Один выстрел - Чайлд Ли (читать книги .txt) 📗
– Верно, тогда их и не было.
– А теперь?
– Теперь появились. В полиции наводят позолоту на и без того золотое дело. У них есть волокна, баллистическая экспертиза, расписка на квитанции за патроны из Кентукки. Установили, что конус принадлежит городу. Но у них нет видеозаписи с Джеймсом Барром, когда тот загодя приезжал на стоянку поставить конус.
– Вы уверены?
– Была бы, отпечатали снимки и вывесили на стенд для всеобщего обозрения. Но ведь не вывесили. Значит, Джеймс Барр не приезжал и конуса не оставлял.
– Стало быть, это сделал другой человек.
– Кукловод. Или одна из его кукол. После вторника. Барр считает, что во вторник конус еще стоял у него в гараже.
– Тот, кто его поставил, должен быть на записи.
– Несомненно.
– Но приезжали и уезжали сотни автомобилей.
– Поиск можно сузить. Нужен седан. Машина с низкой посадкой, не способная проехать по размытому проселку.
– Так кукловод существует на самом деле?
– Появление конуса невозможно объяснить по-другому.
– Как нам найти этого человека?
– Мне-то зачем его искать?
– Затем, что вы, по-моему, хотите докопаться до правды. Не думаю, что вам нравится, когда вас держат за идиота.
Ричер промолчал.
– Доктор Нибур считает, что мы выйдем на предшествующую связь. На какого-нибудь нового знакомого.
– Барр сказал, у него нет новых знакомых, – ответил Ричер. – Только один или два старых.
– Спрошу у Розмари. Если Нибур ошибся со связью, что будем делать?
– Вчера за мной наверняка кто-то шел, а нынче утром один тип на площади точно за мной следил. Увижу его еще раз – перемолвлюсь словцом. Он мне скажет, на кого работает.
– Так прямо и скажет?
– Обычно мне говорят про то, что я хочу знать.
– Почему?
– Потому что я вежливо спрашиваю.
Ричер вышел из башни черного стекла и направился на юг, оставив гостиницу позади. Нашел дешевую кафешку и пообедал. Затем медленно двинулся на север, в спорт-бар. Он пробыл на улице в общей сложности около часа, но не заметил слежки.
В полупустом спорт-баре на всех экранах показывали бейсбол. Он сел за столик в углу и стал смотреть игру «Кардиналов» с «Хьюстонскими звездами» в Хьюстоне. В рекламных паузах он поглядывал на дверь, но никого не увидел.
Алекс Родин позвонил Эмерсону домой. Тот ужинал с женой и двумя дочерями. От звонка он был отнюдь не в восторге.
– С этим Джеком Ричером надо что-нибудь делать, – сказал Родин.
– Не вижу в нем особой проблемы, – возразил Эмерсон, – фактов ему не переиначить.
– Я не о фактах, я об амнезии. Вопрос в том, как далеко готова пойти здесь защита.
– Это уж вашей дочери решать.
– Он оказывает на нее плохое влияние. Я почитал материалы по аналогичным казусам. Сплошной туман. Не в том закавыка, помнит Барр или нет, что делал в пятницу. А в том, поймет ли он сейчас ход процесса и хватает ли у нас доказательств вынести ему приговор без его личного признания.
– Я бы сказал, вполне хватает.
– Я тоже так думаю. Но нужно, чтобы Хелен примирилась с этим. А этот тип все время торчит при ней, сбивает с толку. Я ее знаю. Пока он при ней, она ни за что не проглотит пилюлю.
– Не вижу, чем я могу вам помочь.
– Мне нужно, чтобы вы его замели.
– Не могу, – возразил Эмерсон, – нужно, чтоб на него подали жалобу.
– Ну, так не спускайте с него глаз, – сказал Родин. – Сплюнет на тротуар – хватайте и чего-нибудь придумайте.
– У нас не Дикий Запад. Я не могу выгнать его из города.
– Возможно, хватит одного задержания. Главное – устранить его влияние. Он давит на Хелен. Без него она, конечно же, сдаст нам Барра.
Возвращаясь к своей машине, Линский испытывал адскую боль. Час на ногах был для него пределом. Когда-то давно ребра у него на спине одно за другим сломали кувалдой. Это называлось – играть на ксилофоне. Или играть гаммы. Он никому об этом не говорил. Зэку досталось похлеще. У «кадиллака» тихий двигатель и мягкие сиденья. «Кадиллаки» были из тех вещей, что превращали Америку в райские кущи. Наряду с доверчивыми людьми и связанной по рукам и ногам полицией.
Он ехал к Зэку, в его дом, стоявший в тринадцати километрах к северо-западу от города, рядом с его же камнедробильным предприятием. Большой экстравагантный дворец выстроил для себя лет сто тому назад богатый торговец мануфактурой. Когда-то дворец окружали сады, но Зэк приказал выкорчевать кусты и деревья, чтобы открыть широкий обзор. Никакого ограждения не было – разве Зэк мог провести еще день за проволокой?
Днем посетителей можно было хорошо разглядеть уже метров за двести, с наступлением темноты приборы ночного видения на камерах внешнего наблюдения позволяли сделать это чуть ближе.
Линский остановил машину и осторожно выбрался наружу. Парадная дверь открылась, и он увидел, что встретить его спустился Владимир. Значит, Ченко тоже должен быть тут. Зэк собрал всю верхушку, что означало: Зэк встревожен.
Линский вошел в дом. Владимир молча поднялся за ним по ступенькам. Дом был трехэтажным. Первый этаж предназначался исключительно для наблюдения. Все комнаты были голые, только в одной на длинном столе стояли четыре экрана с панорамным обзором на север, восток, юг и запад. У экранов, должно быть, дежурит Соколов. Или Раскин. Эти двое дежурили поочередно. На втором этаже находились кухня, столовая, гостиная и рабочий кабинет. Третий занимали спальни и ванные. Все дела решались на втором этаже.
Линский услышал, как Зэк позвал его из гостиной, и вошел без стука. Зэк сидел в кресле, сжимая ладонями стакан с чаем.
Ченко растянулся на диване. Владимир протиснулся вслед за Линским и подсел к Ченко. Линский стоял и ждал.
– Садись, Григор, – произнес Зэк. – Не твоя вина, что мальчишка напортачил.
Линский кивнул и сел в кресло, оказавшись, таким образом, чуть ближе к Зэку, чем Ченко. Теперь иерархия выстроилась по ранжиру. Зэку было восемьдесят лет, Линскому – шестьдесят с лишним. Ченко и Владимиру было за сорок. Их не объединял общий жизненный опыт, как Зэка с Линским. Отнюдь. Ченко был маленький, низенький, жилистый и тщедушный. Его коротко стриженные жесткие волосы торчали на голове в разные стороны. Владимир был очень высокий, массивный и белокурый. Силой он отличался невероятной.
– Мы тут говорили, – сказал Зэк, – о том, что допустили ошибку. Всего одну, но она может оказаться досадной.
– Конус, – заметил Линский.
– Пленка, ясное дело, не зафиксировала, как Барр его ставит, – продолжил Зэк.
– А ты что думаешь? – вежливо спросил Линский.
– Детективу Эмерсону и прокурору Родину это без разницы. Так, мелочь, на которой не следует заострять внимание.
– Но?
– Но тем не менее это прокол.
– Свидетельства против Барра неопровержимы.
Зэк кивнул:
– Верно. Но у Барра может оказаться долговременная ретроградная амнезия. Не исключено, что Родину не удастся отдать его под суд, и тогда он захочет утешительный приз.
– И все из-за одной несчастной пленки? – сказал Линский.
– Все зависит только от упорства солдата, – произнес Зэк. – Можно снова использовать рыжую. Несколько человек знают, что она пыталась подстроить его избиение. Может, теперь ее саму найдут крепко отметеленной. На солдата, ясное дело, подумают в первую очередь.
– Она будет знать, кто ее избил, – сказал Владимир.
– Тогда, может, сделать так, чтоб она ничего не смогла рассказать. Может, ее обнаружат в таком месте, что это наведет на размышления, – предложил Зэк.
– В его гостинице?
– Нет, лучше рядом с гостиницей, – поправил Зэк. – Где кто-то, но не солдат, наткнется на тело.
– Почему тело должно лежать у гостиницы?
– Ясное дело, он ее ударил, она выбралась из гостиницы, но далеко не ушла.
– Он в «Метрополь паласе», – сказал Линский.
Обе команды продемонстрировали слабенькую защиту, но в итоге «Звезды» выиграли у «Кардиналов» со счетом 10:7. Ричер расплатился у стойки и вышел на улицу. Он решил не возвращаться в «Метрополь палас». Решил, что пора сменить гостиницу. Не по какой-то конкретной причине, просто подсказала его обычная беспокойная интуиция. К тому же унылая древняя громадина «Метрополя» даже при его скромных запросах вызывала у него неприятное чувство. Из гостиницы он решил перебраться в мотель.
