Клуб адского огня - Страуб Питер (книги бесплатно без txt) 📗
— А как вы узнали, какого она должна быть оттенка?
— По оттенку стен комнаты Джорджины.
— Вы достали для «Медового домика» ту же краску, которую использовали в главном здании?
— Никто не знает, какую краску использовали в коттеджах.
Мэриан показала рукой на двери в конце коридора.
— Две комнаты слева — спальня и кабинет Маргарет, и ей наверняка не хотелось бы, чтобы мы туда заглядывали. В прежние времена весь этот этаж находился в личном распоряжении Джорджины. В первой комнате жила Эмма Бразерхуд, сестра Агнес, персональная прислуга мисс Везеролл. Вторая комната служила гардеробной, она соединяется с ванной — третья дверь отсюда, прямо напротив спальни Джорджины. Рядом комната, где Джорджина писала письма и составляла меню. А мы теперь складываем там подарки, которым не находим применения.
Мэриан улыбнулась Дарту.
— За дверью на другом конце площадки — еще одна лестница на третий этаж. Я занимаю там две комнаты, что сразу напротив, через холл, а в соседних двух живет Лили. Секретарь Маргарет — она в отпуске на этой неделе — живет рядом с Лили. Все остальные комнаты пустуют. Вон ту справа мы используем для собраний, а Джорджина принимала в ней особых гостей. — Мэриан открыла дверь в маленькую комнату, большую часть которой занимал стол для заседаний. — Вот тут мисс Везеролл жаловалась, сплетничала, выслушивала рекомендации относительно новых писателей. И здесь же люди вроде Агнес и Лили могли сообщать ей все, что ей требовалось знать.
— КГБ, — прокомментировал Дарт. — Ухо у замочной скважины.
— А знаете, однажды у нас тут гостил вор.
— Вы удивляете меня, — сказала Нора.
— Молодая женщина исчезла вместе с ценным рисунком как раз перед тем, как ее собирались попросить съехать. Представляете? Рисунок стоил целое состояние. То ли Рембрандта, то ли Рубенса, не помню.
— Ни того и ни другого, — сказала Нора. — Это был рисунок художника по имени Редон.
— Ну, все равно начинается на "Р". Спальня Джорджины за следующей дверью. В последние два года жизни она почти не выходила оттуда. Там убираются дважды в неделю, но сами мы никогда туда не заходим. Лично мне спальня кажется немного зловещей.
Мэриан впустила Нору и Дарта в темную комнату, где о беспорядочном расположении предметов можно было только догадываться по тусклым отблескам света из коридора на стекле и металле.
— Джорджина никогда не открывала штор, и мы тоже держим их закрытыми. Я всегда подолгу ищу выключатель, потому что он... Ага, вот.
Комната открывалась взгляду слой за слоем. Словно в горячечном бреду здесь были собраны дорогие шелка, гобелены, потертые восточные ковры и занавеси с фестонами из кружев, свисавшие с балдахина огромной кровати и со спинок кресел. Кружевные салфетки висели также на зеркалах, на разнообразных богато украшенных настенных и настольных часах, на рамках рисунков и фотографий женщины, чье лицо было точной копией ее отца, но черты его были смягчены энергичным макияжем и окружены бесформенной копной черных волос Удивительно уродливый письменный стол в викторианском стиле был завален какими-то бумагами и заставлен фарфоровыми зверушками и стеклянными чернильницами. На золоченом бронзовом столике поменьше стоял граммофон с рупором, напоминавшим колокол. На других столиках, задрапированных кружевом, лежали стопки книг, расчески с серебряными ручками и много чего еще.
Комната напомнила Норе еще более хаотичную обстановку «Медового домика». Секунду спустя она поняла, что все на самом деле наоборот: «Медовый домик» был более презентабельной версией этой комнаты. Когда глаза ее привыкли к царящему тут хаосу, она начала постепенно оценивать истинное состояние спальни Джорджины Везеролл. Застарелые подтеки от протечек размыли пурпурный цвет стен до грязно-розового. Обивка мебели выцвела и кое-где продралась, а кружевной полог висел лохмотьями. На белом потолке тоже были пятна. Рядом с кроватью, перед старомодным металлическим сейфом с дисковым замком лежал протершийся до коричневых нитей основы палас.
— Я сбегаю посмотрю, в состоянии ли Агнес принять гостей, — сказала Мэриан и исчезла.
Перед ними было самое сердце «Берега», единственная в поместье комната, где к истории можно было прикоснуться рукой. Спрятанное в глубине дома, это место было его постыдным секретом, слишком значительным, чтобы просто разрушить его. Джорджина Везеролл, величайшими достижениями которой были богатство, тщеславие и иллюзии, просыпалась день за днем, чтобы любоваться собой в зеркалах, расчесывала волосы, не заботясь даже о том, чтобы придать им форму, накладывала слоями косметику до тех пор, пока зеркала не сообщали ей, что она уже стала такой же властной, как королева из сказки. Если она замечала какой-то недостаток, то просто замазывала его румянами и кремом — так же, как прикрывала протечки на стенах слоями ткани и кружев.
Монти Чендлер никогда не входил в эту комнату, чтобы исправить причиненный водой ущерб: сюда не допускали никого, кроме Джорджины и ее горничной. Горничная любила Джорджину, которая так требовала любви к себе, что видела ее даже в людях, которые над ней насмехались. Это монолитное безрассудство и называют обычно романтическим восприятием собственной личности.
В душе Норы мелькнула тень уважения к Джорджине Везеролл. Мисс Везеролл была тяжело больна самомнением, но если бы Нора встретила ее на вечеринке, она тут же сбежала бы из той удушливой атмосферы, которую обычно создают вокруг себя такие люди. Однако Джорджина Везеролл героически трудилась для поддержания собственных иллюзий. И в ее лице, возможно впервые в жизни, Линкольн Ченсел встретил женщину себе под стать.
Мэриан открыла дверь и объявила:
— Чудо из чудес, но вы можете поговорить с Агнес прямо сейчас. Если хотите, конечно.
92
— Она действительно серьезно больна, но скука делает ее немного капризной, и в таком состоянии она не слишком выбирает выражения. Могу обещать вам лишь пару минут нормального разговора, не больше. — Мэриан замялась. — Впрочем, пары минут, возможно, будет достаточно.
— Вы говорите обо мне? — послышался из-за двери раздраженный голос.
— Почему бы вам не дать нам поговорить с ней самим? — предложила Нора. — У вас ведь еще полно работы.
— Я не должна этого делать. — Мэриан оглянулась на пустой коридор. — Вам может понадобиться помощь, чтобы уйти отсюда.
— Мы справимся.
— Ну, разве что в виде исключения... Маргарет не... — Мэриан прикусила нижнюю губу.
«Маргарет не хочет, чтобы Агнес оставляли наедине с чужими», — мысленно закончила за нее Нора.
— Маргарет не обязательно говорить об этом.
— Хорошо. Если мне удастся сегодня управиться с делами, я смогу зайти к вам вечером выпить. — Она постучала и открыла перед ними дверь. — Вот они, Агнес. Я загляну попозже.
— Принеси мне каких-нибудь журналов. Ты знаешь, какие я люблю.
Мэриан посторонилась, и Нора с Дартом вошли в комнату.
Лежащая на кровати старуха была худа как спичка. Прямые волосы, выкрашенные в черный цвет и расчесанные на пробор, ниспадали по обе стороны сморщенного лица и напоминали кукольные. Глаза ее были ясными, а взгляд — живым и настороженно-подозрительным. Заложив похожим на сучок пальцем лежавшую на бедре книгу, она словно пыталась решить для себя, что это за люди и сколько времени стоит им уделить.
Представив их друг другу, Мэриан удалилась.
— Заходите и закрывайте дверь.
Они приблизились к кровати.
— Удивительно, как это она ушла. Судя по тому, как здесь обращаются со мной, можно подумать, что я — бешеная собака — Агнес пристально рассматривала Дарта. — Вы — тот парень, которого все считают поэтом? Норман Десмонд?
— А вы тот самый исторический памятник — Агнес Бразерхуд.
Агнес стала разглядывать его еще внимательнее.
— Не очень-то вы похожи на поэта.
— А на кого я похож?
— На адвоката, который проводит много времени в барах. Мне можно узнать ваше имя?
