Лошадь под водой (Кровавый круг) - Дейтон Лен (первая книга .TXT) 📗
Я думаю, что обыватели здесь начинают понимать, куда дует ветер, и шумная бравада поутихла. Запомни мои слова, если ваши ребята действительно вступят в конфликт с Советами, мы, англичане, не станем долго раздумывать, как следует поступить.
Наш завод в Латвии после того, как его прибрали к рукам большевики, пропал, и я могу только радоваться, что планы по Буковине не осуществились.
Теперь создаю «Мозговой трест» (как они это называют) из моих единомышленников, и, когда страна наконец опомнится, мы сможем что-нибудь предпринять.
Ты прав относительно окружения Рузвельта; после того как он благополучно засел на третий срок, его приспешники станут разжигать злобную истерию среди здешних социалистов. Однако, как тебе известно, Рузвельт – это еще не вся Америка. И если твои люди не совершат какой-нибудь глупости (например, бросят бомбу на Нью-Йорк), только незначительное число американцев захочет взять в руки оружие при условии, что им придется отказаться от банковского счета!
Сожги это письмо!
Твой Генри".
Глава 58Быстро собрать все воедино
Может, они не типичны для тех писем, которые я извлек из цилиндра? Я разложил их на столе. Некоторые были написаны на бумаге с выгравированным именем автора, другие – на листах, вырванных из тетрадей. Что же между ними общего?
Я вытряхнул маленькую коробочку с кристаллами силекагеля, которые помогали сохранить документы сухими, и перелистал книжку с именами и адресами, грубо напечатанными на желтых страницах. «Можно ли считать, что эти бумаги относятся к величайшим сокровищам мира?» – подумал я и решил, что нельзя. Но тогда кто же такой да Кунья? Он выглядел больше чем просто маленькая точка. Да Кунья, который сидел и читал мне лекцию о святости среднего класса.
Когда нацистская Германия распадалась, крупные «шишки» постарались ухватить кое-что на память, кое-что, что они знали и любили, вроде денег.
Некоторые любили большие картины, и они тащили полотна старых мастеров, другим нравились маленькие картинки, и они присваивали коллекции марок, кто-то обожал роскошь, и они набивали карманы золотом, некоторым хотелось «красивой жизни», и они предпочитали героин. Но у одного был особенно развит вкус к власти. Он взял эти письма.
Когда вермахт напряженно следил сквозь туман за положением по ту сторону Ла-Манша, появился приказ сформировать английское марионеточное правительство. Германским дипломатам поручили вступить в контакт с возможными сторонниками, используя по возможности индивидуальный подход. И, таким образом, серьезные очаровательные личные письма достигали серьезных очаровательных людей, которые не возражали стать членами парламента при поддерживаемом нацистами национал-социалистическом правительстве. Временно, пока Лондон не будет готов, ему предстояло обосноваться на островах в Ла-Манше.
Когда наступила зима, эти письма пронумеровали, зарегистрировали и спрятали. Их извлекли на свет Божий в конце следующего лета, и подобные письма были еще направлены серьезным милым бессарабам, украинцам и литовцам. Потом они пылились, пока однажды в 1945 году один человек не сообразил, что такого рода письма от влиятельных людей могут облегчить его жизнь в этом враждебном мире.
Капитан фрегата Кнобель, офицер германского флота и ученый, взял пакет с письмами, свою канистру с героином и поднялся на борт подводной лодки XXI серии "U" в Куксхафене. Да Кунья знал все о метеорологических буях. Он запечатал свои сокровища, предназначенные для шантажа, в буй и поставил водонепроницаемую печать. В районе Албуфейры он приказал командиру выбросить буй, а сам отправился на берег в резиновой лодке. Командир подводной лодки вскоре потерял и свое судно, и свою собственную жизнь, потому что его сложный корабль пошел ко дну со всем экипажем.
Что произошло? Этого, пожалуй, никто никогда не узнает. Очень мало подводных лодок типа XXI серии "U" спускалось под воду. Когда пришли союзники, большинство из них еще находилось в полузавершенном виде на стапелях Северной Германии. Насколько мне известно, нигде в мире не существует ни одной целой лодки XXI серии "U", если не считать дна Атлантического океана около Албуфейры.
Томас понимал, если пренебречь плавающими вокруг разлагающимися трупами, то с подводной лодки, предназначенной для бегства высокопоставленных нацистов, можно получить ценную добычу. На что рассчитывал Томас, мы уже не узнаем никогда. Но, подняв со дна моря канистры с героином (это был популярный способ перевозки нацистских сокровищ), он знал, что ему потребуется помощь для того, чтобы распорядиться наркотиком. Он не мог подыскать более подходящего помощника, чем Гэрри Кондит. Фраза в дневнике Смита: «Скажи К» (Кнобелю) заставила меня подумать, что Гэрри Кондит – ученый.
Томас никогда не утрачивал уважения к да Кунье. Он замирал, если тот приближался, и отвечал ему кратко, односложно, в манере, принятой на германском флоте.
Как и все немцы, да Кунья смог научиться говорить по-португальски без акцента. Трудно сказать, что знал Томас о буе, но ему стало известно достаточно, чтобы шантажировать по крайней мере одного человека, чье имя фигурировало в списках Смита.
Хотя Томас каждые шесть месяцев отправлялся с да Куньей проверять цилиндр, до нашего совместного путешествия он никогда не делал попытки извлечь его с морского дна. Томас получил от да Куньи только радиоприемник, а мы украли у него радиопередатчик, с помощью которого цилиндр можно было вызвать с морского дна, а не только получать каждые двенадцать часов сигнал от него. Томас бросился, чтобы достать цилиндр, когда ему стало известно, что да Кунья сбежал (как и предвидел Гэрри Кондит).
Почему да Кунья держал документы на морском дне? Он был шантажист. Смита он «убедил» оборудовать ему исследовательскую лабораторию и что меня следует отозвать из Албуфейры. Скольких еще людей «убеждали» совершать различные поступки?
Я взял досье с названием «OSTRA». Устрица, лежащая на дне моря с жемчужиной внутри, – вот что представлял собой цилиндр да Куньи. Я добавил туда письма, которые извлек из буя. Они образовали небольшую горку на блестящем письменном столе Доулиша.
– Вот и все, – презрительно фыркнул Доулиш.
– Да, – пожал я плечами. – Я думаю, что большинство этих людей ссужали время от времени деньгами движение «Молодая Европа».
– Весело! – улыбнулся Доулиш. – Я знал, что ты справишься.
– Конечно, – кивнул я, – особенно когда вы хотели отменить всю операцию. – Доулиш взглянул на меня поверх очков, что могло означать крайнее раздражение. – Более того, вы знали, что девушка работает на американское бюро по вопросам наркотиков, и не предупредили меня.
– Да, – произнес Доулиш мягко, – но она служащая очень незначительного ранга. И к тому же я не хотел способствовать установлению связей внутри группы.
Минуты две-три мы смотрели друг на друга несколько смущенно.
– Социальных связей?
– Конечно, – согласился Доулиш. Он вычистил содержимое своей трубки с помощью перочинного ножа.
– Когда будет арестован Смит? – спросил я.
– Арестован? Какой странный вопрос. Почему он должен быть арестован? – уставился на меня Доулиш.
– Потому что он краеугольный камень международного фашистского движения, собирающегося свергнуть демократическое правительство, – терпеливо констатировал я.
– Ты, конечно, не воображаешь, что можно отправить в тюрьму каждого, кто соответствует этому понятию. Где нашлось бы столько места для них? Кроме того, боннское правительство осталось бы без государственного аппарата. – Он сардонически улыбнулся и похлопал по пачке бумаг на столе. – Наши друзья приносят гораздо больше пользы там, где они находятся, пока знают, что английское правительство имеет эту небольшую пачку бумаг в хранилище Кевина Касселя.
Он открыл ящик стола и извлек еще значительно большую пачку документов, сложенных в папку. На ней стояло: "Движение «Молодая Европа», написанное бисерным почерком Элис. Это свидетельствовало о долгих месяцах работы, о которой Доулиш никогда мне не говорил.
