Кольцо «Принцессы» - Алексеев Сергей Трофимович (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
– Сейчас проверим! – громко сказал он и, подняв пистолет, прицелился в дерево.
Своего голоса он по-прежнему не слышал, однако резкий хлопок выстрела словно пробку в ухе пробил, и отдача была чувствительной, реально запахло сгоревшим порохом.
Пуля вошла в древесину, оставив на светлой коре черный зрачок, откуда выкатилась мутная слеза сока...
Нет, не сон! На выстрел примчался с хутора пес, тявкнул пару раз, обнюхал все вокруг и, не обнаружив причины тревоги, также быстро удалился. Шабанов потянул конец жгута и стал осторожно высвобождать руку. Кольцо по прежнему было на безымянном пальце, и чека в виде спирального, проволочного ободка стояла на месте, внутри разъема.
Разогнать кровь в одеревеневшей кисти оказалось непросто, и еще труднее – освободиться от кольца, врезавшегося в распухший, как сосиска, безымянный палец. Зажав «принцессу» между ног, Герман принялся растирать его и в этот миг заметил среди поленьев что-то зеленое. Он уже знал, что это, но не верил глазам. А точнее, не хотел вновь погружаться в болезненную, нескончаемую череду сновидений.
Однако кружка из-под парного молока оказалась реальной, как запах выстрела: на стенках осталась и теперь чуть сгустилась и подсохла белая пенка...
– Ганя, Агнесса, – вслух произнес он, мгновенно вспомнив самый первый сон, и тотчас принял решение: бежать!
Так и не приведя обескровленную руку в чувство, Шабанов поднял жгут и стал привязывать ее к «принцессе» – иначе не унести, не держат пальцы. Дважды обернув прибор и кисть, он натянул резину и попытался завернуть такую же петлю, как была, – ничего не получалось! Жгут или проскальзывал и тут же расслаблялся, или натягивался так, что даже пальца не просунуть. Тогда он склонился и зубами принялся вязать обыкновенный узел.
А когда оторвался от этого занятия и поднял голову, обнаружил, что перед ним стоит раскосая девочка с хутора и держит в руках деревянный поднос с кружкой молока и горбушкой хлеба...
4
Она улыбалась, показывая крупные, выпирающие зубы – эдакий китайский болванчик, готовый все время кланяться.
– Спасибо! – с откровенной радостью сказал Шабанов. – Ты самая лучшая девочка на свете! Тебя как зовут?
Хуторянка не отвечала и все улыбалась, рассматривая Германа с детским любопытством, как если бы перед ней сейчас сидел какой-нибудь диковинный, прирученный и все-таки еще опасный зверь. Пришедший вместе с ней чау-чау стоял у ног хозяйки и тоже молчал.
– А, ты не понимаешь по-русски! – Шабанов отхлебнул молока, потом откусил хлеба – есть одной рукой было неловко, постучал себя в грудь. – Герман! Герман! А ты?
Девочка натянула губы на зубы, что-то произнесла, и Шабанов понял, что разговора не получится: в ушах беспрерывно дребезжало и слух воспринимал лишь громкие звуки – лай собаки, выстрел...
– Я плохо слышу! – объяснил он. – Говори громче!
Она продолжала улыбаться – не понимала! Тогда он указал на нее пальцем.
– Ганя? Агнесса?
И сам тут же подумал: какая Ганя, если она похожа на китаянку? Скорее, будет что-нибудь вроде Синь, Ман, Чан... Доедая хлеб с молоком, Герман догадался тоже угостить ее и, достав из «малямбы» шоколадку, протянул хуторянке:
– Это тебе! Возьми!
Из-за этой постоянной улыбки было не понять, обрадовалась она или нет, однако взяла шоколад, посмотрела на обертку и спрятала в карман коротковатой вязаной кофты. Шабанов допил молоко, поставил кружку и поклонился:
– Очень вкусно, спасибо!
Девочка подхватила поднос, улыбнулась еще шире и пошла, оглядываясь на Германа, и в это время ему на глаза попала зеленая, эмалированная кружка.
– Эй! Эй, погоди! – закричал он. – Возьми, забыла! На!
Хуторянка замедлила шаг и вдруг отрицательно помотала головой – не хотела брать.
– Как же? Твоя кружка! Вчера оставила!..
Она показала свою, алюминиевую, в которой приносила молоко, и засеменила дальше. Шабанов остался сидеть с пустой кружкой в руках, вновь обескураженный и возвращенный в нереальные события сна. И тут же пожалел, что не подумал о последствиях, сделал ответный добрый жест – подарил шоколадку: если охота за «принцессой» продолжается, то обертка может стать доказательством, что он ночевал тут, возле хутора.
«Бежать!» Он влез в лямки «малямбы», стянул их на груди поперечным ремнем и засунул под него руку с прибором. Злополучная, материализовавшаяся из сна кружка оставалась на поленнице и могла бы пригодиться воды зачерпнуть или даже вскипятить чай, но взять ее – в тот миг значило признать сон за реальность. А это уже чревато! Будет все время напоминать о болезненном состоянии, и не заметишь, как съедет крыша...
Мысль оставить сухопутье и бежать по реке созрела внезапно: надо экономить силы и таблетки «Виры», еще не известно, каково расстояние впереди и какие будут ситуации. Да и с допингом вчера переборщил, оттого и мучили всю ночь сны-галлюцинации... Лодок у хуторян был явный избыток – две дюралевых на воде и две деревянных на берегу, но ни одного весла! Поглядывая на высокий угор, он по-воровски обследовал все лодки, нашел подходящую доску и, когда спустился к воде, обнаружил тонкий кабель, сопряженный с тросиком и подвешенный на колышках. Он тянулся к хутору, и было впечатление, что местные робинзоны получают электричество непосредственно из воды: ни плотины, ни какого-нибудь сооружения! Просто другой конец кабеля уходил в стремительную реку и вибрировал от напряжения струй. Если там, на дне, погружная электростанция с гидротурбинным генератором, то это слишком шикарно для небогатых крестьянствующих хуторян...
Шабанов отвязал лодку и едва успел запрыгнуть, настолько сильным было течение. И загрохотал ботинками по гулкому дюралю, так что сам услышал и присел, спрятавшись за борта. Сейчас же на уторе появился чау-чау, однако не залаял – проводил угоняемую лодку настороженными ушами и преспокойно исчез в прошлогодней траве. Буквально через минуту хутор скрылся за лесом, и Герман, не просто обвенчанный – повязанный с «принцессой», кое-как, одной рукой стал прилаживать доску на корме. Здесь оказался страховочный трос для мотора, а в доске – дыра от выпавшего сучка. Привязав таким образом импровизированный руль, он попробовал подбить лодку к берегу, но неповоротливая дюралька лишь вертелась на месте и неслась по воле струй. Чтобы управлять ею, требовались две руки! А лучше три, если впереди окажется порог или теснина...
И покуда река не обещала подобных сюрпризов, он снова зажал коленями прибор, отвязал руку и, смачивая водой, стал растирать кисть. Через несколько минут побежали колкие мурашки, затем толчками покатилась ноющая боль и рука медленно ожила. За исключением безымянного пальца, которому уже не помогала ни холодная вода, ни массаж. Почерневший, он еще шевелился, сухожилия работали, но в сосудах, кажется, загустела или вовсе свернулась кровь. Тогда он достал нож и, глубоко проколов подушечку (резал хладнокровно, как чужой), принялся «доить» палец, словно коровий сосок. Сначала на «принцессу» потекла желтоватая сукровица, после чего, словно паста из тюбика, полезли черные сгустки крови.
– Ты самая подлая баба, а не принцесса! – довольно выругался Шабанов, предчувствуя успех. – Ты женщина-вамп! Ну, на, на. Пей мою кровь!
Река между тем вырвалась из гористых берегов в неширокую, ящикообразную долину, замедлила бег и пошла гулять от борта к борту, делая крутые, иногда под прямым углом, повороты. Лодку бросало между берегами, порой под днищем грохотали камни, и все-таки это был самый безопасный участок. Герман успевал посматривать по сторонам и доил, тер, мял палец, пока не хлынула свежая, яркая кровь. Хоть и с трудом, но кольцо начало шевелиться, и он наконец-то перевернул руку ладонью вверх. И тут вспомнил, как однажды сестра насадила на мизинец самодельное кольцо из ружейной гильзы и никто не мог снять – отец даже пилить пробовал. Однако пришла ведунья, бабушка Шабаниха, намылила под умывальником пальчик, что-то пошептала, поплевала, и все разрешилось само собой.
