Цикл романов "Все секреты мира" (СИ) - Берри Стив (книги без сокращений .TXT) 📗
Теперь Захария знал наверняка: Саган и этот старик слышали его разговор на кладбище.
Казалось, рабби читает его мысли.
– Камеры, – объяснил Берлингер, – которые мы купили на ваши пожертвования. Их можно использовать по-разному. Так что же вы сделаете со священными предметами?
– Больше, чем вы способны себе представить.
– Начнете войну?
Да, рабби определенно слышал его разговор с послом!
– Если потребуется, – ответил Саймон.
– Поразительно, как меняется мир. Раньше нам угрожали немцы. Потом коммунисты. А теперь самая серьезная угроза исходит от одного из нас.
– Все так, старик. Мы – наш самый главный враг. Мы позволили миру загнать нас в угол, и если евреев снова начнут убивать, на защиту поднимутся лишь немногие. Они никогда нас не защищали – за всю нашу историю. Конечно, сейчас они говорят о прежних ужасах и обещают поддержку, но что сделал мир в прошлый раз? Ничего, совсем ничего. Они позволили нам умирать. Израиль – вот наш единственный защитник. Это государство должно существовать и оставаться сильным.
Вежливым взмахом руки Берлингер отбросил все эти доводы.
– Вы не понимаете, что делает Израиль сильным. Однако мне очевидно, что у вас собственные мерзкие намерения, которые, как вы полагаете, позволят вам добиться нужного результата.
– А как вы хотите нас защищать? – спросил Захария у раввина.
– Так, как мы это делали всегда, – сотрудничая, помогая друг другу и обращая к Богу наши молитвы.
– Это привело к тому, что нас начали уничтожать.
– Вы глупец.
На несколько мгновений воцарилась тишина.
– Дочери Сагана грозит серьезная опасность? – спросил затем хозяин дома.
– Как вы уже поняли, она для меня ничего не значит.
– Однако она думает иначе. – Берлингер покачал головой. – Какая наивность! Величайший грех юности. И в большинстве случаев наивность сопровождается высокомерием.
– Ее проблемы вас не касаются.
– Я потерял сына из-за этих двух болезней. К несчастью, я слишком поздно понял, насколько он был прав, что лишь усугубило мои сожаления.
– Значит, вы особенно должны хотеть, чтобы мы стали сильными.
– Так и есть. Только мы расходимся в методах достижения цели.
– Куда Саган отправится отсюда?
Берлингер пожал плечами и приподнял палец.
– Этого я вам никогда не скажу.
Тогда Захария решил попробовать другой подход.
– Представьте, какое огромное значение имеет возврат наших сокровищ, – начал он убеждать своего неуступчивого собеседника. – Будет построен Третий Храм. Разве это не заставит вас гордиться своим народом? И разве не порадует, что вы участвовали в столь великом деле?
– Какой еврей не будет этому рад?
– Представьте, что Храм воздвигнут и построен в полном соответствии с Паралипоменоном. Неужели вы не можете увидеть вышитый занавес, свисающий с восточной стены, скрывающий вход в Святая Святых? Наконец, после стольких столетий, мы восстановим наш храм. Стол хлебов предложения, Менора и Серебряные трубы займут свое законное место. Если бы только мы сумели вернуть еще и Ковчег…
– И сколько еще людей должны умереть, чтобы это случилось? – спросил Берлингер. – Сейчас Храмовую гору контролируют мусульмане. Они не уйдут оттуда без кровавой битвы. Они никогда не позволят возвести Третий Храм, а построить его можно только там.
– Тогда они умрут.
– На войне, в которой мы не можем одержать победу.
Опять разговоры с позиции слабости! Саймона уже до смерти тошнило от слабости. Ни у кого не хватало мужества сделать то, что необходимо. Ни у политиков, ни у генералов, ни у простых людей.
Только у него.
– Том Саган – левит, – сказал Берлингер. – Он избран предписанным методом. Только он может найти наши сокровища.
– Избран Колумбом? Неужели вы и в самом деле настолько наивны? Как Колумб мог обладать таким могуществом?
– С того самого момента, как сокровища были доверены ему и он перевез их в Новый Свет.
– Вы очень много знаете.
– Ему дали важное поручение, и он его выполнил. Он был одним из нас.
– А откуда вам это известно?
– В его дни евреи были экспертами картографии, и Колумб преуспел в этом искусстве. Именно евреи усовершенствовали инструменты мореплавателя и астрономические таблицы. Еврейские лоцманы пользовались большой популярностью. Дошедшие до нас заметки Колумба показывают, что он глубоко почитал Старый Завет. Некоторые из них я видел своими глазами в Испании. На полях он поставил дату – тысяча четыреста восемьдесят первый год, а потом добавил эквивалент еврейского календаря – пять тысяч двести сорок первый. Уже одно это меня во многом убеждает.
Захария понимал, что имеет в виду старый раввин.
Никто, кроме еврея, не стал бы добавлять 3760 лет к христианскому календарю.
– Я видел его портрет в галерее Уффици во Флоренции, – продолжал Берлингер. – Единственный портрет, написанный человеком, который видел Колумба живым. И у меня нет сомнений, что у него семитские черты лица.
Все это Саймон знал и раньше. Он видел тот портрет.
– Мы финансировали его первое путешествие, – сказал раввин. – Это исторический факт. Для евреев-сефардов мечты Колумба явились спасением. Они свято верили, что смогут мирно жить в Азии и там сумеют избежать преследований Инквизиции. Колумб отправился в Новый Свет для того, чтобы найти для них надежное убежище. Но, к несчастью, он прожил недостаточно долго, чтобы осуществить свою цель. Однако его семья обеспечила для нас дом на Ямайке. Вот почему мы с таким уважением относимся к его деятельности и ко всему, что потом совершили его последователи. Теперь все зависит от Тома Сагана: только он может завершить дело Колумба. Вы и я не в силах ничего изменить.
Говоря обо всем этом, старик с прямой спиной сидел в кресле, положив руки на подлокотники. Этот образ сохранился в веках.
Но Захария услышал уже достаточно.
Он встал и снова посмотрел на хозяина дома.
– Я вижу, что понапрасну теряю время. Вы ничего мне не говорите.
Берлингер продолжал сидеть.
Австриец навел на него пистолет.
Старик поднял руку.
– Могу я произнести молитву перед смертью?
Не ответив, Саймон выстрелил ему в грудь.
Раздался лишь легкий хлопок – пистолет был с глушителем.
Раввин вздохнул, а потом его глаза закатились, и голова упала на плечо. Из открывшегося рта на подбородок вытекла струйка крови.
Захария проверил его пульс. Берлингер был мертв.
– Время молитв закончено, старик, – объявил убийца.
Глава 66
Том вставил ключ в замочек серебряной шкатулки и повернул его. То, что находилось внутри, положил туда его дед, и репортер вдруг почувствовал удивительную связь с ним – ничего подобного он прежде не испытывал. Он стал последним звеном в протянувшейся во времени цепи, связывающей его с Колумбом. В это трудно было поверить, но это было правдой. Саган подумал о людях, которые взваливали на свои плечи исполнение священного долга, и о том, какие мысли их посещали. Большинству из них ничего не приходилось делать – только передавать информацию следующему поколению. Однако саки был другим. Том понимал, почему его дед так тревожился. Погромы бывали и в прошлом, евреи и раньше страдали и умирали, но масштабы несчастий не могли сравниться с тем, что происходило с 1939 по 1945 год.
Отчаянные времена требовали отчаянных действий.
Журналист находился один в нефе синагоги Майзеля. Пожилая женщина достала шкатулку из стеклянной витрины и вручила ее ему без единого слова. Его мысли обратились к погребальному залу, где в гробу, на таком же деревянном столе, лежало тело Абирама.
Очень многое между ними осталось невысказанным.
И уже ничего нельзя было исправить.
Да, как сказал Берлингер, время все делает более определенным, но сейчас Том хотел видеть нечто другое. И, что еще того хуже, казалось, что ошибка, совершенная им двадцать лет назад, повторяется теперь его собственной дочкой по отношению к нему.
