Стая - Шетцинг Франк (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗

— Ты подчиняешься только рефлексам, — невозмутимо продолжал Эневек. — Для нейропсихолога управлять тобой — плёвое дело. Для этого достаточно контролировать твои рефлексы и вызывать их по своему усмотрению. Это как протез. Главное — знать, где кнопка.

— А они не пробовали обезглавить таракана и приставить ему другую голову? — спросил Форд.

— Был такой эксперимент. Одному таракану оторвали голову, другому лапки, а потом соединили их центральные нервные системы. Таракан с головой управлял двигательным аппаратом другого. Простые создания — простые процессы. В другом эксперименте они попробовали нечто подобное с мышами. Трансплантировали мыши вторую голову. Она жила на удивление долго, несколько часов или дней, и обе головы функционировали исправно, но управление сильно осложнялось. Мышь бежала, но не всегда туда, куда первоначально задумала, и через несколько шагов просто падала.

— Фу, гадость, — пробормотала Оливейра.

— Это значит, управлять в принципе можно любым животным. Но чем оно сложнее, тем труднее навязать ему чужую волю. Что ты сделаешь в этом случае?

— Я попытаюсь сломать его волю и редуцировать его до уровня кухонного таракана. У мужчин это срабатывает, если, например, нагнуться перед ними без трусов.

— Правильно. — Эневек улыбнулся. — Поскольку люди и тараканы не так далеко ушли друг от друга.

— Некоторые люди, — заметила Оливейра.

— Все. Хоть мы и гордимся своим свободным разумом, но он свободен лишь до тех пор, пока не нажмёшь на определённую кнопку. Например, на центр боли.

— Это значит, что те, кто разработал желе, должны очень точно знать, как устроен мозг кита, — сказал Фенвик. — Ведь нужно знать, какие центры стимулировать.

— Это можно выяснить, — сказала Оливейра. — Вспомни о работе Джона Лилли.

— Да, — кивнул Эневек, — Лилли был первым, кто имплантировал электроды в мозг животных, чтобы возбуждать центры боли и удовольствия. Он доказал, что можно целенаправленно внушить животному радость или боль, ярость или страх. Обезьянам, заметьте. И это было ещё в 60-е годы!

— Всё хорошо, — сказал Форд, — когда ты кладёшь обезьяну на операционный стол и вживляешь электроды куда хочешь. Но ведь желе внедрялось китам через ухо. Даже если ты загонишь такую штуку в череп кита, откуда тебе знать, что она там распределится нужным тебе образом и… ну, нажмёт на нужные кнопки?

Эневек пожал плечами. Он был твёрдо убеждён, что субстанция в головах китов делала именно это, но не имел ни малейшего представления, как она это делала.

— Может, кнопок не так уж много, — задумался он. — Может…

Дверь открылась, заглянул кто-то из лаборантов:

— Доктор Оливейра? Вас требуют в закрытый бокс. Срочно.

Оливейра оглядела коллег:

— Кто со мной?

Закрытая лаборатория

Вертолёт Йохансона приземлился около института, когда крабов уже доставили туда. Ассистент долго вёл его по подземным коридорам и открыл тяжёлую дверь под световым табло, предупреждающим о смертельной опасности. Йохансон оглядел учёных и обслуживающий персонал закрытого блока. Он узнал Роше, Эневека и Форда. Оливейра и Фенвик разговаривали с Рубиным и Вандербильтом. Заметив Йохансона, Рубин подошёл и пожал ему руку:

— У нас не было случая перемолвиться словом. Вы непременно должны рассказать мне об этих червях… — Рубин указал на стальную дверь: — Совсем недавно здесь были склады, но армия быстро оборудовала герметичную лабораторию. Высший стандарт надёжности.

— Вы тоже пойдёте туда? — спросил Йохансон.

— И я, и доктор Оливейра.

— Я думал, эксперт по ракообразным у нас Роше.

— Тут каждый — эксперт по всему. — К ним подошёл Вандербильт и по-простецки ударил Йохансона по плечу. От церэушника попахивало потом. — Наши яйцеголовые решили собрать в одну пиццу специалистов всех мастей. А уж на вас Ли просто помешалась. Она бы коротала с вами дни и ночи, лишь бы разузнать, что вы там себе думаете. — Он рассмеялся. — Или, может, ей ещё чего надо, а?

Йохансон ответил ему холодной улыбкой:

— Почему бы вам не спросить у неё?

— Уже спрашивал, — невозмутимо сказал Вандербильт. — Боюсь, мой друг, вам придётся смириться с тем, что она действительно интересуется только вашей головой. Она считает, что вы что-то знаете.

— Ей показалось.

Вандербильт оценивающе оглядел его:

— Неужто не завалялось какой-нибудь любопытной теории?

— Я и вашу теорию нахожу достаточно любопытной.

— Да, ничего, пока не появилось лучшей. Сейчас вы отправитесь за стальную дверь, доктор. Подумайте о том, что у нас в Америке называют синдромом войны в Персидском заливе. В 1991 году Америка оценивала свои потери в Кувейте как очень небольшие, но впоследствии четверть всех участников заболела загадочным недугом. Он оказался более мягкой формой того, что вызывает Pfiesteria. Потеря памяти, проблемы с концентрацией, повреждение внутренних органов. Мы подозреваем, что люди подцепили какую-то заразу, — они были поблизости, когда взрывали иракские запасы оружия. Тогда мы грешили на зарин, но вполне возможно, что иракцы разработали и биологический возбудитель. Патогенами располагает половина исламского мира. Ничего не стоит путём генетических манипуляций превратить безобидные бактерии или вирусы в маленьких киллеров.

— Вы считаете, мы имеем дело именно с ними?

— Я считаю, неплохо бы вам посадить тётю Ли к себе в лодку. — Вандербильт подмигнул ему. — Между нами, она слегка чокнутая.

— Я не заметил.

— Смотрите, я вас предупредил.

Оливейра указала на стальную дверь:

— Приступим к делу. Роше, Йохансон и Рубин.

— А я? Разве вам не нужен телохранитель? — ухмыльнулся Вандербильт.

— Очень трогательно, Джек. — Она оглядела его. — К сожалению, костюмы вашего размера все заняты.

Они вчетвером прошли в первое из шлюзовых помещений. Система была задумана так, что шлюзы перекрывались по очереди. С потолка смотрела камера. У стены висели четыре ярко-жёлтых защитных костюма с прозрачными шлемами, перчатками и чёрными сапогами.