Игра в прятки - Паттерсон Джеймс (книги онлайн .txt) 📗
– Вы меня знаете? – искренне удивился он.
Подонок.
– Да, мы встречались, – коротко ответила я.
Он недоуменно покачал головой:
– Неужели? Интересно где? За кулисы я не хожу, хотя и слышал, как вы поете. Был на концерте в «Альберт-Холле». Когда там была королева.
– Нет, мы встречались не на концерте. На вечеринке.
– Если так, то я не помню. Вас бы я не забыл. Абсолютно в этом уверен.
Он наклонился и ощупал колено Дженни.
– По-моему, ничего не сломано. Я переломал столько костей, что стал чем-то вроде эксперта по этой части. Тем не менее, если хотите, вызовите врача.
– Я так и сделаю, как только вы уйдете. Спасибо за совет.
Он медленно выпрямился.
– Приятно было познакомиться с тобой, Дженни. Надеюсь, ты скоро поправишься.
Он повернулся к двери.
– До свидания, мистер Шеппард, – сказала моя дочь, и я вдруг подумала, не играет ли она во всем этом какую-то роль.
Подросткам нравится выслеживать рок-звезд, почему бы им не переключиться на спортсменов?
– Я не хочу, чтобы ты разговаривала с ним, – твердо заявила я, когда за гостем закрылась дверь.
Дженни непонимающе уставилась на меня.
– Мама, ты вела себя отвратительно. Как ты могла! О Господи!
Дженни соскочила с дивана, вскрикнула и упала. Похоже, она действительно подвернула ногу. Может быть, Уилл Шеппард поступил правильно, когда принес ее домой. Может быть, на этот раз ошибалась я?
Глава 48
Мой дом располагался по соседству с одним из лучших загородных клубов Уэстчестера – Озерным клубом. Члены Озерного клуба платили астрономические взносы, благодаря которым правление имело возможность нанимать на работу прекрасных поваров и опытных садовников. Его аккуратно подстриженные газоны и уединенные сады напоминали мне Гштаад, Лейк-Форест, Сан-Тропе и другие подобные места, в которых я побывала во время концертных туров по Европе.
В конце сентября меня пригласили в клуб на вечеринку. Это было одно из моих первых возвращений в реальный мир после смерти Патрика.
Запыхавшись, я остановилась на вершине крутой, выложенной булыжником лестницы, которая вела от подъездной дороги к главному входу. Последний большой прием, на котором мне довелось присутствовать, был посвящен открытию «Корнелии», и при мысли о Патрике к глазам снова подкатились слезы.
– Черт! – прошептала я.
«Возьми себя в руки, Мэгги».
Чудесная лужайка оказалась заполненной людьми. Оглядевшись, я заметила бар и небольшой джазовый оркестр. Я здоровалась с теми немногими жителями Бедфорда, с которыми успела познакомиться, и улыбалась другим, чьи имена должны были быть мне известны, но по тем или иным причинам не были. Какой-то бродвейский продюсер отвел меня в сторону и предложил назвать сумму, за которую я готова участвовать в его шоу. Мне ничего не оставалось, как ответить, что предложение льстит моему самолюбию, но говорить о возвращении на сцену пока преждевременно. Я пообещала позвонить ему, когда буду готова. Тем не менее он не отступал, и меня начало охватывать знакомое ощущение беспокойства.
Все происходило слишком быстро. «Вот что случается с затворниками, когда они возвращаются в мир, – подумала я. – Черт, не надо было сюда приходить».
Извинившись, я решила прогуляться по саду, примыкавшему к принадлежавшему клубу скаковому полю. Мне было не по себе, я чувствовала себя дурой, изгнанницей, неудачницей, ненормальной. Такое часто случалось со мной в детстве, когда высокий рост и заикание мешали моему общению с мальчиками.
Тишина и покой сада, напоенный ароматами воздух позволили немного расслабиться. Так-то лучше.
– "Расставанье с надеждой, нет горше прощанья... но любовь ты можешь обрести..."
Мои слова. Кто-то прошептал их у меня за спиной, и я круто повернулась на голос.
Передо мной стоял Уилл Шеппард.
Я вздрогнула.
Глава 49
Я сделала шаг назад, но не очень большой. Странно, но в этом чудесном саду при свете дня он не показался ни таким уж отвратительным, ни опасным.
– Прошу извинить за то, что нарушил ваше уединение, но мне хотелось бы узнать, чем я обязан столь холодному приему, который вы оказали мне, когда я принес вашу дочь.
Моему удивлению не было предела. Ну не может же он быть настолько туп.
– Вы действительно ничего не помните?
Он покачал головой, и солнце заиграло в белокурых вьющихся прядях.
– Не представляю, о чем вы говорите. Расскажите. Пожалуйста.
– Костюмированный бал у Тревелинов в Лондоне. Вы предложили мне отправиться с вами домой. Вы изъявили желание... быть со мной. Вели себя очень грубо. Даже нет, гораздо хуже, чем грубо.
– Не по... – Он остановился и хлопнул себя по лбу. Лицо залилось краской. – О Боже... Вот черт. Вам придется простить меня. Я был пьян и, возможно, перебрал с наркотиками. В общем, полный идиот.
– Вы были отвратительны, – добавила я. – Так что не забывайте об этом. Приятно было увидеться. Прощайте.
Я повернулась и пошла к клубу.
Он бросился за мной.
– Но сейчас я не пьян, не под кайфом и лишь немного идиот. Пожалуйста, поговорите со мной. Это очень важно. Для меня. Пожалуйста. Думаю, что смогу объяснить свое поведение.
– Но есть ли у меня желание слушать?
– Справедливо. Конечно, я получил по заслугам, но, повторяю, я действительно почти ничего не помню.
Несколько секунд я молча смотрела на него. На нем был слегка помятый льняной костюм. Волосы отливали золотом. Надо признать, Уилл Шеппард был красивым мужчиной.
– Я лишь хочу сказать, – с искренностью, в подлинность которой мне не хотелось верить, продолжал он, – что для меня, как и для многих, вы настоящее вдохновение. Когда вы пели на концерте в честь королевы, мне казалось, что вы поете для меня. Знаю, это не так, но такое у меня было чувство. Вы тронули меня, и за это я очень вам благодарен.
Я невольно повернулась к нему.
– О какой песне вы говорите? О «Расставании с надеждами»?
– О ней и о других. Мне ведь нравятся все, ну по крайней мере большинство. У меня тогда был трудный период, настоящая черная полоса. Вы напомнили мне о том, что жизнь не кончается, если теряешь любовь. Что ее можно обрести заново.
– Да. И что? Обрели? – спросила я.
На его лице появилось грустное выражение, и я вдруг подумала, что он ведь тоже человек.
– Нет, боюсь, что нет. Слишком многое испорчено. Да и после провала в Рио...
– А что случилось в Рио?
Впервые за время разговора он улыбнулся. Это было что-то.
– Вы серьезно ничего не знаете?
– Боюсь, что нет. В тот раз, на балу у Тревелинов, я уже говорила, что не отношусь к поклонникам спорта. У меня нет альбома с вырезками из газет, посвященными вашим достижениям. В кухне у нас стоит кружка из «Макдоналдса» с Майклом Джорданом, и это, пожалуй, единственный экземпляр нашей спортивной коллекции.
– Ну и слава Богу, – сказал он.
Улыбка немного потускнела, но все же осталась на лице.
Некоторое время мы оба молчали. «Он застенчив, пожалуй, даже робок, – подумала я. – Не знает, что еще сказать, не находит темы для продолжения разговора».
«Господи, Мэгги, не начинай все сначала. Даже не думай. Тебе только этого сейчас не хватает».
– Мне пора возвращаться. Извините, но меня ждут.
– Надеюсь, с тем, кто вас ждет, ничего не случится, верно? Давайте просто немного прогуляемся, хорошо? Обещаю вести себя примерно, как и подобает отставному джентльмену.
Я замялась, не найдя что ответить.
– Мне уже пора. Видите ли...
– Не уходите. Пожалуйста. Знаете, вчера за обедом мы как раз о вас и говорили. Уинни Лоуренс, Джул и я.
– Вот как?
– Да. Они рассказали о Патрике О'Мэлли. Мне очень жаль.
– Это было ужасно.
У меня не было ни малейшего желания развивать тему.
Мы пошли по дорожке, обсаженной соснами, и я с удивлением поймала себя на том, что говорю с ним о самых неожиданных вещах: старой железнодорожной ветке Гарл-Ривер (Уилл оказался знатоком по части железных дорог); о том, насколько Уэстчестер не похож на сельскую Англию; о последнем романе Джеффри Арчера, который мы оба недавно прочли. Уилл вел себя очень корректно, точно школьник с учительницей, и я почувствовала, что ко мне возвращается прежняя застенчивость.
