Зубы тигра - Клэнси Том (книги онлайн без регистрации txt) 📗

– Привет, Джек, – сказал, входя, Виллс.

– Доброе утро, Тони.

– Прилежность очень похвальна. Что они ещё выяснили о нашем покойном друге?

– Очень немного. Вероятно, сегодня к вечеру его отправят домой – в виде посылочки авиапочтой. Патолог записал сердечный приступ. Так что наши парни чисты.

– Ислам предпочитает, чтобы от тела избавились быстро и погребли его в неподписанной могиле. Так что если тело уйдёт под землю, то уже с концами. И не будет никакой эксгумации, чтобы провести повторное исследование на яды и все такое.

– Значит, это действительно наших рук дело? Чем же мы пользовались? – возбуждённо спросил Райан.

– Джек, я не знаю и не хочу знать, что мы могли быть как-то причастны к его безвременной смерти. И, больше того, не имею ни малейшего желания что-то выяснять. И тебе следует вести себя точно так же.

– Тони, чёрт возьми, как вы можете участвовать во всех этих делах и не проявлять любопытства? – удивился Джек-младший.

– Необходимо понять, что именно знать совершенно бесполезно, и научиться не рассуждать и не гадать об этих вещах, – ответил Виллс.

– Угу, – с сомнением в голосе отозвался Джек. Точно, я слишком молод для этого дерьма, мысленно добавил он. Тони был мастером своего дела, но жил в яшике. Точно так же, как Сали в данный момент, подумал Джек, а ведь ящик не самое лучшее место для жизни. И кроме того, мы действительно пришлёпнули его задницу. Как именно, он не знал. Наверно, можно спросить маму о том, какой препарат или другая химия приводит к такому эффекту, но, нет, этого он сделать не мог. Она, ясно, как ад, сообщит отцу, и Большой Джек, ясно, как ад, захочет узнать, почему его сын задал такой вопрос – и может даже заранее отгадать ответ. Так что, нет, об этом не могло быть и речи. Совершенно.

Постепенно расширяя круг обзора, Джек принялся изучать перехваты документов, так или иначе связанных со смертью Сали.

В сегодняшних документах Эмир не упоминался. Они сменяли друг друга на экране, но отсылки к предшествовавшим документам лимитировались ранее установленным Тони уровнем. Предложение об организации более масштабного анализа перехватов в Форт-Миде и Лэнгли не получило одобрения наверху; неутешительно, но нисколько не удивительно. Даже возможности Кампуса имели пределы. Джек понимал нежелание начальства рисковать тем, что кто-то удивится поступившему запросу и, не найдя того, кто его сделал, предпримет более глубокое расследование. Но ведь такие запросы тысячами ежедневно сыпались туда и сюда, и один лишний не мог вызвать большого шума, не так ли? Однако он решил не спрашивать об этом. Не было никакого смысла в самом начале новой карьеры приниматься раскачивать лодку или хотя бы совершать действия, которые могут быть истолкованы именно так. Но он всё же ввёл в свой компьютер инструкцию просматривать все вновь поступающие документы в поисках слова «эмир». Если оно попадётся, он сможет отметить документ и получить достаточно твёрдую базу для будущего исследования – если попадётся. Однако такой позывной, по его мнению, должен был принадлежать определённой и весьма примечательной персоне, даже если допустить, что единственное упоминание о ней в файлах ЦРУ можно истолковать как «семейную шутку». Эти слова принадлежали старшему аналитику Лэнгли, обладавшему весомым авторитетом в своей организации и, следовательно, в этой тоже. Кампус представлял собой учреждение, предназначенное для исправления ошибок ЦРУ и/или дополнения его возможностей, но, поскольку штатная численность Кампуса значительно меньше, здесь должны были принимать на вооружение многие идеи, рождавшиеся в предположительно неспособном к реальным действиям Управлении. Джек не видел в этом большого смысла, но, увы, Хенли не консультировался с ним, когда организовывал своё агентство, и, по-видимому, он должен поверить в то, что руководство Кампуса знает своё дело. Но, как говорил Майк Бреннан о полицейской работе, предположение является матерью всех неудач. Эта пословица была очень популярна в ФБР. Ошибки допускают все, и значение любой ошибки прямо пропорционально высоте положения, которое занимает ошибающийся. Но люди, сидящие наверху, не любят, когда им напоминают об этом универсальном законе. Поэтому никто и не напоминает.

Они купили одежду в магазине готового платья. Она не так уж сильно отличалась от того, что можно было бы купить в США, но из-за мелких деталей нисколько не походила на неё. Пришлось к ней купить и обувь. Переодевшись в гостинице, они снова вышли на улицу.

Перевоплощение почти сразу же получило высокую оценку: какая-то немка обратилась к Брайану с просьбой объяснить, где находится Hauptbahnhoff. Ему пришлось ответить по-английски, что он здесь впервые. Немка принуждённо улыбнулась в ответ и кинулась со своим вопросом к другим прохожим.

– Она искала главный вокзал, – объяснил Доминик.

– В таком случае почему она не может взять такси? – удивился Брайан.

– Мы живём в несовершенном мире, Альдо. Зато ты теперь должен стараться как можно больше походить на настоящего краута [81]. Если кто-нибудь снова обратится к тебе, просто скажи: Ich bin ein Auslander. Это означает: я иностранец, и на этом, скорее всего, разговор окончится. Если же от тебя не отстанут, то, скорее всего, повторят свой вопрос на таком хорошем английском языке, какой ты вряд ли сможешь услышать в Нью-Йорке.

– Эй, гляди! – Брайан указал на золотые арки «Макдоналдса» которые показались ему более родными и дорогими, чем даже звёздно-полосатый флаг над американским консульством. Впрочем, ни один из братьев не пожелал отправиться туда, чтобы поесть. Слишком уж хороша была местная пища. В гостиницу «Байеришер» они вернулись, когда сумерки уже совсем сгустились.

– Что ж, они приехали в Мюнхен, нашли нужный дом и мечеть, но с ним пока ещё не познакомились, – сообщил Грейнджер Хенли. – Хотя успели рассмотреть его подружку.

– Значит, все идёт нормально? – спросил сенатор.

– Жаловаться пока что не на что. Немецкая полиция нашим другом не интересуется. Контрразведка знает, кто он такой, но дело на него там пока что не завели. Там имеются определённые проблемы со своими собственными мусульманами, за некоторыми из них установлено наблюдение, но этот парень ещё не засветился. И Лэнгли на них не нажимает. У них сегодня не такие уж хорошие отношения с Германией.

– Что же для нас хорошо и что плохо?

– Есть и то, и другое, – кивнул Грейнджер. – Они не могут предоставить нам обширную информацию, зато нам не нужно тревожиться насчёт того, как оторвать «хвост». Немцы забавный народ. Если ты не забываешь вовремя вытирать нос и вообще все in Ordnung [82], можешь считать себя в практически полной безопасности. Если же ты заступишь за черту, они смогут здорово попортить тебе жизнь. Как показывает история, полицейские у них всегда были отличными, чего не скажешь о шпионах. Советы и Штази [83] наводнили их разведку своими агентами, и немалое количество сидит там до сих пор.

– Они проводят «чёрные» операции?

– Можно считать, что нет. Слишком уж сильно в их культуре развито уважение к закону. Они воспитывают честных людей, которые играют по правилам, а это страшно вредит успеху специальных операций – если они иной раз что-то пытаются устроить, то, как правило, проваливаются самым страшным образом. Знаешь, я готов держать пари, что средний немецкий гражданин даже платит налоги вовремя и полностью.

– Но ведь их банкиры отлично умеют играть в игры мирового масштаба, – возразил Хенли.

– Это верно. Возможно, как раз поэтому международные банкиры не знают такого понятия, как лояльность к своей стране, – не скрывая сарказма, ответил Грейнджер.

– Ленин когда-то сказал, что для капиталиста родина – это место, в котором он находится, когда совершает очередную сделку. И, вероятно, был не так уж далёк от истины, – без особой охоты согласился Хенли. – Кстати, ты видел вот это? – Он передал Грейнджеру листок с запросом на проведение глубокого поиска, связанного с человеком, скрывающимся за псевдонимом «Эмир».