Черное сердце - ван Ластбадер Эрик (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Он повернулся спиной к телеэкрану и вышел на середину своего роскошного гостиничного номера. Накануне он выписался из больницы, но решил пока не уезжать из Нью-Йорка. Интерес средств массовой информации к нему был по-прежнему силен, и не стоило его игнорировать.
За окном перемигивались огни манхэттенского Вест-сайда, мрачно чернела громадина Центрального парка. Жена вот уже час плескалась в ванной.
Готтшалк положил ладонь на стекло. Неплохо было бы что-нибудь выпить, но, похоже, сегодня вечером он перебрал, вначале на благотворительном вечере, который устраивала республиканская партия, а потом в музее «Метрополитен», точнее – в ресторане при музее, где мэр зарезервировал по такому случаю кабинет. Готтшалк рано ушел из ресторана: подчинился врачу, который считал, что после такого нервного потрясения не стоит налегать на алкоголь. Хотя появляться на публике надо было непременно и как можно чаще. Его паблисити от этого только выигрывало.
А теперь его начало трясти, эйфория сегодняшнего вечера испарилась. Он с ужасом думал о предстоящем разговоре с женой. Как он ей объяснит, что произошло, как опишет свою роль во всех этих событиях?
Готтшалк попытался объективно оценить положение – и не нашел аргументов в свою пользу. Полиция непременно доберется до него, это лишь вопрос времени. А как работают комиссии по расследованию, он знал очень хорошо. Если бы о его делах ничего не пронюхали, полиция вообще не сунулась бы в дом Макоумера.
Все это могло означать лишь одно: крах «Ангки». И, следовательно, его тоже. Смерть Макоумера ничем ему не поможет. В цепи оказалось слишком много звеньев, при тщательном расследовании только полный идиот не поймет, какую роль играл Атертон Готтшалк. А настоящие полицейские не имеют ничего общего с кретинами из голливудских комедий, это Готтшалк знал лучше, чем кто бы то ни было.
Готтшалк плотнее завернулся в шелковый халат, подошел к двери ванной и нерешительно постучал.
Послышался голос жены. Он повернул ручку и вошел внутрь. В клубах пара он с трудом различил ее лицо. Она заколола волосы на макушке, из воды торчали лишь коленки.
– Привет, дорогая, – улыбнулся он. – Собственно, я зашел лишь для того, чтобы сказать тебе это.
– Как мило, – улыбнулась она и принялась намыливать руки. – Через пару минут выйду.
– Не торопись, у нас полно времени.
Он вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Пресс-конференция наконец закончилась, возобновились прерванные по ее случаю передачи. По одному из каналов шла программа новостей. Дважды было упомянуто его имя. Готтшалк протянул руку и выключил телевизор.
Он открыл окно и подумал: как хорошо, что он зарезервировал номер в одном из элегантных старых отелей, где по-прежнему открываются окна.
Готтшалк сделал глубокий вдох и, легко оттолкнувшись от пола, нырнул в окно. Он не чувствовал страха, теплый ветер трепал его волосы, со всех сторон озорно подмигивали огоньки рекламы, на него стремительно надвигалось что-то темное и огромное. Как море, подумал Готтшалк.
Еще он успел подумать о Кэтлин, о ее восхитительном теле.
Асфальт принял его тело, а он так и не успел закрыть глаза.
Особняк на Греймерси-парк наконец погрузился во тьму. Первыми разъехались судмедэксперты, за ними – патрульные, последними особняк покинули детективы из группы сержанта Туэйта.
Проход к дому полиция обнесла обычной в таких случаях изгородью, на которой, как и на входной двери, были развешаны желтые ленты с надписью «Не входить, ведется расследование». У роскошных дубовых дверей оживленно обменивались впечатлениями два молоденьких полицейских – ночной пост.
Ветер раскачивал высокие деревья, ветви которых нависали над домом. По одной из них бесшумно скользнула черная тень. Полицейские не видели, как тень спрыгнула с ветки и легко опустилась на крышу. Спустя мгновение тень исчезла, словно растаяла в прогретом за день воздухе.
Напряженно вслушиваясь в звенящую тишину, Киеу спустился с чердака. Убедившись, что в доме больше никого нет, он быстро прошел по коридору второго этажа и открыл дверь в комнату Эллиота.
Он нашел место, куда упал Эллиот, встал на колени и почти неслышно вознес молитву. Душа его пыталась обрести мир и покои, но разве такое было возможно? Он отомстил за смерть одного брата, погубив ради этого другого.
По-другому он поступить не мог. Его действиями руководил жаждущий покоя дух Саманга. Но гибель Эллиота опечалила Киеу, он и представить не мог, что будет так скорбеть. Чтобы подавить непроизвольную дрожь, он обхватил плечи руками.
В душу его прокрался могильный холод. Киеу вновь ощутил себя сиротой, без дома, без мудрого совета учителя и наставника. И вдруг он вспомнил, что так и не выполнил последний приказ Макоумера. Он уже почти сделал это на лестнице – Киеу ни на мгновение не сомневался, кто был его противником, но помешала вломившаяся в дом полиция.
Послушный и преданный сын должен беспрекословно подчиняться отцу, так его учили, а традиции составляли основу, суть Киеу. Отцом его был Макоумер. Что такое Киеу без него и без «Ангки»?
Он понимал, что надо покинуть дом, но знал, что тогда уже больше сюда не вернется. Это был его дом, а это означало нечто большее, чем даже вилла в Пномпене, большее, чем все лагеря в джунглях близ Баттамбанга. Дом. Слово приятно для рассудка, в нем чистота и святость жемчуга.
А потом все заслонил образ мертвого Эллиота, и Кису заплакал.
Трейси гнал «ауди 4000» через тоннель Линкольна и, вынырнув из него, прибавил скорость и плавно ушел в крайний левый ряд. Не отрывая взгляда от дороги, он вспоминал последний разговор с Туэйтом.
– Единственный способ заполучить Киеу, – сказал он тогда детективу, – это поручить его поиски лично мне. Макоумер заявил, что дал Киеу приказ убрать меня. На лестнице ему это не удалось... Поэтому он будет искать возможности довести дело до конца. Собственно говоря, его и искать-то не придется, он сам на меня выйдет. Я в этом не сомневаюсь. Влияние Макоумера оказалось сильнее детского восхищения буддизмом. И, кроме того, выжил Киеу отнюдь не благодаря буддизму. Так что он начнет охоту за мной.
Туэйт задумался.
– Поэтому она и ушла, – констатировал он наконец, имея в виду Лорин.
– Да, – согласился Трейси, – именно поэтому. Туэйт внимательно посмотрел на него, глаза его поблескивали.
– Знаешь, – тихо произнес он, – а ведь я тебя не пущу. Трейси не обратил внимания на его слова: он уже мысленно приступил к выполнению задания.
Туэйт наклонился и тронул его за колено:
– Послушай, приятель, после того, что ты там натворил, я преспокойно могу засадить тебя на пару суток за решетку. Ну, скажем, объявлю тебя ценным свидетелем по делу об убийстве в подвале у Макоумера. В общем, придумаю что-нибудь, лишь бы упрятать тебя понадежнее. Ты свое дело сделал, позволь теперь мне заняться своим.
Трейси предвидел такой ход и решил воспользоваться своим последним козырем, который приберегал как раз для подобного случая:
– У тебя нет иного выбора. – Он поднял глаза на Туэйта. – Киеу безумец.
Он вспомнил искры в его глазах и поежился.
– Что ты хочешь этим сказать? – недовольно буркнул Туэйт. – Безумец – потому что убийца?
– Я хочу сказать, – устало вздохнул Трейси, – что он тронулся. Я понял это по его глазам, когда мы схватились на лестнице.
– Ты не психоаналитик, уволь меня от подобных заключений.
Трейси резко выпрямился и в упор посмотрел на Туэйта.
– Могу тебе сказать только одно, – изменившимся вдруг голосом произнес он, – я единственный, кто может попытаться справиться с ним. Пойми же ты наконец, это не человек, это машина убийства в облике человека! Какие тебе еще нужны доказательства? Неужели ты всерьез полагаешь, что разыщешь его? Да он всю жизнь учился убивать и ускользать от возмездия. Тебе его не одолеть.
– Означает ли это, что его одолеешь ты?
