Откровения секретного агента - Ивин Евгений Андреянович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
— Нина Сергеевна, если я откажусь, я предам этого майора. Он же не ради самого себя, не ради карьеры пошел на амбразуру. Он хотел закрыть собой эту брешь. Вы думаете, майор не знал, на что шел? Так вот и я знаю, на что иду. Повезет — проскочу это минное поле, нет — пойдет третий, потом найдется четвертый, пятый, но прорвемся.
— Он знал, что его подстерегает опасность. — Она поднялась и вышла из комнаты. Через пару минут принесла мокрый целлофановый пакет, с которого стекали струйки воды. Нина Сергеевна протерла его полотенцем и протянула мне.
— Толя, перед тем как майор вышел из клиники, его жена принесла ему этот пакет, и он просил меня сохранить его, даже если с ним что-то случится. Вот я и сохранила. Возьми, он теперь твой. И храни тебя Господь! — снова она пожелала мне Божьей защиты.
Поздно вечером я прочитал тетрадь майора. Это было нечто вроде дневника. Но написан был не по дням, а по событиям, но с датами. Там он записывал, кто и когда менял червонцы, кто провозил за рубеж золото и бриллианты. Много было там информации, которую он систематизировал в своем рапорте, черновик которого я обнаружил в конце тетради. Рапорт был на имя Богданчака, Председателя КГБ Одессы, но был набросок и на имя Председателя Комитета госбезопасности СССР, который, видимо, он не успел написать и отправить в Москву. Кроме того, были пять снимков, людей на них я не знал, хотя лицо одного мне все же показалось знакомым. Фотографии были некачественные. Очевидно, снимали нашим аппаратом для секретной съемки.
Я упаковал все обратно в целлофановый пакет и опустил в бачок с водой в туалете. Я догадался, что он там именно и хранился.
Раньше мне было проще, я работал среди врагов, не вызывая у них подозрений, теперь должен работать среди своих, и упаси Бог вызвать подозрения. Я все еще не решил, что буду делать с информацией, которая может быть для меня приговором. Все зависело от того, куда она пойдет, для какой цели. Здесь главное — не ошибиться. Возможно, я и решение принял потому, что сработал инстинкт, привычка собирать информацию, сработала психология разведчика, и я уже не мог остановиться. Я мысленно намечал себе активных информаторов, которые без вопросов могут рассказывать о преступной деятельности других. Следуя железному правилу ничего не записывать, я набивал голову сведениями, эпизодами. Стоило сказать мне Евдокии, что у Милки, жены Владика, я видел три банки спермацетового крема, который способствует разглаживанию морщин на лице и шее (это я сказал с определенной целью, задев больное место Кии), как она сразу выложила информацию, от которой глаза полезли на лоб:
— Владька на китобойщиков имеет компру, они ему сто банок крема отдали. А он у нас на толчке ой сколько стоит! На одном креме Владька катер купил. Я просила Милку: продай мне пару банок подешевле. Она, сучка, не продала, сказала, что нет у нее и не было. От жадности скоро в туалете не будет штаны снимать, чтобы дерьмо не пропало. А китобойщики что? Кому доллары загнали, кому боны для спецмагазина, кому порнуху привезли, карты с голым бабьем, презервативы с усами, а то и пистолет… Таможня китобойщиков досматривает сквозь пальцы, комитетчики не ловят. Так в согласии и живут.
Как-то вечером я заехал к Владику. Было жарко, и дверь на кухню плотно не закрыли. Я вошел в коридор и уловил фразу: «…вторую половину получишь в долларах, когда доставишь…». Они услышали мои шаги, и в дверях выросла солидная фигура Владика. За ним стоял носатый с выпуклыми глазами мужик.
— А, это ты, я думал, кто-то чужой. Проходи, Мила там, я сейчас освобожусь. Это наш человек, — сообщил он лупоглазому.
Его лицо я сразу запомнил, хотя оно мне было совсем ни к чему, так, по крайней мере, мне тогда казалось. Однако недели через две я встретил это лицо в сквере, на улице Советской Армии. Там ярые болельщики за «Черноморца» спорили о перспективах футбола. Он увидел меня первым и поклонился.
— Добрый вечер! Что вы думаете о последней игре «Черноморца»?
Мне этот «Черноморец» был до фени — я не был любителем футбола, а тем более фанатом, но я сразу врубился в ситуацию и, изобразив заинтересованность, воскликнул:
— Нет точных ударов по воротам! Ведут хорошо, прорываются, а вот ударить — им нужен чужой дядя!
Моя сентенция профессионала-болельщика, который и матча последнего не видел, пришлась как маслом по сердцу носатому. То, что я сказал, можно без ошибок говорить о любой плохо сыгравшей команде. Можно добавить про вялость игры, и ты уже все знаешь. А чего не знаешь, узнаешь от болельщиков. Так и произошло за несколько минут. Сразу подключился толстомордый в майке с выпяченными губами:
— Нет, вы только посмотрите на этого фендрика! «Ведут хорошо, прорываются!» Они вяло играли! Как тараканы после «боракса». Учти и не берись судить!
— Простите, — вмешался длиннющий фанат, — в первом тайме — да! Но второй тайм они раскрутили! Еще как! Времени не хватило!
— Что ты понимаешь, селедка! — ответил толстомордый, цвыкнув сквозь зубы слюну.
Тут пошло, поехало, подключились еще трое, и каждый хотел высказать свое мнение. Но тем фанаты и были сильны, что они не любили ничьих мнений, кроме своих, и старались перекричать друг друга, распаляясь все больше и больше. В споре им очень помогали руки, которыми они размахивали, доказывая свою правоту. Очевидно, английское «фэн» — «болельщик» — произошло в Одессе, хотя «фен» означает вентилятор. Как вентилятор машет лопастями, так и болельщики руками.
— Пойдемте отсюда! Вы уже их завели часа на полтора! — засмеялся носатый и вежливо взял меня под руку. Я, конечно, хотел, чтобы он взял меня под руку — значит, я вызываю у него доверие, и если тонко провести с ним партию, то узнаю много интересного. Во всяком случае, что означала фраза: «…Вторую половину получишь в долларах, когда доставишь…». Эти доллары обещал носатый Владику за какую-то услугу. Что-то он должен доставить куда-то. Видно, серьезное и, видно, стоящее, раз пятьсот долларов.
Мы повернули в аллею и неторопливо пошли в сторону от кричащих «фенов».
— Меня зовут Наум Моисеевич, но называйте просто Нюма, я не люблю по отчеству. А как ваше имя? Мы не познакомились у Владика.
— Тоже просто зовите Толей. Мы же не в официальных отношениях.
— Вот именно! Не в официальных, и думаю, не будем, потому что мы люди, живые люди, которые хотят пить, есть, хорошо одеваться, помогать друг другу. Я всегда был в добрых отношениях с товарищами — вашими коллегами, и мы были довольны друг другом. Не сомневайтесь!
«Куда он клонит? Черт возьми! Но клонит он к чему-то такому, за чем скрывается нужная мне информация. Что-то он хочет от меня. Надо его высветить. „…Мы были довольны друг другом“, — эта фраза — ключ ко всему остальному, к взаимоотношениям».
— Я сторонник добрых отношений. При всех обстоятельствах мы остаемся людьми, — запустил я многозначительную фразу и сразу получил нужный ответ:
— Толя, служба ваша не вечная, когда-то она перестанет вас кормить, и тогда вы оцените все, что сделали сейчас. Будущее надо закладывать сегодня! Это рецепт для умных людей.
— Согласен! Я всегда так думал и действовал. Что вы хотите, чтобы я сделал для вас и… для себя?
— Я хотел бы только одного в наших отношениях, чтобы мы обо всем знали только двое: вы и я. Не посвящайте Владика в наши дела. Он довольно опасный человек, если вы перестанете быть его другом.
— Когда знают двое, то знают только двое. Когда трое — это уже не секрет и нет никаких гарантий.
— Мне нравится ваш реализм. — Он сделал паузу и, заглянув мне в лицо, сказал: — Я хотел бы отправить с вами небольшую, да, небольшую посылочку. В Бейруте вас встретит один господин, вы скажете ему, что привезли кое-что от Нюмы. Передадите — получите пятьсот долларов и пятьсот, когда вернетесь.
— Нюма, давай все начистоту. Что это «кое-что от Нюмы»? Наркотики? Бриллианты? Другие ценности? Я вслепую не играю. Я должен знать, на что и за сколько иду. Тут уж я стараюсь как надо.
