Небоскреб - Бирн Роберт (книги бесплатно без TXT) 📗
– Ну, мамочка, – захныкал мальчишка, – ты разве даже не посмотришь?
Брайан посмотрел. Он встал на тот же бордюр и запрокинул голову. Постояв так с минуту, он сказал:
– Знаете, а ведь мальчишка прав. Создается впечатление, что все здания падают.
– Стоит ли нам задерживаться здесь? – спросила Кэрол. – Именно в этом месте разрезало стеклом ту женщину. До сих пор видны следы на тротуаре. Выбоины и царапины создавали рисунок, похожий на зимний узор на стекле. Но пятна крови давно стерты.
– Интересно, догадался ли кто-нибудь сохранить куски стекла, когда расчищали это место, – сказал Митчелл. – Если стекло не было достаточной плотности или его должным образом не прокалили, то тайна будет раскрыта. Мы можем сделать перерыв и сходить в кино.
– Эти куски конфисковал окружной прокурор. В строительном департаменте посмотрели на них и сказали, что все в порядке. Во всяком случае, соответствуют кодексу.
– Тогда идем в кино!
Они перешли через улицу к северо-западному углу перекрестка, к крытому деревянному тротуарчику, где дюжина пешеходов через оградительную цепочку наблюдала за работой какой-то строительной бригады. Там рыли яму под фундамент, а футах в сорока от этого места небольшой бульдозер наполнял чем-то грузовик. Шофер грузовика стоял в открытых дверях своей машины и любовался тем, как она подпрыгивала и сотрясалась всякий раз, когда бульдозер опрокидывал в кузов содержимое своей двухтонной челюсти. Митчелл сказал, что это – смесь гравия, добытого из старого, высохшего русла реки, и гранитного сланца, специально расколотого взрывом. Это же самое высохшее русло, сказал он Кэрол, шло и под восточной частью здания Залияна, позади них, и все здание стояло частично на гранитном выступе, а частично – на сваях, которые, согласно проекту, доходили в глубину до основной породы. Не у каждого манхэттенского небоскреба был идеальный фундамент. Стены котлована перед ними были обложены горизонтальными досками, поддерживаемыми стальными опорами в форме буквы "Н" на расстоянии десяти футов друг от друга. Брайан спросил, не шли ли в последнее время в Нью-Йорке дожди.
– В последние две недели нет. А что?
Он показал на подпорную стенку со стороны 50-й улицы.
– У них тут проблемы с водой. Видите течь? Она начинается примерно футов на пять ниже верхушки этой подпорки. И если дождей нет, то это, возможно, означает, что сюда просачивают ся подземные воды или же имеется течь в канализационной трубе.
– Ну, это-то вовсе не новость. Некоторым из этих течей лет по сто. Недавно в «Таймс» появилась статья, в которой говорилось, что почти треть всей воды, поступающей в город, потом уходит через эти течи.
– Готов поверить.
Митчелл перевел взгляд со стенки котлована на здание Залияна на противоположной стороне улицы, прикидывая на глаз расстояние. Футов шестьдесят – семьдесят. Слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно, если земля перенасыщена водой. Слева от него какой-то пожилой мужчина разговаривал сам с собой.
– Дураки! Идиоты! – эмоционально восклицал мужчина, брызгая слюной. Неожиданно он повернулся к Митчеллу. – Разве они не понимают, что еще несколько этих проклятых зданий, и весь остров окажется на дне моря? Ведь вес-то увеличивается! Вот это здание, быть может, и отправит нас всех в тартарары. Тогда-то мы и пойдем на дно, как перегруженная шаланда. – И он обеими руками показал вниз. Его подбородок украшала трехдневная серая щетина, одет он был в клетчатый спортивный пиджак, клетчатую же рубашку, на шее болтался галстук с причудливым рисунком. Все это было основательно заляпано жирными пятнами. – Если вы слишком перегружаете какой-нибудь клочок земли, – продолжал он, размахивая руками, – то земля оседает и тонет. И не я это придумал. Это закон природы, да! А когда это случится, то прощай, Нью-Йорк. Снова повсюду будет одна только Атлантида.
– Я вообще-то не думаю, что это относится к вопросам, из-за которых нам следует беспокоиться, – внимательно послушав мужчину, сказал Брайан.
Водянистые серые глаза старика были направлены прямо на Митчелла, но он не видел его. Внезапно в его взгляде появилась сосредоточенность.
– Значит, вы не думаете, да? А что, черт побери, вы знаете об этом? Да вы хоть когда-нибудь задумывались над этим? О том, как накапливается вес? Фунт за фунтом, год за годом. Нет, черт побери! И никто не задумывается. Включая мэра. Я писал ему сто раз, звонил ему, чтобы рассказать, как остановить увеличение веса, прежде чем станет слишком поздно и все это рухнет и уйдет вниз, но он мне не ответил. Он всегда на каких-то встречах со своими писаками-обман щиками.
– Вообще-то говоря, – сказал Брайан, не обращая внимания на то, что Кэрол дергает его за рукав, – я как раз занимаюсь этой проблемой. А причина, по которой вам не следует беспокоиться, заключается в том, что они ведь роют ямы под фундаменты, количество вывозимой земли по весу превышает строящееся здание. Манхэттен сейчас весит меньше, чем в ту пору, когда им владели индейцы, это же касается и Чикаго...
– Иудины сказки, – сказал старик, бочком отходя от Митчелла, – а в этом городе можно любые пироги получать, если вы хорошенько подождете и если вам повезет. Вот потому-то я и ухожу.
И он быстро зашагал по тротуару, продолжая разговаривать с самим собой. Во всяком случае, это избавляло его от необходимости вступать в спор и реагировать на смехотворные объяснения.
– Вы слишком много общаетесь с ненормальными, – смеясь, заметила Кэрол. – Так вам никаких сил не хватит. Купите себе солн-цезащитные очки, вроде моих. Это предохраняет от визуального контакта, и тогда к вам перестанут привязываться на улице.
– Это не для меня, – сказал он, пожимая плечами. – Я не привык делать вид, что не замечаю людей.
Глава 8
Джон Дж.Торнтон, глава финансовой службы фирмы Залияна, высокий сухопарый мужчина, страдающий подагрой, славился своим пессимизмом. По его мнению, дела почти наверняка должны пойти хуже, а потом они станут совсем плохи. Его настроение, как и его деловые костюмы, никогда не было светлее черных тонов, толстые стекла очков еще больше увеличивали постоянно хмурые складки вокруг его глаз. Залиян находил, что Торнтон действует на него как холодный душ. В тот день, однако, новости, которые он принес, были настолько плохи, а выражение его лица настолько безысходно тоскливым, что это привело в раздражение даже его босса.
– Черт побери, Торнтон, – недовольно воскликнул Залиян, потрясая кулаками, – когда ты перестанешь пялиться на меня таким вот манером? Ты похож на ангела смерти, только что потерявшего своих родителей.
– Я предлагаю объявить о банкротстве. И что же, должен при этом улыбаться?
– Если бы ты улыбался, я бы застрелил тебя как сборщика налогов. Просто веди себя по-человечески, если это в твоих силах. Послушай, дела не могут быть так плохи, как ты говоришь. Мы в любой момент можем распродать все на Ямайке и покрыть убытки. Мы получим достаточно, чтобы удержать все остальное, пока кое-что поднакопим.
– Мы не можем распродать все на Ямайке. Мы ничего не можем распродать. Мало кого заинтересует отель, который сползает в море. Более того, правительство Ямайки заявило, что по шоссе сейчас нельзя ездить, и требует, чтобы оно было перенесено и вновь проложено за наш счет.
– Да пошло это правительство Ямайки! – Залиян вскочил, сделал круг по кабинету и снова сел. – Займи побольше денег.
– Мы уже заняли денег. Несмотря на мои серьезные опасения. Несмотря на мои постоянные предостережения. Мы заняли куда больше, чем нам удастся когда-либо выплатить. Разумеется, если только коммерческие арендные тарифы в Нью-Йорке, Денвере, Хьюстоне и на Ямайке вдруг каким-нибудь сверхъестественным образом внезапно не увеличатся. – Торнтон указал на папку с документами. – Вы не хотите взглянуть на последние сводки, показывающие превышение наших задолженностей над активами?
– Нет, не хочу. – Залиян с раздражением посмотрел на своего советника. – У тебя были серьезные опасения, да, это я готов признать. Беда заключается в том, что серьезные опасения у тебя возникают вместе с восходом солнца. Может быть, если бы ты когда-нибудь вошел в мой кабинет, прищелкивая пальцами и насвистывая веселенькую мелодию, я бы отнесся к твоим опасениям более серьезно. Стало быть, ты думаешь, что мы должны сдаться, признать свое поражение?
