и три полки с книгами на стене. Все, что он нажил за свою трудовую жизнь. Знакомый интерьер: жилплощадь «книжника», начитается в одиночестве, от людей оторвется, а потом раз ‒ и в петлю. Типичный случай, подытожил Бунимович. В мутным зеркале шифоньера, будто в подтверждение тому, блеснули стекла его очков. Увидев свое отражение, Бунимович вздрогнул от неожиданности, не узнав себя. Имплантаты за щеками до неузнаваемости изменили его лицо.
В комнате не было никакого намека на беспорядок, свойственный непредсказуемости. Значит, не будет и проблем, решил Бунимович. Однако найти «белую ленту» оказалось не так-то просто. Он обыскал всю комнату и удивился, увидев разыскиваемую им свернутую в рулон полоску шелка, спокойно лежащую под настольной лампой на столе. Больше всего времени было потрачено на выход из квартиры. Бунимович долго и терпеливо прислушивался у наружной двери, выбирая подходящий момент. Затем быстро вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Замок-защелка, тихо клацнув, закрылся.
Выйдя из подъезда, Бунимович не ускоряя шаг, пошел по тротуару вдоль дома к своей машине. Он обошел группу жильцов, которые шумно обсуждали насущную проблему, устанавливать ли в их подъезде домофон. Краем уха он услышал, как один из них, вдохновенно убеждал остальных:
— Лучше всего в подъезде посадить охранника, он сам будет решать, кто жилец, а кто не жилец…
Добравшись домой, опытный конспиратор Бунимович, прежде всего, задраил за собой бронедверь. Теперь спешить было некуда, и он тщательно измерил линейкой небольшой зазор между приоткрытой дверью во вторую комнату и дверной коробкой. Когда он выходил из дому, всегда оставлял дверь полуоткрытой, измеряя ширину проема. Ровно 8 сантиметров, как и должно быть. Проверив еще несколько подобных «маяков», он удостоверился, что незваных гостей у него не побывало. Хотя полной уверенности в том, у него никогда не было. Бунимович знал, что ни замки, ни броня дверей не уберегут его от проникновения. С этим бессмысленно бороться, проще помнить об этом, чтобы всегда быть наготове.
Бунимович уселся за свой рабочий стол в специально приобретенное мультифункциональное кресло. Скромный шофер скорой помощи потратил на него свой полугодовой заработок и провел в нем ни одну сотню часов. Спинка беззвучно спружинила, как всегда, сидеть было удобно. Он включил подсветку на большой лупе, укрепленной на шарнирных кронштейнах. У него на столе, да и во всей квартире, царила чистота и порядок, каждая вещь имела свое, строго определенное место. Верный признак бездуховной жизни.
Быстро сориентировавшись в наклоне отдельных букв на шелковке, Бунимович отодвинул в сторону лупу и включил мощную настольную лампу. Вначале он удачно приложил две стороны полоски шелка на столе и прочел, получившиеся отдельные слова, а затем, разгадав, в чем секрет, под нужным углом намотал ленту на бутылку «Боржоми», прочел весь текст и разобрался в схеме. После этого, закрепив ленту на бутылке скотчем, он открыл секретер, в котором лежало четыре фотоаппарата, один из них, мог поместиться в ладони, два других, были с длиннофокусными объективами. Выбрав четвертый, «Polaroid», он сделал серию моментальных снимков, пометив их цифрами: «1, 2, 3». Затем, разложив их в той же последовательности, он точно, словно отксерокопировал, срисовал схему подземного хода.
Бунимович не стал ломать голову над тем, как ему найти вход в подземелье. Он знал, что Рябоштан сам на него выведет. Ему же следует только внимательно за ним наблюдать. Надо закрепиться за тем, кому начинает везти, и все само собой образуется. Такую технику вхождения в резонанс с объектом называют: «присоединением», она его ни разу не подвела.
При этом он не пользовался тривиальной формулой: «поставь себя на его место». Поскольку объект слежки может обладать совершенно неординарным складом ума, а соответственно, и мыслить совсем по-иному, не говоря уже о том, что он может быть намного умнее. Последнее, без малейшего самоуничижения, Бунимович всегда принимал во внимание. Зная, что в тайных схватках, как и в жизни, побеждает не интеллект, а коварство.
«А в доме нашем пахнет воровством…»
Вернувшись домой после дежурства, Сергею не давала покоя какая-то мысль: что-то попавшееся на глаза, показалось ему странным. Войдя в комнату, он мимоходом обратил на что-то внимание и тут же забыл, а теперь вспоминал. Внимательно осмотревшись, он заметил в комнате какой-то странный и на первый взгляд не заметный беспорядок, какое-то ощутимое отсутствие чего-то. Вначале он не мог понять, в чем причина и чего не хватает? Он остановился посреди комнаты и стал припоминать, что он почти подсознательно отметил сразу же, как только вошел? Что́ его насторожило? Это было нечто неуловимое, но узнаваемое, как специфический запах воровства.
Все, вроде бы, было на месте, но как-то ополовинилось что ли. Постепенно он начал замечать некоторые, не сразу заметные изменения. На полке сдвинута (не там, где лежала), стопка книг, отобранных к возврату в библиотеку. Задвинута в ряд, специально выдвинутая, намеченная им к прочтению монография. На дощатом полу с облезшей половой краской и длинными уродливыми щелями, валялся носок. Одинокий, он лежал всеми брошенный, навевая печальные мысли. Сергей вспомнил, что утром сам положил его на диван, в надежде разыскать под диваном его собрата. И вот, свершилось чудо: его собрат сам нашелся, а тот, которого он положил утром, спокойно лежит на диване.
«Эврика! ‒ Сергея осенила неожиданная догадка. ‒ Вот что следует взять на заметку кладоискателям: самые ценные находки можно найти у себя под диваном». Он тут же одернул себя, отметив, что незаметно подсел на тему поиска мифического золота. Не склонный к порядку в быту, Сергей был педант в отношении своей мини-библиотеки. Он обратил на все это внимание, но значения не придал. «Букет акцидентных несоответствий», — подвел он черту и забыл об этом. Сейчас ему не хотелось ничего, ни делать, ни думать, душевная усталость полонила его.
