Тарантул (худ. А. В. Яркин) - Матвеев Герман Иванович (читать полную версию книги .txt) 📗
— А почему не стоит? Делай.
— Тогда надо плиту затапливать.
Топить печи было на обязанности Миши, и делал он это хорошо, как опытный кочегар. Дрова у него разгорались быстро и дружно. Лена приготовила начинку и взялась за тесто. Оба работали молча, думая о предстоящей встрече с человеком, ради которого затеяна вся эта инсценировка.
И вот наконец раздался звонок в прихожей.
Миша взглянул на побледневшую девочку и с улыбкой кивнул головой.
— Значит, дождались. Ничего, Аля. Все будет в порядке. Помнишь, как сосед говорил: «Будем жить да поживать да поглядывать»?
С этими словами он неторопливо встал и отправился в прихожую.
— Кто там?
— Профессор Завьялов дома?
— Нет. Папа в командировке, — сказал Миша, открывая дверь.
На площадке лестницы стоял гость. Миша узнал его сразу. По описанию Ивана Васильевича он именно таким и представлял Мальцева. Невысокий, коренастый, немолодой мужчина внимательно смотрел на него, чуть прищуривая близорукие глаза. И взгляд этих глаз был серьезный, добрый, чуть насмешливый. Возле его ног стоял большой чемодан, а через левое плечо перекинут туго набитый рюкзак.
— В командировке? — с удивлением переспросил Мальцев. — И давно он уехал?
— Нет… Тринадцатого или четырнадцатого…
— А куда он уехал?
— В Москву… А вы кто будете?
— Моя фамилия Мальцев.
— О-о! Григорий Петрович! — обрадовался Миша, — А мы вас ждем…
— Кто это «мы»? — спросил гость.
— Мы с Алей… Папа читал нам ваше письмо. Он просил извиниться. Его срочно вызвали в главк с каким-то отчетом. Но он постарается вернуться в этом же месяце. Заходите, Григорий Петрович…
Был какой-то момент, когда Мальцев колебался, и это выражение Миша уловил в его глазах.
О чем размышлял этот человек? Что его обеспокоило? Почему он нерешительно взял чемодан и сейчас же поставил его обратно? Может быть, короткий разговор с Мишей показался ему подозрительным и он почувствовал какую-то фальшь в его тоне?
— В командировке… Как это все неудачно складывается! — спокойно произнес Мальцев. — Вряд ли мне удобно останавливаться у вас.
— А почему? Места у нас хватит. Вам даже отдельная комната приготовлена.
— Даже комната… — повторил гость.
— Коля! Кто там пришел? — крикнула Лена, выходя в прихожую.
— Григорий Петрович приехал.
— А-а! Приехали! Здравствуйте! — радостно заговорила Лена, торопливо вытирая руки. — А мы ждали вас! Папа сказал, что вы друзья… Очень рады… Проходите, пожалуйста! Извините, что я в таком виде… Я стряпаю.
Этот приветливый тон, большие искренние глаза девочки, обаятельная улыбка, перемазанные мукой руки и лицо — все это подкупало, располагало, и нерешительность Мальцева как рукой сняло. Он взял чемодан и, улыбаясь, вошел в квартиру,
— Григорий Петрович, а вы прямо к себе в комнату проходите. Вот сюда, за мной… Я вам тут все прибрала… — без умолку щебетала Лена. — Комната не очень светлая, но это ничего… Сейчас электричество есть. А папа скоро приедет. Коля говорил вам, что он в Москву улетел? На самолете улетел. Сейчас очень просто в Москву летать… Он просил извиниться и встретить вас как друга. Вы с ним друзья? Правда?
Миша слушал свою мнимую сестру и диву давался. Обычно очень скромная, молчаливая девочка — и вдруг целый водопад. «Откуда только берутся у нее все эти слова? — думал он. — Так и сыплет, так и сыплет».
Мальцев поставил чемодан в комнате, положил на стул рюкзак и огляделся. За это время Лена успела рассказать, что жить в Ленинграде очень опасно и нужно быть осторожным. Неожиданно начинаются обстрелы, и даже на стенах домов написали, по которой стороне улицы нельзя ходить.
— Да, да. Это я уже испытал, — по-прежнему улыбаясь, сказал Мальцев. — Утром попал под обстрел… Ну, давайте знакомиться. Вас, если не ошибусь, зовут…
— Меня зовут Аля, а его Коля.
— Да, да. Теперь вспомнил. Коля, а вы очень похожи на отца, — сказал Мальцев, пожимая руку Мише. — Аля нет. Аля, верно, в мать… а вы оч-чень похожи.
— А я не согласна, Григорий Петрович, — неожиданно заявила Лена. — Как раз все говорят, что Коля больше похож на маму, а я больше на папу. И характер у меня, как у папы.
— Может быть… может быть. Спорить я не буду, — сразу согласился гость.
— А почему вы не раздеваетесь? — спросила Лена.
— Потому что мне нужно кой-куда сходить и навести кой-какие справки.
— Ну во-от… — недовольно протянула Лена. — Не успели приехать… Я сейчас поставлю чай.
— Нет, нет! — твердо сказал Мальцев. — К вечеру я вернусь, и тогда мы будем и чай пить, и закусывать, и разговаривать.
— Григорий Петрович, если нас дома не застанете… Мало ли что… Я вам ключ дам. Хотите? — предложил Миша.
— Вот это хорошо. Спасибо, голубчик.
Получив ключ, он в сопровождении Миши обошел всю квартиру, задал несколько незначительных вопросов о режиме дня и уехал.
— Ну знаешь… Ты и молодец, Аля! — почти с восторгом сказал Миша, возвращаясь на кухню, где Лена уже защипывала пирог.
— А что?
— Вот уж я не ожидал. Я думал, что ты испугаешься.
Лена молчала. Она и сама удивлялась своему поведению. Почему она так свободно и непринужденно себя вела? Может быть, потому, что свыклась со своей ролью, почувствовала наконец себя здесь полной хозяйкой? «Маленькая хозяйка большой квартиры», — вспомнила она выражение Константина Потаповича Каратыгина.
19. В кабинете
Иван Васильевич с тревогой ждал звонка по телефону.
Если в первый год войны уверенные в победе фашисты действовали нагло, почти открыто и мало заботились о маскировке, то сейчас они были пугливы и осторожны сверх всякой меры.
В аптеке Мальцев должен узнать от Шарковского, что Казанков благополучно приехал и вручил письмо Завьялову, но затем бесследно исчез и до сих пор не появлялся.
Куда же исчез Казанков, по мнению Тарантула? Убит или ранен случайным снарядом? Заболел? Нашел жену и, не желая работать на фашистов, сбежал на Большую землю? Арестован как дезертир? А вдруг раскаялся и пошел в органы госбезопасности докладывать, как его завербовали и зачем забросили в Ленинград?
Вторая неожиданность, с которой встретится Тарантул в первый же день, — командировка Завьялова. Как он к этому отнесется? Поверит ли ребятам?..
В дверь постучали, и в кабинет вошел Каратыгин. В морской офицерской форме он выглядел очень солидным, бывалым моряком.
— О-о! Старый морской волк!
— Да, вот видишь… Чего только не наденешь!.. Зашел попрощаться, Иван.
— А куда ты собрался, Костя?
— В Кронштадт.
— В такую-то погоду! Укачает ведь.
— Ну что ж… Потравлю немного. Ничего не поделаешь, — разводя руками, со вздохом сказал Каратыгин, — Рейс небольшой.
— А ты уж и морскими терминами обзавелся.
— Приходится… Ну, как у тебя дела, Иван? Приехало твое насекомое?
— Приехал. Как раз сегодня. Сижу вот у телефона и мучаюсь. Как они там, наши юные разведчики?.. — И Иван Васильевич подробно рассказал о своих опасениях.
— Н-да… — задумчиво произнес майор. — Я тебя предупреждал, Ваня. Покоя теперь тебе не будет. Если даже сегодня все сойдет благополучно, то все равно завтра, послезавтра, каждый день, каждый час твою душу будет глодать червячок… Как они там? Не натворили бы чего-нибудь…
— Ладно, не каркай. «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой». Помнишь?
— Я не каркаю, а предупреждаю.
— А ведь есть покой в бурях… Как ты считаешь, Костя?
— Не в бурях, а в борьбе.
— Так ведь я о том же и говорю.
— Понятие покоя — сложное понятие, Ваня. И зависит оно от натуры человека. Для Обломова, например, твое понятие не подходит. Но не стоит сейчас философией заниматься.
— Почему?
— Некогда. Поговорим, когда вернусь… Передай ребятам привет…
В это время зазвонил телефон.
— Это кто-нибудь из них, — сказал Иван Васильевич, снимая трубку.
И он не ошибся. Миша очень подробно рассказал о приезде гостя, описал наружность его, принесенный им багаж и даже сообщил, какой примерно вес имеет чемодан и рюкзак.
