Частное расследование - Келлерман Джонатан (читаем книги бесплатно .txt) 📗

— Он не так стар — ему около шестидесяти. И он отнюдь не развалина. Они с женой содержат клинику в Сан-Лабрадоре, специализируются на лечении фобий. У богатых. — Я назвал ему цифры гонораров четы Гэбни.

— Какая досада, — сказал он. — Я-то думал, что этот дарственный фонд — серьезные деньги, а по твоей милости снова чувствую себя бедняком. — Он повторил цифры вслух. — Ну дела... Так что ты хочешь о них узнать и зачем?

— У них лечится мать одной моей пациентки, и происходят некоторые странные вещи, о которых я пока не могу говорить, Сет. Извини, но ты понимаешь.

— Разумеется. Тебя интересует как бы его история болезни на уровне либидо и все с этим связанное за тот период, когда он был в Гарварде?

— Все это, — сказал я, — а также любого рода финансовые шалости.

— Вот оно что! Ты меня заинтриговал.

— Если ты сможешь узнать, почему они уехали из Бостона и какой работой занимались в течение года, предшествовавшего их отъезду, я был бы страшно тебе признателен.

— Сделаю, что смогу, хотя здесь не любят говорить о деньгах — оттого, что слишком сильно их алчут. Кроме того, жрецы этого Храма Науки не всегда снисходят до разговора с нами, простыми смертными.

— Даже с бывшими питомцами?

— Даже с бывшими питомцами, которые слишком отклонились к югу от Кембриджа. Но я как следует размешаю похлебку, и посмотрим, что всплывет. Как зовут жену?

— Урсула Каннингэм. Теперь она носит двойную фамилию, Каннингэм-Гэбни. У нее степени доктора философии и медицины. Гэбни был ее руководителем в аспирантуре и послал ее на медфак. Она получила назначение на отделение психиатрии. Не исключено, что и он занимал там должность.

— Ты только что поднял планку еще выше, Алекс. Медфак — это совершенно отдельная сущность. Единственный человек, которого я знаю оттуда, это наш семейный педиатр, да и то он из клиницистов.

— Любая малость, какую ты сможешь узнать, будет очень кстати, Сет.

— И это надо сделать, конечно, как можно скорее.

— Чем скорее, тем лучше.

— Как бы не так. Это я о вине, сыре и плотском наслаждении. Ладно, посмотрю, что можно сделать. А ты подумай над тем, чтобы как-нибудь навестить нас, Алекс. Можешь сводить меня в «Дары моря», где я до отвала наемся омаров.

Напоследок я позвонил Майло. Ожидал услышать автоответчик, но трубку сняли, и голос Рика, показавшийся мне торопливым, сказал:

— Доктор Силверман.

— Рик, это опять Алекс.

— Алекс, я уже выбегаю — вызов из «скорой» на ДТП с автобусом. У них не хватает персонала. Майло в Пасадене. Все утро он висел на телефоне и уехал примерно час назад.

— Спасибо, Рик. Пока.

— Алекс? Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты достал ему эту работу, — он был в очень подавленном настроении. От безделья. Я пробовал уговорить его что-нибудь делать, но не очень в этом преуспел, пока не появился ты со своим предложением. Так что спасибо.

— Это не благотворительность, Рик. Он лучше всех подходит для этой работы.

— Я это знаю и ты это знаешь. Фокус был в том, как убедить его самого.

К вечеру движение на дорогах стало более интенсивным, и мне пришлось потратить больше времени на поездку в Сан-Лабрадор.

Я использовал это время для размышлений на тему о том, какая могла существовать связь между Массачусетсом и Калифорнией.

Ворота на Сассекс-Ноул были закрыты. Я поговорил с Мадлен по переговорному устройству и был впущен. Перед домом не было видно ни «фиата» Майло, ни «порше» Рика. Зато там стоял вишневого цвета «ягуар» с откидным верхом. Я как раз направлялся к чосеровской двери, когда она открылась, и из дома вышла женщина. Рост метр шестьдесят, около сорока пяти лет, несколько лишних килограммов веса, которые приятно ее округляли. По контрасту с фигурой ее лицо было худое, с заостренным подбородком. На голове шапочка черных кудряшек. Того же цвета были и глаза — большие, круглые, опушенные густыми ресницами. На женщине было легкое розовое платье, которое прекрасно смотрелось бы на пикнике в стиле Ренуара. Звякнули браслеты, когда она протянула мне руку.

— Доктор Делавэр? Я Сьюзан Лафамилья.

Мы обменялись рукопожатием. Ее рука казалась маленькой и мягкой, пока она не сжала мою ладонь. На лице было много умело наложенной косметики. Половину пальцев украшали кольца. На груди лежала нитка черного жемчуга. Если жемчуг настоящий, то эти бусики стоили подороже «яга».

— Хорошо, что я вас встретила, — сказала она. — Мне хотелось бы обсудить с вами дела нашей общей клиентки, но не прямо сейчас, потому что я еще должна буду продолжить разговор с ней — пытаюсь разобраться в ее финансах. Вы сможете через пару дней?

— Разумеется. Если Мелисса согласится.

— Она уже согласилась. Мы сейчас занимаемся передачей... Извините, вы приехали, чтобы провести с ней сеанс лечения?

— Нет, — ответил я. — Я приехал, чтобы посмотреть, как у нее дела.

— Похоже, что дела у нее идут неплохо, если учесть все обстоятельства. Меня удивило, как много она знает о деньгах, — для девушки ее возраста. Но, конечно, я ее очень мало знаю.

— Она сложная молодая леди. Скажите, заезжал сюда один детектив по фамилии Стерджис?

— Майло? Он был здесь, сейчас поехал в ресторан отчима Мелиссы. Приехали полицейские, хотели допросить Мелиссу в связи со смертью этого типа Макклоски. Я сказала им, что ей об этом еще не сообщили и что я ни при каких обстоятельствах не разрешу им с ней говорить. Майло предложил им поговорить с отчимом — они немного порыли копытом землю, пофыркали, но согласились.

Ее улыбка говорила о том, что успех не был для нее сюрпризом.

На парковочной площадке «Кружки» скопилось столько машин, что создавалось впечатление, будто ресторан открыт: «мерседес» Рэмпа, «тойота» Ноэля, коричневый «шевроле», «фиат» Майло и темно-синий «бьюик», который я тоже где-то раньше видел.

Нанятых Майло наблюдателей нигде не было видно. Либо они не работали, либо работали чертовски ловко.

Выйдя из машины, я заметил, как кто-то выскочил из здания с черного хода и помчался через площадку.

Бетель Друкер в белой блузке, темных шортах и сандалиях на плоской подошве. Развеваются светлые распушенные волосы, подпрыгивают груди. Секунду спустя она уже сидела за рулем коричневого «шеви», резко дала задний ход со своего места на задней площадке, потом рванула вперед, под визг шин вырулила на дорожку и понеслась по ней в сторону бульвара. Не останавливаясь, резко свернула направо и умчалась прочь.

Я пытался разглядеть за стеклами ее лицо, но поймал лишь отраженную вспышку горячего белого солнечного света.

Только успел замереть вдали шум ее двигателя, как входная дверь «Кружки» открылась, и вышел Ноэль. Вид у него был растерянный и испуганный.

— Твоя мама поехала вон в том направлении, — сказал я, и его глаза конвульсивно дернулись в мою сторону.

Я подошел к нему.

— Что случилось?

— Я не знаю, — ответил он. — Пришли полицейские поговорить с Доном. Я был на кухне, кое-что читал. Мама вышла, подала им кофе, а когда вернулась, я заметил, что она страшно расстроена. Я спросил, что случилось, но она не ответила, а потом я увидел, как она ушла.

— А что сказали полицейские Дону, ты знаешь?

— Нет. Я уже говорил, я был на кухне. Хотел спросить ее, в чем дело, но она просто ушла, не сказав ни слова. — Он посмотрел вдоль бульвара. — Это на нее не похоже...

Он горестно опустил голову. Темноволосый, красивый, печальный... В нем было что-то от Джеймса Дина. У меня на голове шевельнулись волосы.

Я спросил:

— Как по-твоему, куда она могла поехать?

— Да куда угодно. Ей нравится ездить — она же весь день тут в четырех стенах. Но обычно она говорит мне, куда едет и когда вернется.

— Вероятно, она в состоянии стресса, — сказал я. — Оттого, что закрыт ресторан. От неуверенности в будущем.

— Она боится.В «Кружке» была ее жизнь. Я сказал ей: даже если случится худшее и Дон не откроется снова, она легко найдет работу в другом месте, но она ответила, что так, как здесь, больше уже не будет, потому что... — Заслонив глаза одной рукой, он посмотрел в обе стороны бульвара.