Лучшие годы жизни (СИ) - Ветер Андрей (книги онлайн полностью TXT) 📗
– Мода на индуизм была всегда, – ответила Таня.
Обогнув пару лодок, с которых только что сбросили в воду мертвецов, они вскоре подплыли к тому месту, где грудой лежали бревна и доски и топтались около костров служители священного ритуала кремации.
– Глянь, – удивилась Таня, – никаких тебе церемониальных костюмов. Совсем обыденно, даже чересчур.
Люди, занимавшиеся кремацией, были одеты в потные майки, короткие просторные штаны или же в обмотки. Они суетливо носили дрова из грузовых баркасов.
– Давай чуть подальше, – Юрий тронул лодочника за локоть. – Вон туда.
Перед стенами храма происходило трупосожжение. Множество любопытных сидело на ступенях, поднимавшихся от реки вверх к храмовым воротам. По этим же ступеням бродили худые коровы, вылизывая грязные камни. Какая-то собачонка с облезлым хвостом выгребала что-то из груды остывших углей, возможно, не сгоревшую часть человеческого тела. Одинокая молодая женщина сидела возле завёрнутого в цветную материю мужчины и поглаживала тонкой рукой его лицо. Казалось, что она успокаивала его, убаюкивала. Её лицо не выражало горя, на нём лежала печать торжественного спокойствия. Рядом с той женщиной не было никого из родственников, она одна провожала умершего мужчину. Чуть в стороне от неё группа сосредоточенных стариков держала над водой укутанного в белый саван мертвеца и опрыскивала его водой, черпая её ладонями из реки. Ещё дальше на волнах покачивалась лодка, из которой готовились вынести покойника на берег. Его уже приподняли, но он выскользнул и громко стукнулся головой о борт.
Немного в стороне на сложенных дровах лежал другой умерший, которого заканчивали обкладывать ветвями деревьев.
– Остановимся, – попросила Таня.
Седовласый старик взмахнул связкой хвороста. Его товарищ заговорил, живо жестикулируя, и велел ему, судя по всему, размахивать получше, чтобы огонь разгорелся быстрее и был виден отовсюду. Собравшиеся возле костра певцы начали петь, иногда покрикивая и прихлопывая в ладоши. Пели они очень слаженно, громко, почти задорно. Все были весьма почтенного возраста, но их лица выражали не скорбь, а радость. Поголосив минуты три, певцы разом замолкли. Пламя костра вспыхнуло ярче. Теперь под треск дров затянул песню самый старый из присутствовавших. Через его лоб тянулись две проведенные желтой краской горизонтальные полосы. Он пел задумчиво, закрыв глаза, широко открывая рот. Он пел для того, чтобы подсказать душе, что ей надо последовать за дымом и подняться от погребального костра к небесам.
Огонь окутывал покойника с неохотой.
Одна нога, уже почерневшая от пламени, то и дело вываливалась из костра. Её приходилось заталкивать палками обратно но она упрямо выскакивала из-под поленьев наружу, будто покойник насмехался над стараниями живых людей.
Юрий спросил лодочника:
– Долго сгорает труп?
– Часа три-четыре. Я слышал, что многие родственники уходят от костра сразу после того, как огонь разойдётся, и не ждут окончания процедуры.
– Почему?
– Некоторые не могут сдержать своих слез. А индусы считают, что слезы родственника мешают гореть погребальному костру.
Юра повернулся к Тане:
– Насмотрелась? Поедем?
– Пожалуй.
– А вот хозяин пришёл, – негромко сказал лодочник и указал на только что появившегося на территории крематория крупного мужчину. Его волосы гладко расчесаны на пробор и мелко завиты за ушами. Он одет в белую рубаху и белые штаны в тонкую коричневую полоску.
– Раз в неделю он приходит сюда, просеивает пепел. Не сам, конечно, а его работники. Вон они шагают, корзины несут.
– Зачем он просеивает пепел? – спросил Юрий.
– Ищет золото.
– Какое золото?
– Кольца, украшения, серебряные и золотые зубы. Да, да, это целое дело.
За хозяином лениво шагали люди с большими грязными корзинами, некоторые несли лопаты. Хозяин взошёл по доскам на ближайшую лодку с навесом и устроился на корточках в тени. Рабочие принялись разгребать лопатами пепел, бросая его в корзины и спускаясь в реку. Там они, стоя по пояс в воде, окунали корзины в воду. Пепел всплывал на поверхность воды и плавал густой кашей. Если в пепле было что-то тяжёлое, то оно оставалось в корзине. Изредка рабочие вынимали что-то из корзин и протягивали хозяину. Юрий не смог разглядеть, что это такое. Возможно, золото, возможно, просто прибрежный камешек.
– Пожалуй, их улов не всегда велик.
Татьяна посмотрела на часы.
– Нам пора…
Вернувшись к тому месту, откуда началось их плаванье, они с удовольствием выбрались из лодки.
– Ноги гудят, – засмеялась Таня, – затекли.
Юрий достал из кармана бумажные деньги и протянул лодочнику.
– Спасибо, господин, – индиец сложил ладони перед своим лицом и несколько раз поклонился.
Юрий обнял Таню, поцеловал её в щёку и потянул за собой.
– Пойдём.
Неожиданно лодочник остановил его, взяв за локоть:
– Господин, извини меня.
– Что?
– Господин, – проговорил индиец, – вон тот человек хочет поговорить с тобой, – и он указал на голого старика, почти совсем чёрного от загара. – Это один из здешних очень почитаемых дервишей.
– Почему ты думаешь, что он хочет поговорить со мной?
– Он показал на тебя рукой.
Юрий засмеялся:
– Нет, спасибо, я не нуждаюсь в предсказаниях.
– Не отказывайся, господин, – настаивал лодочник. – К этому старцу приходят многие, но сам он никогда никого не зовёт к себе.
Юрий посмотрел на Татьяну:
– Ну что? Клюнем на такую уловку? Потратим минутку?
– Грешно отказать дервишу, находясь в Бенаресе, – улыбнулась она и подтолкнула его.
Старик сидел на облитой водой каменной плите. Седая борода сильно выделялась на тёмном теле. На лысой голове сверкало солнце. Подойдя к старику, я сложил ладони на индийский манер и слегка поклонился. Он улыбнулся и поднёс свои сложенные ладони себе к груди, затем ко лбу.
– Он говорит, господин, что узнал тебя и хочет рассказать тебе нечто, – перевёл лодочник, когда старик забормотал что-то на хинди.
– Если он насчёт предсказаний, то мне ничего такого не нужно, – поспешил отказаться Юрий.
– Он говорит, что рад снова встретиться с тобой через столько лет, – перевёл лодочник слова дервиша.
– К сожалению, он ошибается, я не знаком с ним и никогда не был раньше в Индии.
– Вы встречались несколько сот лет назад, – продолжал переводить лодочник, – и на лице его проявлялось всё больше и больше откровенного изумления. – Вы были близкими друзьями, отважными воинами, служили в древнем царстве. Он говорит, что ты раскрыл ему глаза.
– В каком смысле?
– Ты помог ему проникнуться духом смерти, он перестал её бояться… Так говорит этот старик… Ему надо верить… Но в той жизни с тобой произошла беда, господин. Ты отступил от той мудрости, которую носил в сердце. Ты потерял равновесие, поддался ярости. Ты погиб, господин…
Переводчик почти с ужасом смотрел на Полётова. Его изумление не знало пределов. Похоже, что никогда он не слышал, чтобы здешний дервиш обращался с подобными словами к европейцу.
– И он рад, – продолжил лодочник, – что ты смог снова подняться из праха.
– Передай ему, что я благодарю его за внимание к моей персоне, – ответил Полётов.
– Он видит, что ты не веришь ему, господин. Но он не обижается на тебя. Он знает, что в твоём сердце живёт великая подозрительность. Он знает, что ты ведёшь двойную жизнь и что это убивает тебя.
После этих слов Юрий посмотрел на дервиша новыми глазами.
– Почему он думает, что я веду двойную жизнь?
– Он просто знает это. Он говорит, что ты и в этой жизни выбрал путь воина, но теперь это не твой путь, – растерянно проговорил лодочник.
– Какой же путь должен выбрать я?
– Путь жизни…
Юрий переглянулся с Татьяной и обратился к переводчику:
– Скажи ему, что я пишу книги. Разве это плохо?
– Он настаивает, что ты выбрал путь воина, – проговорил лодочник, внимательно выслушав слова дервиша. – Не имеет значения, во что облечены твои действия. Ты должен стать другим. Просто жить. Тогда придёт радость.
