Дьявольский вальс - Келлерман Джонатан (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗

– Она видела сам припадок?

Стефани кивнула:

– Его видела и регистраторша. Синди нажала кнопку вызова, потом выбежала из комнаты и позвала на помощь.

– Когда появился Чип?

– Вскоре после того, как мы справились с припадком. Синди позвонила ему домой, и он сразу же приехал. Наверное, около половины пятого.

– Ничего себе ночка, – вздохнул я.

– Да, но зато мы получили подтверждение постороннего лица. Девочка явно страдает эпилепсией.

– Значит, все теперь знают, что Синди не сошла с ума.

– Что ты имеешь в виду?

– Вчера она говорила мне, будто люди считают ее помешанной.

– Она так сказала?

– Конечно. Синди имела в виду то, что только она одна видела начало болезни Кэсси и что, как только Кэсси попадала в больницу, тут же выздоравливала. То есть как бы стали подвергать сомнению правдивость ее слов. Конечно, это может быть от расстройства, а возможно, она знает, что находится под подозрением, поэтому и заговорила об этом, чтобы посмотреть на мою реакцию. Или просто чтобы поиграть со мной.

– Ну и как ты отреагировал?

– Надеюсь, что спокойно и убедительно.

Стефани нахмурилась:

– Гм. Вначале она волнуется по поводу недоверия к ней, а потом вдруг у девочки появляется что-то органическое, и нам нужно выводить ребенка из кризиса?

– Время выбрано исключительно удачно, – заметил я. – Кто, кроме Синди, был вчера вечером с Кэсси?

– Никого. Во всяком случае, постоянно. Ты думаешь, она ей что-то подсунула?

– Или зажала ей нос. Или сдавила шею – нажала на сонную артерию. В той литературе о синдроме Мюнхгаузена, что я читал, упоминались оба эти факта, кроме того, я уверен, что существует еще масса трюков, которые пока не обнаружены.

– Трюки, которые могут быть известны специалисту по дыханию... Черт! Ну и каким же образом можно все это обнаружить?

Она сняла стетоскоп с шеи. Обвила вокруг руки и вновь развернула. Повернувшись к стене, прижалась к ней лбом и закрыла глаза.

– Ты собираешься давать Кэсси что-нибудь снимающее конвульсии? – спросил я. – Дилантин или фенобарб?

– Я не могу. Если ее болезнь не настоящая, то лекарства могут принести больше вреда, чем пользы.

– Не заподозрят ли они что-нибудь, если ты не будешь лечить девочку медикаментами?

– Возможно... Я просто скажу им правду. Электроэнцефалограмма – это не истина в последней инстанции, и я, прежде чем назначу какой-либо курс, хочу найти подлинную причину припадков. В этом меня поддержит Богнер – он просто из себя выходит от того, что не может понять, в чем дело.

Тиковая дверь распахнулась, и в нее ворвался Джордж Пламб, его челюсть была выдвинута вперед, а полы халата развевались. Он придержал дверь, пропуская вперед мужчину лет под семьдесят, одетого в темно-синий костюм в тонкую полоску. Мужчина был намного ниже Пламба, пяти футов шести – семи дюймов роста, коренастый и лысый, с кривыми ногами, быстрой семенящей походкой и с постоянно меняющимся выражением лица, которое выглядело так, будто по нему нанесли серию прямых ударов: сломанный нос, свернутый на сторону подбородок, седые брови, маленькие глазки, от которых во все стороны разбегались морщины. На нем были очки в стальной оправе, белая сорочка с отложным воротничком и шелковый зеленовато-голубой галстук, завязанный широким виндзорским узлом. Кончики воротничка сверкали.

Мужчины направились прямо к нам. Коротышка казался очень занятым, даже когда стоял неподвижно.

– Доктор Ивз, – начал Пламб. – И доктор... Делавэр, правильно?

Я кивнул.

Коротышка, видимо, предпочитал не представляться. Он оглядывал отделение – таким же оценивающим взглядом, как Пламб два дня тому назад.

– Как чувствует себя наша крошка, доктор Ивз? – поинтересовался Пламб.

– Сейчас отдыхает, – ответила Стефани, уставившись на коротышку. – Доброе утро, мистер Джонс.

Быстрый поворот лысой головы. Мужчина посмотрел на Стефани, затем на меня. Пристальный взгляд. Как будто он был портным, а я куском сукна.

– Что именно произошло? – спросил он глухим грубым голосом.

– Сегодня рано утром с Кэсси случился эпилептический припадок, – ответила Стефани.

– Черт побери. – Коротышка сунул кулаком в ладонь другой руки. – И все еще неизвестна причина?

– Боюсь, что нет. В прошлый раз, когда она поступила к нам, мы проводили все соответствующие анализы, сейчас мы провели их повторно, и скоро сюда придет доктор Богнер. Мы с минуты на минуту ожидаем приезда шведского профессора. Его специальность – детская эпилепсия. Во время нашего разговора по телефону он сказал, что мы все сделали правильно.

– Черт побери. – Окруженные морщинами глазки остановились на мне. Мужчина быстро ткнул мне свою руку. – Чак Джонс.

– Алекс Делавэр.

Крепкое быстрое пожатие. Его ладонь была похожа на зазубренное лезвие. Все в нем, казалось, спешило дальше, вперед.

– Доктор Делавэр психолог, Чак, – проговорил Пламб.

Джонс заморгал и уставился на меня.

– Доктор Делавэр работает с Кэсси, – пояснила Стефани. – Он помогает ей преодолеть страх перед процедурами.

Джонс издал неопределенный звук, затем процедил:

– Ладно. Держите меня в курсе дела. Давайте наконец доберемся до сути всей этой дребедени, черт бы ее побрал.

Он направился к палате Кэсси. Пламб следовал за ним, как щенок.

Когда они зашли в комнату, я спросил:

– Дребедень?

– Хотел бы иметь такого дедушку?

– Ему, должно быть, нравится сережка Чипа.

– Кто ему точно не нравится, так это психологи. После того как сократили психиатрическое отделение, к нему направилась целая делегация врачей, чтобы попытаться восстановить хоть какую-нибудь службу по наблюдению за психическим здоровьем. С таким же успехом мы могли бы попросить его дать в долг без процентов. Пламб только что подставил тебя, сказав Джонсу о твоей специальности.

– Старые грязные корпоративные игры? Почему?

– Кто знает? Я просто говорю тебе, чтобы ты был начеку. У этих людей своя игра.

– Учел, – ответил я.

Она взглянула на часы:

– Время приема.

Мы покинули «палаты Чэппи» и направились к лифту.

– Ну так что мы собираемся делать, Алекс? – спросила Стефани.

Я хотел было рассказать ей о том, что поручил Майло, но решил не впутывать ее.

– Из прочтенного мной следует, что единственный выход – это либо поймать преступника за руку, либо впрямую обвинить его и вынудить тем самым признаться.

– Впрямую обвинить? То есть вот так взять и предъявить обвинение?

Я кивнул.

– Сейчас я не могу сделать это, согласен? Теперь, когда у Синди есть свидетели, которые видели настоящий припадок, и когда я пригласила специалистов. Кто знает, может быть, я абсолютно ошибаюсь и это на самом деле какой-то вид эпилепсии? Не знаю... Сегодня утром я получила письмо от Риты. Экспресс-почтой из Нью-Йорка. – Рита сейчас прогуливается по художественным галереям. «Как продвигаются дела?» Достигла ли я «прогресса» в установлении «диагноза»? У меня такое чувство, что кто-то позвонил ей и наябедничал.

– Пламб?

– Ага. Помнишь, он говорил о встрече со мной? Она состоялась вчера. Все казалось таким приятным и светлым. Он распространялся, как высоко ценит мою преданность нашему учреждению. Сообщил, что финансовая ситуация весьма паршива и будет еще хуже, но намекнул, что если я не буду создавать трудностей, то могу получить работу получше.

– Место Риты?

– Он не конкретизировал, но имелось в виду именно это. Похоже на него – потом пойти позвонить Рите и настроить ее против меня... Ладно, все это неважно. Что мне делать с Кэсси?

– Почему бы не подождать, что скажет этот Торгесон? Если он почувствует, что припадки были подстроены, у тебя будет больше оснований для прямого обвинения.

– Все-таки обвинение, да? Не могу дождаться.

Когда мы приблизились к комнате ожидания, я обратил внимание Стефани на то, какое незначительное впечатление произвело убийство Лоренса Эшмора.