После меня - Грин Линда (книги онлайн полные версии TXT) 📗

— Я уверена, что ты сумеешь со всем справиться. Ты всегда справляешься. Ну да ладно, садись, а я накрою на стол.

— Можно я тебе помогу?

— Нет, спасибо, милый. Тебе нужно отдохнуть.

Он всегда предлагает свою помощь, а я всегда говорю «нет». Тем не менее мне приятно, что он все время рвется мне помочь.

— Пожалуйста, — говорю я, ставя перед ним его тарелку.

Я пытаюсь налить ему бокал вина. Точнее, полбокала — он, когда за рулем, больше половины бокала не пьет.

— Нет, не надо, спасибо, — говорит он, накрыв бокал ладонью.

— Ты воздерживаешься по какой-то важной причине, да? — спрашиваю я, садясь напротив него. — Что-то вроде январского месячника воздержания?

— Нет. Просто я выпил несколько бокалов вчера вечером.

— С коллегами по работе?

— Нет. Я ходил в ресторан с одной своей знакомой.

Я начинаю разрезать лазанью.

— Я ее знаю?

— Нет. Я познакомился с ней на этой неделе.

Он опускает ресницы, но я успеваю заметить выражение его глаз.

— Ну и кто она?

— Я не могу ничего от тебя утаить, да? — говорит он, поднимая взгляд.

Правда, при этом он улыбается. И улыбается с таким видом, что становится ясно: он не возражает против того, чтобы я его расспрашивала. Я сглатываю, чувствуя, как внутри меня словно зажегся какой-то огонек.

— Похоже, кем бы она ни была, ты весьма рад тому, что с ней познакомился?

— Ее зовут Джесс. Вчера вечером было всего лишь первое свидание, но она мне нравится. Она мне очень нравится.

— Она работает вместе с тобой? — спрашиваю я, надеясь, что ответ будет отрицательным, потому что, насколько я могу судить, те женщины, которые работают вместе с Ли, уж очень сконцентрированы на своей карьере.

— Нет, не со мной, но неподалеку. Я вообще-то встретил ее на вокзале. Между нами совершенно случайно завязался разговор.

— Чем она занимается?

— Она работает в кинотеатре, который находится в торговом центре. Встречает зрителей, здоровается с ними, проводит их к их местам — и все такое прочее.

Я киваю. Это не тот род занятий, который можно считать более важным, чем семья.

— Она хорошенькая?

— Мама…

— А что, в нынешние времена про такое уже не спрашивают?

— Она вообще-то потрясающая. Не в обычном, гламурном смысле, нет. Она производит ошеломляющее впечатление. Но при этом очень земная.

— Ну, и когда ты меня с ней познакомишь?

— Дай мне время, это ведь было всего лишь первое свидание.

— Хорошо, но постарайся поскорее привести ее сюда на воскресный обед.

— Ты имеешь в виду — чтобы ты могла ее осмотреть, как ветеринар осматривает какую-нибудь лошадку, да? — снова улыбается он.

— Нет. Чтобы я могла поприветствовать ее в нашей семье.

Ли поднимает бровь:

— Как я уже сказал, дай мне время. Давай будем продвигаться вперед шаг за шагом. Я не хочу пороть горячку.

— Тебе тридцать два года, Ли. Я не думаю, что кто-то смог бы обвинить тебя в том, что ты порешь горячку.

Он перестает жевать и смотрит на меня. Впервые за этот вечер в воздухе чувствуется холодок.

— Если понуждать какого-то человека остепениться и обзавестись семьей, то он, возможно, совершит при этом ошибку. И, возможно, будет жалеть об этом до конца своей жизни. И, возможно, это скажется на тех, кто его окружает.

Холодок становится настоящим морозом. Я долго жую то, что у меня во рту, уже сомневаясь, смогу ли я физически это проглотить. Рвотные позывы еще очень слабые, но слишком хорошо мне знакомые. Ли может такое сделать. Может вызвать у меня подобную реакцию колким комментарием, изменением в тоне голоса или просто взглядом. В этом он очень похож на своего отца.

— Никто никого не понуждает, — наконец говорю я. — Но если ты и в самом деле решишь привести ее сюда, я ее встречу с большой радостью.

Мы снова начинаем есть. После нескольких минут молчания я, меняя тему разговора, заговариваю о футбольном клубе «Лидс Юнайтед». О нем всегда можно много говорить.

И разговор этот будет гораздо более безопасным.

Позднее, когда Ли уже ушел, а я загрузила и включила посудомоечную машину, я захожу в свободную комнату. Там немного прохладно: я не включаю в ней батарею отопления, потому что считаю расточительством обогревать комнату, которая не используется.

Я опускаюсь на колени и выдвигаю ящик из двуспальной кровати. Вещи там разложены в соответствии с их размером: самые маленькие (для новорожденного) — внизу, а дальше — чем выше, тем больше. Все в целлофановых пакетах с этикетками. Я покупаю только новые вещи. Мне нравится идея начать все с нового. Они в основном в нейтральных тонах (белый и лимонный), но есть и милый зеленый тон, от которого я удержаться не смогла. Его в нынешнее время найти не так-то легко — слишком много всего в голубых и розовых тонах. Но я все еще могу быть довольно привередливой при выборе вещей. Для моего первого внука необходимо только самое лучшее. Я не могла заставить себя открыть этот ящик с тех пор, как Ли разорвал отношения с Эммой. Но сейчас замерцала надежда, и я снова могу заглянуть в этот ящик. А может, и снова начать покупать подобные вещи.

Я засовываю руки в его глубину, нащупывая нежную ткань, и вытаскиваю ее, как только нахожу. Мои пальцы немного дрожат, когда я разворачиваю бумагу, чтобы вытащить из нее крестильную одежду. Это единственное, что я оставила из одежды Ли и берегу для своего внука. Я все еще храню в памяти картину, как Ли был облачен в нее и смотрел на меня своими огромными глазами. Он хватался ладошками за кружева и что есть силы тянул их. Не думаю, что можно заметить след от малюсенького пятнышка крови, если только не искать его. Оно сильно потускнело от времени. Да и я могла бы запросто выдать его за след от чего-нибудь другого, если бы его кто-то и заметил. Никто не знает и не узнает, что это след крови. Кроме него, конечно. Но он сюда не придет. Ли уже не поддерживает отношений со своим отцом. Это я знаю точно.

Чего я не говорила сыну — так это то, что я вижу его отца каждый раз, когда смотрю на него, Ли, слышу его отца каждый раз, когда он, Ли, что-то говорит, и чувствую запах его отца, когда он, Ли, находится рядом со мной. Сын ведь часто очень похож на своего отца. Но меня от этого озноб пробирает аж до костей.

14 июля 2017 г. • Митолройд, Великобритания

В такое трудное время я стараюсь концентрироваться на приятных воспоминаниях. Как, например, день свадьбы Джесс. Мы оба плакали, когда я вел ее по проходу в церкви. Я не думаю, что я когда-либо раньше видел ее настолько красивой. Она сделала меня самым счастливым отцом на свете.

Четверг, 14 января 2016 года

На фотографии, которую я сейчас рассматриваю, запечатлены мы с Ли в день нашей свадьбы. Я знаю, что фотошоп может творить чудеса, но не такие. Нельзя ведь обрабатывать то, чего еще нет. Это ведь не ретуширование существующего изображения с помощью аэрографа — это создание того, чего вообще-то не происходило. На мне — обтягивающий корсаж с кружевами, длинное платье, оставляющее плечи открытыми, накидка с короткими рукавами и широкий пояс вокруг талии. Волосы собраны в высокую прическу, вдоль лица свисают две длинные пряди — такой стиль я никогда раньше не использовала. На голове у меня — диадема. Диадема, черт возьми! А еще на мне колье из жемчуга и непривычный макияж. Я понятия не имею, как сделать свою внешность вот такой, но это, несомненно, я, и рядом со мной на фотографии стоит, несомненно, Ли. Он одет в дорогой по виду костюм и пурпурный галстук, а в остальном он точно такой же, каким я видела его в среду. И он улыбается в объектив фотоаппарата. Улыбается, надо сказать, очень широко. Я тоже улыбаюсь, но, в отличие от Ли, улыбка у меня не лучезарная. Она робкая и неуверенная. Должно быть, я нервничаю. Событие это ведь очень важное. Я не думала, что когда-нибудь выйду замуж. Я не отношу себя к тем, кто стремится связать себя брачными узами. В нынешние времена ведь выходить замуж совсем не обязательно, разве не так? Можно просто жить с каким-нибудь мужчиной вместе. Но, похоже, я выйду замуж за Ли. Я таращусь на фотографическое доказательство этого. Доказательство, которое невозможно опровергнуть. Потому что это не просто наши лица, наложенные на фотографию каких-то там жениха и невесты, — это и мои плечи, и мои руки, и мой палец, на котором я вижу кольцо.