Темное разделение - Рейн Сара (читать бесплатно полные книги .txt, .fb2) 📗
Репортер спросил:
— Мы слышали, мистер Андерсон, что вы не рады возможной операции по разделению ваших дочерей.
Джо замолчал на минуту, а затем, нахмурившись, сказал глухим голосом, который должен был выражать, что он сейчас принимает трудное решение:
— Да, это правда. Я действительно не рад этому.
— Можно спросить почему? Мистер Бреннан уже сделал заявление о том, что операция должна пройти успешно….
— Мистер Бреннан замечательный врач, но он не отец близнецов, — резко ответил Джо. А затем, быстро изменившись в лице, сказал доверительно: — Видите ли, я человек глубоких религиозных убеждений, и одно из этих убеждений гласит, что мы должны смириться с волей Господа.
Наступила неловкая пауза. Мел подумала: это поставило журналиста в тупик. Они вырежут эту паузу, когда будут позже включать это в новости. Потом репортер осторожно спросил:
— То есть вы против медицинского вмешательства?
— Я не являюсь членом «Христианской науки» [11], если вы об этом спрашиваете. Я не против медицинского вмешательства как такового. Я был очень рад, что моей жене сделали кесарево сечение, например. Я прекрасно понимаю, что это нужно было сделать, чтобы сохранить ей жизнь, а ведь это самое главное. — Это прозвучало с каким-то самодовольством. — Но, — сказал Джо, — согласно медицинской статистике, в более сложных случаях — когда приходится жертвовать одним из близнецов — тот, что выжил, часто тоже умирает или не может жить без искусственных легких. — Он сложил руки в просящий жест. — Как я могу подвергнуть своих дочерей подобному риску?
— Вы изучали статистические данные? — было очевидно, что репортер почувствовал твердую почву под ногами.
— Да, я прочел несколько публикаций о последних исследованиях, — сказал Джон и назвал свои источники. Один был профессором гинекологии на Сейшельских островах, второй — медицинским историком в Мичигане.
Мел удивилась: она не ожидала, что он так хорошо осведомлен.
— Но простите меня, мистер Андерсон, — сказал репортер, — как мы понимаем, в этом случае исключается необходимость пожертвовать одним из близнецов. Сращение в области груди…
— Торакопаги, — сказал Джо. — Да, это одно из наименее серьезных сращений. Но есть слияние костей и сухожилий вокруг плеч, то есть риск все равно большой, как вы видите. И в результате одному из них может быть нанесена серьезная травма. — Пауза. — Я подумал, многие бы из вас, зрителей, смогли решиться подвергнуть собственных детей риску постоянной неподвижности?
Умно, подумала Мел, не отрывая глаз от экрана. О боже, с этим будет сложно бороться.
— В любом случае, — сказал Джо, опуская брови, — я должен это сказать. Помимо статистики и медицинской истории, когда речь идет об опасной и сложной операции на двух таких крохотных существах, я обратился к своей совести, и… — Тут он замолчал, и Мел видела, что он думает, не переборщит ли, если скажет: «И я не стыжусь признаться, что я молился». Репортер наверняка поежится, если он это скажет. Но Джо решил, что он уже достаточно далеко зашел в этом направлении, и сказал: — Я не хочу никого смутить своей верой. Я знаю, что сейчас считается дурным тоном говорить о религии. Но я старомодный человек…
И сейчас, подумала Мел, он заведет песню «на все воля Божия».
И он завел. Он сказал репортеру, который явно разрывался между желанием сделать стоящее интервью и неуверенностью, одобрит ли шеф религиозный уклон, что жизнь — это драгоценный дар. Нельзя вмешиваться в жизнь или в природу, сказал Джо торжественно. Если на то была воля Господа, чтобы его дочери встретили жизнь с увечьем, тогда он, Джо Андерсон, не думает, что может противопоставить себя Господу.
— Вы не дадите разрешения на операцию?
Снова пауза. А затем Джо сказал:
— Нет. Нет, после мучительного раздумья, с большим сожалением я решил отказаться.
— Как же ваша жена? Она ведь может сама дать согласие, правда?
Вопрос был острый и резкий, но Джо сразу же ответил:
— Мы с женой едины в этом решении.
Мел почувствовала боль в крепко сжатых руках. «Я должна избавиться от этого чувства, — подумала она. — Я должна держать себя в руках, я должна быть совершенно спокойной. Если кто-то хотя бы заподозрит, о чем я думаю…»
Мельком показали фасад больницы, а затем дали краткое сообщение о стабильности национальной валюты. Мел поискала пульт управления и выключила телевизор, крепко задумавшись. Джо оказался намного умнее и находчивее, чем она думала.
Она повернулась к Роз, которая смотрела на экран.
— Ваш муж все это серьезно говорил? — медленно спросила Роз. — О том, что нельзя вмешиваться в природу и о том, что он не даст согласия на операцию?
— Похоже, что да. — Мел порадовалась, что ее голос звучал вполне нормально.
— Но я думаю, это не такой уж большой риск. Мистер Бреннан определенно сказал, что риска нет, а ведь он такой умный. — Мел услышала нотки поклонения в голосе Роз, и внутренне улыбнулась. Роз была такой серьезной и одновременно немного старомодной, что Мел все время забывала, что она такая юная.
Но она только сказала:
— Да, я знаю. И я все равно за то, чтобы пойти на риск. Дети не могут жить так.
— Нет, конечно, нет. — Однако в голосе Роз было некоторое сомнение, и Мел посмотрела на нее. Роз залилась краской и сказала: — Я просто подумала, что в каком-то смысле им повезло. Я имею в виду время, когда они родились. Восемьдесят или сто лет назад их бы тайно сдали в приют и забыли про них.
— Да, это правда.
— Мне кажется, они будут очень хорошенькими, — неожиданно сказала Роз. — Я захожу к ним каждый вечер, когда заканчиваю работу.
— Правда? — это было довольно трогательно.
— Я чувствую своеобразную причастность к ним. Из-за того, что присутствовала при их рождении, и все такое. Когда они будут постарше, у них будет прекрасный цвет волос, так ведь?
— Да, у них волосы моей матери. — Мел почувствовала, что ей приятно было слышать эти слова, она была благодарна Роз за то, что та увидела еще неярко выраженный рыже-каштановый блеск на маленьких нежных головках.
Роз произнесла, немного нерешительно:
— Мистер Андерсон не захочет же действительно препятствовать операции, когда до этого дойдет?
— Я не знаю.
Лгунья, сказал внутренний голос. Ты знаешь чертовски хорошо, что он будет препятствовать.
— Я уверена, что, когда дойдет до дела, он не будет, — сказала Роз. — Но если вам когда-нибудь придется… ну принимать меры… — Роз вдруг замолчала, и Мел охватило мрачное предчувствие.
Но она безмятежно сказала:
— Вы о чем, Роз? Какие меры?
— Передавать их под опеку суда или что-то в этом роде…
— А, понятно. Нет, я не думаю, что до этого дойдет, — сказала Мел. — Я почти уверена, что они могут оперировать просто от моего имени.
— Могут? Да, наверное. Но что бы ни случилось, Мел, я на вашей стороне. Я сделаю все, чтобы помочь. Я правда сделаю.
Это было сказано с такой искренней убежденностью, что Мел немного растерялась и не знала, что ответить. В конце концов, она сказала:
— Спасибо большое. И все.
Она не могла сказать Роз о том плане, который начал созревать у нее в голове, никому не могла сказать. Если ей придется воплощать его в жизнь и если она победит, это может сделать ее самым одиноким человеком на земле.
Но у нее будут близнецы, и это единственное, что имеет значение.
Роз Раффан была совершенно спокойна в отношении того, как развивалась ее дружба с Мелиссой Андерсон. В ее работе приходилось быть осторожной с такими вещами. Когда люди находятся в больнице, их ценности зачастую меняются, и они порою устанавливают эмоциональные отношения с медсестрами и докторами. Обычно это связано с зависимостью и снижением в такой обстановке социальных барьеров. Роз это говорили во время обучения и предупреждали о том, что нельзя слишком близко сходиться с пациентами. Но она не считала, что дружба между нею и Мелиссой объясняется этими причинами. Ей казалось, что она не переходит допустимые границы.