Джин Грин — Неприкасаемый - Горпожакс Гривадий (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
На его рюкзаке несмываемой краской написали: «Джин Грин 1—44».
Чак торопил с построением.
— Ты русский? — спросил он у Джина, ожидая пока все будут готовы к построению.
— Разве похож?
— Просто у меня нюх на своих.
— «На своих»? — Джин смерил его взглядом.
— Сэр. Нужно в разговоре со мной всегда добавлять «сэр». Понял?.. Ты где родился?
— В Париже, сэр! Третьего февраля 1934 года, сэр. В пятницу, сэр. В день преподобного Максима-исповедника, мученика Неофита, мучеников Валериана, Кандида, Акилы и Евгения и Ватопедской божьей матери, сэр!
— Остряк из «яйцеголовых», да? — усмехнулся Чак. — Я из тебя сделаю мученика Неофита! Ты у меня запоешь «Лазаря»! Стано-о-овись! — неожиданно скомандовал Чак.
Строй вывели на плац. Все, кроме Берди, выглядели молодцами. Только на нем топорщились брюки (он все же поддел набрюшник), рукава куртки — им выдали легкую тренировочную форму — «фетигз» — были ему велики.
— Бегом! — с ходу скомандовал Чак.
И они побежали.
От плаца до полигона было примерно четыре мили. Обливаясь потом, они бежали по выжженной, голой, пустынной земле, поднимая тучи пыли, но ни разу не прозвучала команда «стой».
От безветрия пыль висела в воздухе. Она забивалась в глаза, в уши. В горле першило — временами Джину хотелось повернуться и крикнуть: «Куда мы бежим, зачем?» Но он сдерживал себя и продолжал бежать.
Вначале Джин не торопился. Он пропустил вперед японца Кэна и венгра Гибора, затем его обошли Бастер и Джордж.
Джин считал, что вот-вот за спиной послышится свисток мастера-сержанта, прибывшего на плац к построению, и бессмысленный бег прекратится.
Но свистка все не было, а пыль, взбитая бутсами впереди бегущих, не рассеивалась.
С каждым шагом все трудней и трудней становилось дышать.
Джин попробовал нажать, но те, кто ушел вперед, понимали, что они потеряют, отстав, и продолжали тянуться из последних сил, обливаясь потом, оставляя за собой стену как бы застывшей пыли.
Джин понял преимущество бегущих впереди и приналег.
Вот слева появилась тонкая, вытянутая вперед шея Берди.
— Глупо, — еле выдавил из себя Берди, увидев рядом с собой Джина. Он дышал со свистом, неуклюже махал длинными руками. Казалось, что вот-вот Берди споткнется и упадет лицом вперед. Но доходяга Стиллберд был на удивление тягуч, и когда на четвертой миле, у самой кромки полигона, послышался долгожданный свисток, он не остановился, не упал и даже не опустил вниз руки, а, как это присуще бегунам, пробежал еще несколько десятков метров и только потом остановился.
…Обратно они шли быстрым шагом. Еще четыре мили.
У мастера-сержанта было лицо хорошо выспавшегося человека, и он, естественно, не жалел ни себя, ни других.
— Выше голову и ноги, нас ждут вино и женщины! — самозабвенно повторял он чью-то пошлость.
Чак приготовил своим питомцам новый сюрприз. Он встретил их командой:
— Песню!
Все недоуменно молчали.
— Выровнять строй! — вновь скомандовал Чак. — Песню!
И снова тягостное молчание.
— Попрошу песню! — на этот раз прозвучало угрожающе.
— Какую? — недоумевая, спросил Тэкс.
— Все равно… Пусть каждый поет свою.
И Тэкс тотчас же запел патриотический гимн «Боже, благослови Америку!..»
Вслед за ним запел Бастер. Бастер пел так, словно находился не в строю, а брел на свидание.
Мэт не пел, а, выкатив глаза, рычал:
А негр Джордж пел что-то грустное, заунывное. Он сразу же сбился с ноги, наступил на каблук Берди и смущенно замолчал. Всю команду смешил Берди.
— «Вперед, солдаты Христа», — тонким голосом запел он гимн «Армии спасения».
А Чак то бегал вдоль строя, приглядываясь к поющим, то отставал, то опережал идущих, прислушиваясь, кто же все-таки не поет.
Не пел Джин.
— Песню! — перекричав всех, потребовал Чак. Джин молчал.
— Песню! — снова крикнул Чак. — Строй, стой! — скомандовал он.
То, что называлось строем, остановилось.
— Разойдись! — прогремела команда. Битюк подошел к Джину.
— У рядового Грина плохой слух? — почти шепотом спросил он.
Джин не сообразил, что нужно было бы на это ответить.
— Вы меня слышите? — продолжал, накаляясь, Чак.
— Слышу.
— Сэр, — поправил Джина Чак, — хорошо слышите?
— Я вас слушаю! — Лицо Джина заострилось, глаза сузились.
— Сэр, — на этот раз громче произнес Чак и неожиданно ударил Джина по челюсти правой снизу.
В какую-то сотую долю секунды острым чутьем боксера Джин угадал направление удара, подтянул подбородок к плечу, пытаясь прикрыть челюсть плечом и открытой ладонью левой руки. Но он все же не удержал удар, качнулся и упал. Упал, но тотчас же поднялся.
— Свои всегда хуже чужих, — сказал Чак.
— У меня плохой слух, но хорошая память, — сказал Джин.
— Сэр, — выдавил Чак и ударил снова. Теперь уже всем корпусом.
Джин и тут успел увернуться.
— Джамп! — рявкнул Чак. — Прыгай!
К удивлению Чака, Джин взвился в воздух, с криком: «Одна тысяча, две тысячи, три тысячи, четыре тысячи!..», приземлился так, как это положено воздушным десантникам-парашютистам — ноги вместе и согнуты, пружинят в коленях, руки растопырены.
— Отставить! — гаркнул Чак, в изумлении глядя на новичка. Откуда было знать Чаку, что Лот давно рассказал Джину, что надо делать в Брагге по команде «Джамп!»
— Десять прыжков на корточках! — заревел Чак. И тут Джин перехитрил брагговского солдафона — подпрыгнул десять раз, подпрыгнул сверх нормы одиннадцатый и проорал:
— В честь воздушных десантников!
— А ты парень не дурак, — промямлил сраженный Чак.
С этого момента все новобранцы поняли, что эти две команды — самые популярные в Форт-Брагге. Команда «Джамп!» гремела днем и ночью при любом столкновении с начальством, по дороге в сортир, в столовой, во время молитвы. «Одна тысяча, две тысячи, три тысячи, четыре тысячи» — это отсчет секунд перед раскрытием парашюта рывком кольца, а упражнение в целом было направлено на отработку автоматизма действий у десантников.
— ДЖАМП!
Ночью их подняли по тревоге.
— Живей, живей! Не у мамы в гостях, — торопил Дик. — Что это у тебя? — спросил он Грина, глядя на его вспухшее лицо.
— Аллергия.
— Что?
— Есть такая болезнь — аллергия. Невосприимчивость…
— К военной службе? — Дик с любопытством разглядывал обезображенное лицо Джина.
— У вас можно достать свинцовую примочку? — мимоходом спросил он у Дика.
— А ты кто, врач?
— Без диплома.
— Здесь получишь диплом… Веселей, ребята. Приходи утром в санчасть, скажи: «Дик прислал, только Чаку ни звука. Он не отходчив…
Команда собиралась на построение в полусне. Все еле держались на ногах. Дик скомандовал:
— Смир-р-рна-а!
Строй замер.
— Сообщаю следующее — начал было мастер-сержант; он прошелся вдоль строя и остановился около Берди. — Вы плохо себя чувствуете, Стиллберд? — безучастно спросил он.
— Напротив! Я в отличной форме, сэр, — бодро произнес Берди. — Я просто всегда плохо выгляжу.
— Так вот… Завтра, — оставив без внимания реплику Стиллберда, продолжал Дик, — вы получите винтовки системы «гранд М—13» и штыки. В полдень начнем подготовку к прыжкам с парашютом. Подъем в пять ноль-ноль. Разойдись!
Джин уснул сразу же, так, словно провалился в бездну.
Его дважды будил Берди.
— Что? — вскидывался Джин.
