Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗

— Куда едете? — спросил Стукалов.

— В степь, в отару Торопыгина. Продукты везу! — ответил молодой белокурый шофер.

— И ты, Костомаров, туда?

— Да, на работу назначили.

— Мне надо с тобой поговорить.

Иван Петрович отвел Виктора метров за десять от машины и негромко спросил:

— Ты, кажется, с Галиной Проценко в одном классе учился?

— Да.

— Сколько десятых классов было в школе?

— Три. А что?

— Ты не можешь назвать девушку из параллельного класса, которая имела бы инициалы Т.П.

Виктор удивленно пожал плечами, нахмурился.

— В десятом «А» была Тамара Прудникова, — задумавшись ответил он. — Потом там была еще одна Тамара, но Шульженко. В десятом «Б», погодите, была Тина… Чупыгина, потом Потапова Паша, а кто же еще?.. — наморщил лоб Виктор. — Ну, да, была еще Тамара Павлова. Больше никого не припомню. А что случилось?

— А девушки по имени Тася не было?

— Тася? Вроде не было. Хотя постойте, Тася училась в нашем классе. Да, да, Тася Пенкина, она дружила с Галиной Проценко. Недалекая девушка, не то, что Галина. Я удивляюсь до сих пор, как они могли дружить. А зачем вам это нужно, Иван Петрович?

— Да, нужно. Перед экзаменами у вас никакого скандального случая не было?

— Не помню… Вернее — не знаю. Я тогда две недели болел. Возможно, что и случилось без меня. Не могу точно сказать.

…Дома Михаил застал Любу.

— Послушай, неужели это правда? — спросила Люба, едва Михаил переступил порог. Он сразу понял, что она спрашивает о Галине.

— Не знаю. Разберемся! — недовольно ответил он. — А зачем ты вскрыла адресованное мне письмо?

— Посмотрела: адрес на машинке напечатан, подумала, что, может быть, из райкома комсомола, может, срочный вызов — тебе же сказать об этом надо. Вот и открыла…

— Больше никто не читал это письмо?

— Нет. Разве что Пелагея Антиповна. Я ходила в хлев за ситом для нее, так, может, она и заглянула из любопытства. А может, и не смотрела…

— Ты смотри мне — никому не говори о письме, пока мы разберемся! — приказал Михаил, придвигая тарелку с борщом.

Глава двадцать третья

Кончался третий месяц с тех пор, как Галина прибыла в колхоз. Она окончательно освоилась. После многолюдных собраний молодежи впервые поверила, что скоро, очень скоро, ее мечта начнет осуществляться. Скорее бы наступила долгожданная осень!

Уже сейчас в мыслях любила свой пока еще не существующий сад. Она отдаст ему всю свою любовь, знания, все свое умение! Будет радоваться каждому деревцу, гордиться тем, что дала им жизнь.

Хотя перед Галиной была еще только мечта, но она завладела всей ее жизнью, сделала эту жизнь содержательной и прекрасной. Как это замечательно, когда человек верит, что его дело, каким бы оно ни было, является самым нужным, самым важным. Только такой человек не отступит и победит любые трудности, может сказать: «Да, я живу не зря».

Забылись грязные сплетни. Не знала она, что злые языки, словно гадкие жала, продолжали брызгать ядом клеветы.

Как ни старались Михаил Антаров и Стукалов до поры до времени сохранить в тайне содержание письма, оно стало известно всему селу. Видимо-таки не обошлось здесь без Пелагеи Антиповны, которая мстила за своего зятя Егора Лямкина. К счастью, к ее болтовне большинство колхозников относились с недоверием.

Акт ревизионной комиссии был передан следственным органам. Лямкина вызывали в район, в село приезжали из прокуратуры. Но, в конце концов, дело прекратили. Обмен поросят происходил в прошлом году, и уже многое забылось. А по краже кормов, кроме Любы, других свидетелей не было.

Лямкина оштрафовали и послали работать в овощеводческую бригаду.

Вскоре после отъезда Виктора в степь, Галину вызвал Стукалов.

Ивана Петровича она очень уважала, хотя и разговаривала с ним всего раза четыре и то на ходу. При встречах он расспрашивал о работе, о самочувствии, о том, как она думает жить дальше. Все в шутку, с юмором. Ей так и казалось, что секретарь приходит на ферму только для того, чтобы пошутить. Это был непоседливый человек с открытой душой, улыбающимися глазами и приветливым лицом. Таким запомнился он с первой встречи в клубе на диспуте, и до сих пор ничто не нарушало этого образа.

С радостным чувством прибежала Галина в контору колхоза. Перед кабинетом секретаря остановилась, спрятала под косынку непокорную прядь волос. Сквозь полуоткрытую дверь слышался виноватый голос. Кто-то оправдывался. И вдруг его перебил другой — властный и холодный. Галина протянула было к двери руку, но поспешно отдернула ее. Это говорил Стукалов. Сквозь щель видно было человека, стоявшего к ней спиной, а по другую сторону стола, опершись на него руками, стоял Иван Петрович. Серые, немигающие глаза его смотрели пронзительно и сурово.

— Вы отвечаете за состояние вашей фермы, — холодно говорил секретарь, и Галина увидела, как на лбу у него надулись холмики, — и если в течение ближайшего месяца положение не исправите, положите партийный билет! Вам понятно?! — в голосе Стукалова прозвенели металлические нотки.

— Понятно…

— Через месяц ставлю ваш отчет на партийном собрании. Все! — И он пристукнул ладонью по столу.

Мимо Галины сутулясь прошел заведующий фермой третьей бригады. Он на ходу вытирал вспотевшее лицо.

— А-а-а-а, Проценко, заходи! — сухо проговорил Иван Петрович, увидев в дверях Галину.

Он опустился на стул, собирая бумаги, которые были разложены на столе.

— Садись! — так же сухо пригласил ее, не поднимая взгляда.

Удивленно и даже робко Галина смотрела на него. Ничем он не был похож на прежнего Стукалова. Лицо непроницаемо серьезное, выгоревшие, аж белые, брови сурово нахмурены, на курносом носу застыла капля пота.

Стукалов положил бумаги в ящик, повернул ключ и, наконец, поднял необыкновенно строгие глаза.

— Вы уже три месяца здесь работаете? — спросил официальным тоном.

— Да, почти три месяца, — также серьезно, с ноткой вызова и обиды ответила она. С ней он так никогда не разговаривал.

— С колхозом познакомились?

— Не совсем. В двух селах еще не была, — не понимая, что от нее требуют, ответила Галина.

— А молодежь уже всю знаете?

— В нашем селе всю. А что?

— Мне кажется, что пора вам браться за дело.

Радость теплой волной плеснулась в груди, обиды как не было.

— Да еще же рано, Иван Петрович!.. Сажать сад нужно осенью.

Стукалов взглянул на нее с укоризной.

— Для сада — свое время, — серьезно заметил он. — Разве ты не видишь, что работы с молодежью никакой не проводится, что в комсомольской организации полный развал? Никого ничто не волнует, не увлекает. Отсюда такие сюрпризы, как вчера: Андрей Полуянов напился и устроил драку.

— А зачем же вы тогда в клубе похвалили нас? — спросила Галина.

И опять взгляд досады и упрека.

— А что, по-твоему, я сделал тогда неправильно?

— Не знаю… — неуверенно ответила она. — Или сейчас, или тогда вы говорили неправду. Только все мы в тот вечер были рады, счастливы…

Стукалов помолчал.

— Я думаю, что пора тебе браться за комсомольские дела, — пристально взглянул он на нее. — На отчетно-выборном собрании буду предлагать твою кандидатуру в секретари. А насчет состава комитета потом посоветуемся.

— Так я же никогда не была на комсомольской работе! — растерянно проговорила она.

— И я не руководителем родился, а пришлось быть секретарем райкома комсомола. Никогда не был секретарем колхозной парторганизации, а вот работаю… Слушал твое выступление. Хорошо говорила, искренне, и все тебя слушали. Потом еще наблюдал. Считаю, что справишься.

— Да я же в колхозе недавно еще, людей мало знаю, а молодежи здесь много, — взволнованно доказывала Галина.

— Ну, так и что? — повысил голос Стукалов. — Ты же взрослый, серьезный человек!

— Ну, хорошо, я подумаю.

— Думай, но и присматривайся ко всему внимательно, постепенно входи в курс дела. Теперь о другом. Ты со своими бывшими одноклассниками переписываешься?