Гири - Олден Марк (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Ему удалось оттащить ее от Дориана и затеять небольшой любезный разговор. Первым делом он отпустил комплимент по поводу ее шикарного черно-белого платья «Хальстон» и золотой брошки с черным бриллиантом на груди. Мисс Асама, как обычно, не выражала особого восторга в связи с тем, что находится в обществе англичанина.
Слово за слово, и наконец они заговорили на тему самообразования, коснулись некоторых вопросов французской литературы. Спарроухоук с воодушевлением сообщил о том, что обязательно приобретет переизданные сочинения Боделера, если она посоветует ему, где их найти.
Держа бокал с шампанским почти у самого своего красивого рта и глядя в сторону, Мишель Асама равнодушно проговорила:
– Сочинения Боделера никогда не издавались, майор. Был опубликован только один сборник его стихов «Цветы Зла». Если вас действительно интересуют сочинения французских поэтов того периода, – их называли символистами, – то я могла бы посоветовать вам почитать Верлена, Рембо и Малларме.
С этими словами она отвернулась в другую сторону, не глядя на его лицо, на котором проступили красные пятна не столько злости, сколько раздражения на самого себя. Он неплохо знал литературу, не хуже других, но она была права. Боделер слишком рано «сыграл в ящик» и жил на свете столь недолго, что просто не успел создать сочинения. Спарроухоук чувствовал себя, как последний школьник, которому только что был отвешен хлесткий пинок верзилой из старшего класса. Ему не понравилось то, как она с ним обошлась.
Сидя в офисе нового сооружения и рассеянно слушая Молиза, Пангалоса и остальных, он вдруг вспомнил!
«Майор». Мишель Асама впервые назвала его майором. Прежде она никогда к нему так не обращалась. Допустим, она подцепила это словечко от Дориана... Маловероятно. Среди американцев были слишком развиты традиции неформальности, которая лично Спарроухоуку, англичанину, казалась тошнотворной и действовала на нервы. Согласно этой традиции, а также пользуясь сомнительным правом «собрата по оружию», – ведь они вместе были во Вьетнаме, – Дориан предпочитал называть Спарроухоука либо по имени, либо Птицей. Порой он обращался к Спарроухоуку как-то иначе, но майором никогда его не звал. Даже если предположить, что он употреблял это слово перед мисс Асамой, то это наверняка было сделано однажды и мимоходом и никогда не повторялось.
Интересно, почему она к нему так обратилась? Почему она употребила это звание по отношению к нему?
Даже Молиз никогда не называл его майором. Сам Спарроухоук уже не пользовался этим словом в своем лексиконе. Только Робби обращался к нему так в знак своего уважения. Но Асама не была знакома с Робби и не могла слышать этого слова от него.
Молиз сказал:
– Ладно, по рукам насчет Дориана и Робби, пока я не передумал. Насколько я помню, у Дориана есть с собой машина. Как ты думаешь, сколько ему дать?
Спарроухоук очнулся от своих раздумий.
– Прости, не понял. Что ты спросил?
– Дориану. Сколько?
– Тысячу. Я думаю, ему за глаза хватит. От него требуется только проехать до Манхэттена. Между прочим, ему совсем не обязательно знать, какую сумму он везет. С ним сегодня эта японка...
Молиз кивнул.
– Нормально. Она может крутиться возле него. Молодой человек с красивой женщиной – это нормально. Болезненного внимания к себе не привлечет. К тому же Дориан фараон. Выйдут из зала вместе, а там он может сказать, что его вызывает начальство. Кстати, скажи-ка ты мне вот что... Как это такому сморчку, как Дориан, удалось снять девочку такого хорошего качества?
Пангалос сказал:
– Ее страна проиграла войну. Таким образом она платит репарации.
– Да у нее просто глаукома, – хихикнул Кворрелс. – Как-нибудь при случае загляните ей прямо в глаза. У нее глаукома, точно говорю. Она смотрит на Дориана Реймонда, а видит перед собой по меньшей мере Клинта Иствуда.
Молиз сказал:
– Господи, просто представить себе не могу, что такое дерьмо, как Дориан, имеет возможность лазить к ней в трусы!
Неужели она допустила промах? Внутренний голос говорил ей, что то, что случилось, было неизбежно. Он предупреждал, чтобы она ушла из зала как можно скорее, пока ей не стали задавать неудобные вопросы.
А пока она ждала в узком коридоре перед закрытой дверью в офис зала, у которой стоял охранник в форме. За дверью находился Дориан, вызванный туда Спарроухоуком и Полем Молизом.
Неужели они обсуждают там ее? Неужели она каким-то образом выдала себя? В чем ошибка? Где она допустила оплошность?..
Может, до них каким-нибудь образом дошел слух о том, что несколько минут назад случилось в женской уборной?
Она заставила себя отключиться от шума, который доносился сюда из зала, и успокоиться. В ней не должно быть места страху. Страх расслабляет и размягчает мозги. Лишает сил.
Дверь офиса распахнулась, и она увидела сразу всех четверых: Молиза, Спарроухоука, Эмброуза и Дориана. Она отвернулась в сторону прежде, чем ненависть успела отразиться на ее лице.
Затем к ней подошел Дориан и положил свою руку ей на плечи.
– Вот и все, детка. Пора паковать чемоданы – каникулы закончились. Дела.
В руках у Реймонда был массивный кейс.
– Что? – спросила она.
– Я же фараон, – ответил улыбающийся Дориан. – Появилась работа. Необходимо прямо сейчас вернуться в Манхэттен.
Он лгал про работу, но ей было все равно. Главное, что дело касалось не ее персоны. Это главное. Она молча воздала хвалу богам и поблагодарила за помощь духов предков.
Дориан переместил свою руку ей под локоть и направился вместе с ней к выходу из здания. Пускай.
«Когда я в следующий раз приду в Усыпальницу предков, – подумала она с удовольствием, – все четверо будут уже мертвы».
Допросы были искусством, в котором Спарроухоук превосходил многих. На протяжении всей своей длинной военной карьеры ему приходилось десятки раз проводить допросы, и допрашивал он людей в Африке, Азии, Ирландии, Европе и на Ближнем Востоке. Некоторых приходилось убивать, других просто ломать, но во всех случаях он гарантировал, что допрошенные им люди на всю жизнь запомнят встречу с ним.
Но сегодня вечером в офисе зала ему пришлось проводить допрос совсем иначе. С таким видом допроса он сталкивался впервые в жизни. Ему предстояло побеседовать с тремя девчонками об инциденте, который произошел полчаса назад в женской уборной. Возможно, этот случай был всего лишь составной частью общей истории, возникшей на почве выступления попзвезды. Но могло тут крыться и нечто большее...
Спарроухоук и два охранника в форме находились в небольшой, почти без мебели, комнатенке вместе с тремя девушками, которые уже, похоже, стали жалеть о том, что вылезли вперед со своим рассказом. Быстро смекнув это, Спарроухоук решил не давить на них, дать им возможность выговориться добровольно и обстоятельно.
Он понимал, что самое важное тут – осторожность и мягкость обращения. Перед ним сидели три настороженные курочки, которых необходимо было заманить и поймать.
– Во-первых, леди, прошу принять от меня горячую благодарность за то, что вы добровольно решили помочь нам в нашем расследовании. Наша система безопасности дала осечку, охрана сплоховала, тем больше заслуга простых людей, вроде вас. Единственное, на что хотелось бы обратить ваше внимание с самого начала... Полиция тут ни при чем. Это не ее дело, а сугубо наше. И вообще, у меня будет к вам небольшая просьба: не рассказывайте об этом случае у себя в семьях. Без особой необходимости. Хорошо?
Девушки согласно кивнули.
Спарроухоук хлопнул несильно в ладоши.
– Вот и отлично. Итак, начнем. Да, кстати! – как бы спохватился он, подняв вверх указательный палец. – Если вы были в женской уборной лишь для того, чтобы заняться там не совсем приличными делами... – Он хитро подмигнул. – Я имею в виду выпивку и «колеса»... Это легко забыть.
Нервные хихиканья.
– Вас никто не станет обыскивать, никто не будет вытряхивать ваши сумочки и выяснять, что там лежит. Мы привели вас в эту комнату ради одной-единственной цели. Расскажите нам еще раз то, что вы рассказывали нашим охранникам. Я хочу, чтобы вы расслабились и описали все так, как было на самом деле, ничего не прибавляя от себя, но и не упуская деталей.
