Наследник волхвов - Зайцев Михаил Георгиевич (полная версия книги .txt) 📗
Высота взята – за ветровым стеклом диорама Еритницы. Дрогнула-таки по вине предстартовой лихорадки рука, заряжая обрез, клацая затвором.
– Черт, как бы не отстрелить себе чего. – Игнат распахнул пальто, приподнялся немного, осторожно сунул обрез за джинсовый пояс.
– Игнат, а если...
– Молчи, Витя! Умоляю! – Толстая ткань пальто накрыла рукоять обреза. – Всю ночь, блин, планировали акцию, все возможные и невозможные варианты обговорили, давай не будем в последний момент чего-то менять или корректировать, о'кей?
– Если мне придется уезжать одному и...
– Вить! Опять, блин, двадцать пять! Ежели у меня ни фига не получится, без всякого ложного героизма газуй на полную и далее работай по схеме Федор Василича! По уму, так тебе сейчас бы с блокнотом под мышкой и с уликой в кармане топать к шоссе, но раз ты, блин, отказался...
– Игнат, я...
– Молчи! Сотый, стотысячный раз отвечаю: я лучше тебя умею махать кулаками, согласен? Поэтому я, а не ты...
– Мать твою в лоб! Я о другом! Если мне придется драпать, а дети станут бросаться под колеса, встанут у меня на пути?! Чего тогда делать? Об этом мы не подумали, о детях не вспомнили, о ребятишках-фанатиках. Я не смогу давить детей!
– Блин! И чего ты от меня хочешь услышать? Приказ давить всех на фиг, без разбора, да? Давай! Давай, черт возьми, разворачивай тачку и погнали отсюда, пока не поздно! Давай не будем рисковать понапрасну, я согласен. О'кей, как скажешь, так и сделаем, решай! Только быстро – до околицы двести метров.
Сергач говорил откровенно, без всяких подначек, и Виктор это чувствовал и не огрызался, матерился шепотом, кусая губы. Лед уверенности в своей правоте, а значит и силе, дал трещину у обоих. Как и Виктор, Игнат погружался все глубже и глубже в пучину сомнений с каждой секундой обратного отсчета. Тщательно продуманный план с каждым мгновением казался все более и более безрассудным, чересчур наглым и до глупости самонадеянным.
Миновали околицу.
– Хер с ним со всем, Сергач! Рискнем. Двум смертям не бывать! Мать-перемать, в кровать, копать...
– Скажу иначе: двое уже погибли – Андрей и, наверное, Федор. Мы с тобой имеем, блин, полное моральное право на месть и на жестокость, согласен? А если начнешь опять спорить, так, один черт, поворачивать уже поздно, подъезжаем к особняку оборотня.
– Ошибаешься! Самое время, согласно нашему плану, разворачивать, мать ее, тачку...
– Ха! Ты прав, черт возьми!.. Нуте-с, ваше благородие, госпожа Удача, не подведи двух пижонов, аминь!
Исчезла альтернатива – и сразу на душе сделалось спокойно и благостно. Очистилась от сорных мыслей голова, мускулы налились силой.
Разворачиваясь, «Нива» едва не задела плетень соседствующего с участком старосты огорода. Развернулась на сто восемьдесят градусов, готовая мчаться прочь из деревни по той же дороге, по которой приехала, встала, нетерпеливо урча мотором, напротив, в трех метрах от двери в высокой каменной стене.
Точно так же, как и вчера, к машине шли люди. Не спеша и не мешкая, николаиты, и стар и млад, брали «Ниву» в кольцо.
Сергач не стал дожидаться, пока ряды оцепления уплотнятся, распахнул настежь, до отказа, автомобильную дверцу, придерживая полы пальто, вылез. Что же мешает, блин, широко улыбаться? Окурок, черт побери! Сергач выплюнул огрызок самокрутки, произнес громко, приветливо:
– Здравствуйте всем! Счастлив вас снова видеть, граждане. Извините за назойливость, но мы вновь приехали повидаться с вашим уважаемым ста...
Окончание последнего слова застряло в горле, ибо, лишь только прозвучало «уважаемый», дверь в стене открылась, и навстречу Игнату вышел староста.
Сергач напрягся, готовый выхватить обрез, закончил с трудом:
– ...М-да, со старостой... – Игнат вернул прежний блеск потускневшей на миг улыбке, – то бишь с вами, глубокоуважаемый.
Удобнее нападать, когда враг говорит, а ежели он еще и заика, тогда, ясен пень, атаковать его лучше всего в момент заикания. Сергач хладнокровно дожидался лучшего момента, не особенно вдумываясь в содержание ответной реплики старосты, глядя с прищуром в его моргающие глаза и, как бы невзначай, теребя пальцами левый край пальто, как бы между прочим, сгибая в локте правую руку...
– Здрасте. – Староста кивнул Игнату, буднично, по-свойски. Окинул строгим, начальственным взором быстро уплотняющуюся толпу единоверцев. – Расходитесь! Они ко мне приехали, я их приглашал. Они мои го... го...
Левая рука Сергача уже потянула край пальто, правая ладонь уже предвкушала приятную тяжесть оружия, но мозг дал команду СТОП! Руки заледенели, а мозговые извилины, выражаясь образно, выгнулись множеством вопросительных знаков. Неужели? Неужели он их прогоняет? Неужто толпа сию же минуту покорно разойдется, и исчезнут живые препятствия на пути у «Нивы»? Главное, чтоб дети отошли подальше...
– ...го... го...– Выпученные глаза старосты таращились на подвластных ему николаитов, и те, шаркая ногами, шурша одеждами, уходили. Расходились еще быстрее, чем вчера. А главное, дети, как вчера, не задерживались возле машины...
– ...го... гости. – Староста заморгал и...
И, черт возьми, повернулся спиной к Игнату! И шагнул к дверному проему в стене, бросив через плечо небрежно:
– Пойдемте в дом.
Вопросительные знаки в мозгу сделались восклицательными и дружно ударили изнутри в темя – у Игната аж в глазах потемнело. Невероятно удачный расклад сил! Фантастическое везение! Лишь ответственный за рефлексы самосохранения мозжечок ворчливо зудел у основания черепа: «Все слишком, чересчур хорошо, так не бывает».
– Витя, пошли, – позвал Игнат, зная, что Виктор останется в машине.
Молодчина Витька! Сориентировался во внештатной ситуации, делает вид, мол, никак у него не выходит справиться с замком зажигания – типа, ключ заело, – и отвечает громко, спокойно:
– Идите, я догоню.
Староста переступил низкий порожек, спросил, не оглядываясь:
– Г... г... где ваш старший д... д... д...
– Где наш друг Федор? – Сергач излишне торопливо вслед за старостой вошел в пустой, ну совершенно пустой дворик, спешно и плотно закрыл за собою дверь. – Вам лучше знать, где он.
Правая рука отпустила дверную ручку, левая распахнула пальто. Широко шагнув, Сергач выхватил обрез, прижался грудью к лопаткам старосты, обнял его вооруженной рукой, ткнул стволом в его нижнюю челюсть, шепнул в ухо:
– Дернешься, убью на фиг!
Стена и закрытая дверь сзади. За стеной урчит мотор «Нивы», шаркают ноги николаитов. Впереди – никого. Отлично!
Остались пустяки: вооружить левую руку и объяснить заложнику, как ему надлежит себя вести, дабы остаться живым и невредимым. Повезло – изначальный план предполагал объяснять то же самое одновременно и старосте, и толпе. Теперь можно не орать, объяснить все подробно, не спеша.
Секунда – и в левом кулаке Сергача перочинный нож. Вторая – куцее лезвие морщит кожу под дергающимся веком волкодлака.
– Слушай внимательно, урод: мы с тобою в обнимку, будто два влюбленных гея, вернемся на улицу. Разумеется, твоим людишкам не очень понравится наша любовь с оттенком садомазохизма. Ты, сука, скажешь недовольным, чтоб они не мешали нам с тобой залезать в машину, а потом не чинили препятствий «Ниве», усек? Ежели они не сразу тебя послушаются, я буду резать лоскутами твою поганую рожу, о'кей? Ну а если ты, тварь, вообще не сможешь добиться послушания от единоверцев, тогда я нажму на курок, ферштейн?
Игнат слегка ослабил давление ствола под челюстью заложника, который выказал понятливость и не заорал: «Помогите», а заговорил тихо-тихо:
– Чэ... чэ... ч... что вы со... со... соби... би...
– Успокойся, пытать не собираемся. Съездим к одной ясновидящей, она на тебя глянет и сразу определит, где Федор, где тело Андрея.
– Ты из...из...из...
– Ни фига, я не издеваюсь, я говорю чистую правду, клянусь мамой.
Умолчал Сергач лишь о том, что собирается оглушить заложника и спрятать между сиденьями, накрыв пальто. Само собой, не сразу, а после того, как «Нива» отъедет от чертовой деревеньки на достаточно безопасное расстояние.
