Питер Пэн должен умереть - Вердон Джон (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
– Еще раз здравствуйте, мистер… Простите, не знаю вашего имени. – Она вопросительно улыбнулась.
– Дэйв Гурни.
– Здравствуйте, Дэйв. – Она вылезла из тележки. – Я как раз собиралась на обход, когда заметила, что тучи-то надвигаются. – Она неопределенно указала на серые тучи на западе. – Вот и подумала, зонтик вам пригодится. Не хотите же вы попасть под ливень без зонтика. – Она подняла с тележки ярко-синий зонт и протянула Гурни. – Промокнуть хорошо, когда плаваешь, а вот в другой ситуации совсем не так приятно.
Он взял зонт, поблагодарил смотрительницу и выждал, пока она заговорит напрямик – вне всяких сомнений, ее привела сюда вовсе не забота о том, как бы он не промок.
– Просто занесите в дом на обратном пути. – Полетта Парли двинулась было обратно к тележке, но вдруг остановилась, словно в голову ей пришел новый вопрос. – Вы нашли дорогу?
– Да-да. Ну само собой, этот участок и так…
– Это владение, – перебила она.
– Прошу прощения?
– Мы в «Ивовом покое» избегаем лексики, применяемой в отношении обычных кладбищ. Мы предлагаем семьям владения, а не унылые маленькие участки. Я так понимаю, вы не член семьи?
– Нет.
– Тогда, наверное, друг семьи?
– В некотором роде. Могу ли поинтересоваться, почему вы спрашиваете?
Полетта Парли вглядывалась в его лицо, словно бы ища подсказку, как продолжать разговор. Похоже, что-то в выражении лица Гурни ее успокоило. Она понизила голос и перешла в доверительный регистр.
– Простите. Никак не хотела вас задеть. Но вы же и сами понимаете, владение Спалтеров – особый случай. Иногда у нас бывают проблемы с… как бы их назвать? С охотниками до сенсаций. Упырями, если уж говорить начистоту. – Она с демонстративным отвращением скривила губы. – Когда случается какая-нибудь трагедия, зеваки сразу сбегаются – поглазеть, пофотографировать. Отвратительно, правда? В смысле, ну это же трагедия. Ужасная трагедия для всей семьи. Вы можете представить? В человека стреляют прямо на похоронах его родной матери! Он изувечен! Превращен в парализованного калеку! В овощ! Потом он умирает. А убийцей оказывается его же собственная жена! Ужасная, ужасная трагедия! А что зеваки? Стекаются сюда с фотоаппаратами. Фотоаппаратами! Иные даже пытались украсть наши розовые кусты. Растащить на сувениры! Можете представить? Ну и разумеется, поскольку я тут управляющий, это все моя ответственность. Мне дурно становится от одних только разговоров об этом. Тошнит просто! Не могу даже…
Она беспомощно махнула рукой.
Уж слишком пылко дамочка протестует, отметил Гурни. Похоже, «трагедия» возбуждает ее ничуть не меньше, чем зевак, которых она так осуждает. Однако что тут особенного? Мало что так раздражает в других людях, как твои же собственные недостатки, выставленные в самом неприглядном виде.
Тут Гурни сообразил, что явное пристрастие собеседницы к драме дает ему отличный способ завязать беседу. Он посмотрел ей в глаза так, словно глубоко понимал и разделял ее образ мыслей.
– Вы и вправду принимаете это все близко к сердцу, верно?
Она растерянно замигала.
– Близко к сердцу? Ну разумеется. Разве не видно?
Вместо ответа он задумчиво отвернулся, подошел к розовым кустам и рассеянно потыкал мягкую почву кончиком зонтика, который ему дала Полетта Парли.
– Кто вы? – наконец спросила она. В ее голосе Гурни померещилась нотка взволнованного интереса.
Он продолжал тыкать зонтиком в землю.
– Я вам уже сказал, меня зовут Дэйв Гурни.
– Зачем вы пришли?
Он снова ответил, не поворачиваясь.
– Скоро скажу. Но сперва позвольте задать вам один вопрос. Какова была ваша реакция – о чем вы подумали в самую первую очередь, – когда узнали, что Карла Спалтера застрелили?
Она замялась.
– Вы репортер?
Он повернулся, достал бумажник и показал ей золотой значок сотрудника полиции Нью-Йорка. На таком расстоянии прочитать слово «в отставке» в самом низу она не могла, а подходить и разглядывать вблизи не стала. Гурни закрыл бумажник и снова убрал в карман.
– Вы детектив?
– Верно.
– О! – По лицу у нее пробежала растерянность, любопытство, волнение. – Что… что вас сюда привело?
– Хочу получше понять, что тут случилось.
Она часто заморгала.
– Да что тут понимать? Я думала, все уже… решено.
Гурни сделал несколько шагов в ее сторону, словно собирался поделиться какой-то очень частной информацией.
– Была подана апелляция. Остались еще кое-какие неразрешенные вопросы, возможно, пробелы в доказательствах.
Полетта Парли наморщила лоб.
– Разве не в любом деле об убийстве полагается подавать апелляцию?
– Да, и в подавляющем большинстве случаев приговор остается в силе. Но, возможно, это другой случай.
– Другой?
– Позвольте мне снова задать вопрос. Какова была ваша реакция – о чем вы подумали в самую первую очередь, – когда вы узнали, что Карла Спалтера застрелили?
– Когда узнала? Вы имеете в виду, когда я это заметила?
– Заметили?
– Я же первая разглядела.
– Что?
– Да дырочку у него в виске. Сначала я еще сомневалась, дырочка ли это. Ну, то есть, выглядело-то это просто как круглое красное пятнышко. Но потом у него по голове, сбоку, потекла красная струйка. И тут я поняла, просто поняла, и все.
– И сообщили тем, кто был вокруг?
– Ну конечно!
– Потрясающе. Расскажите подробнее.
Она указала на землю в нескольких шагах от места, где стоял Гурни.
– Вот сюда вот, на это самое место, прямо на снег, она и упала – первая капля крови с его виска. До сих пор – так и вижу. Вы когда-нибудь видели кровь на снегу? – Глаза у Полетты Парли расширились от волнения. – Алая-алая, алее не бывает.
– Почему вы думаете, что это произошло именно в этом самом…
Она не дала ему закончить фразы.
– Вот почему.
Она указала на другую точку на земле, примерно в футе от первой.
Лишь подойдя еще на шаг, Гурни увидел маленький зеленый диск, почти скрытый травой. По периметру у него шли крошечные, с булавочную головку, отверстия.
– Оросительная система?
– Он упал лицом вниз, головой всего в нескольких дюймах от этой штуки.
Полетта тоже подошла ближе и указала кончиком ботинка на точку рядом с диском.
– Вот здесь.
Гурни поразила холодность, даже враждебность этого жеста.
– Вы присутствуете на всех похоронах?
– И да, и нет. Как управляющий я всегда где-нибудь рядом. Но обычно остаюсь на благоприличном расстоянии. Я считаю, похороны – для приглашенных членов семьи и друзей. Но, разумеется, на похоронах Спалтеров мое присутствие более заметно.
– Более заметно?
– Видите ли, мне казалось, сесть вместе с семьей и знакомыми мистера Спалтера было бы неуместно, так что я держалась в стороне – но, безусловно, присутствовала более явно, чем на других погребениях.
– Почему же?
Казалось, вопрос ее удивил.
– Да в силу наших отношений.
– То есть?
– «Спалтер Риэлти» – мой работодатель.
– «Ивовый покой» принадлежит Спалтерам?
– Я думала, это всем известно. «Ивовый покой» был основан Эммерлингом Спалтером, дедом… усопшего. А вы не знали?
– Придется уж вам меня простить. Я в этом деле новичок, как и в Лонг-Фоллсе. – Подметив в выражении ее лица критический оттенок, Гурни прибавил заговорщическим тоном: – Видите ли, мне надлежит взглянуть на дело совершенно свежим взглядом. – Он выждал пару секунд, чтобы Полетта осознала скрытый смысл этого заявления, и продолжил: – А теперь вернемся к моему вопросу: что вы почувствовали, когда осознали – заметили, – что произошло?
Смотрительница замялась, поджала губы.
– А почему это так важно?
– Сейчас объясню. А пока позвольте задать другой вопрос. Что вы почувствовали, узнав об аресте Кэй Спалтер?
– О господи! Шок, настоящий шок! Я поверить не могла!
– Вы хорошо знали Кэй?
– Похоже, не так хорошо, как мне казалось. После таких историй поневоле задумываешься, а знаешь ли ты хоть кого-нибудь по-настоящему. – После паузы на лице Полетты появилось пронзительное любопытство. – А к чему это все? Все эти вопросы – что происходит?
