Искатель. 1995. Выпуск №2 - Козлов Игорь Данилович (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
— Убирайся вон! — хрипло повторил он.
Дженис повернулась и вышла из комнаты.
Внезапно я успокоился.
Теперь у меня не было никаких сомнений. Я знал: Дженис все поняла. Мы слишком долго жили вдвоем — без друзей, без знакомых — и она хорошо изучила мой характер. Бывали случаи, когда она угадывала мои мысли раньше, чем я сам осознавал их.
Сейчас я мог положиться на нее. Пусть мы жили не лучшим образом — иногда между людьми существует связь, незримо поддерживающая каждого из них. Эти люди могут не любить или даже ненавидеть друг друга, но их души все равно связаны одной нитью. Эта нить не зависит ни от пространства, разлучающего их, ни от времени, влекущего их к смерти. Она и после смерти продолжает соединять их — хотя и не здесь, не на земле.
Иногда люди даже не подозревают о том, как крепко они связаны друг с другом. Лишь в минуту величайшей опасности у них открываются глаза — они прозревают, а вместе с тем и обретают силы, о которых прежде не имели ни малейшего представления.
Донован снова сел на постель, извлек из кармана бутылку джина и со вздохом откупорил ее. Затем принялся пить — прямо из горла, почти не переводя дыхания. Он хотел забыться, заглушить спиртным свою фантомную боль в почках.
Не отрывая горлышка бутылки ото рта, он встал и запер дверь.
Если бы он напился, я получил бы свободу! Тогда я смог бы позвать Дженис — или кого-нибудь, кто помог бы мне!
Но тут я вдруг почувствовал, что пьянею я, а не Донован! Он жил в моем теле, но нервные окончания и рецепторы моего желудка влияли на мой мозг, а не на его! И в результате спиртное действовало не на Донована, а на меня!
Меня затошнило, комната поплыла куда-то в сторону.
Донован продолжал опорожнять бутылку.
В прошлые годы я не выпивал больше одной-двух рюмок легкого вина — алкоголь мешает сосредоточиться, а мне нужно было работать. Поэтому сейчас я чувствовал, что с непривычки теряю сознание. Вернулись страхи. Я снова усомнился в том, что Дженис правильно оценила ситуацию.
Донован допил джин, поставил бутылку на пол и стал ждать эффекта, который должен был последовать за принятием столь обильной дозы спиртного. Я смутно чувствовал его нарастающее удивление — он не понимал, почему все еще оставался трезвым.
Затем мое сознание отключилось.
Не знаю, сколько длилось это забвение, но пробудило меня какое-то внезапное предчувствие приближающейся смерти.
Я приподнялся на локте — мое тело вновь подчинялось мне!
Впервые за прошедшие дни я мог шевелить руками и ногами. В этот миг я ощутил себя человеком, уже приговоренным к смертной казни и вдруг обнаружившим, что двери его камеры открыты, а охранники исчезли.
Я спустил ноги с постели. Встать не было сил — хмель еще не прошел, комната по-прежнему плыла у меня перед глазами.
Я осторожно слез на пол и пополз к двери. Нужно было позвать Дженис, пока не вернулся Донован.
Но мои мускулы плохо слушались меня. Алкоголь ослабил их настолько, что я несколько раз останавливался, пока наконец не распластался на мягком ковре. Судя по запаху, он недавно побывал в дезинфекционной обработке.
Лежа на этом ковре, я помнил только то, что должен ползти. Я уже забыл — зачем. Чувство смертельной опасности осталось, но тело как будто прилипло к ковру.
Я снова был пойман в ловушку. Донован вернулся.
Позже, когда мое тело лежало в постели, на столике зазвонил телефон. За окном было темно.
Донован включил ночник и снял трубку.
Звонил Шратт.
— Патрик? — испуганным голосом спросил он.
Донован не ответил, и Шратт повторил свой вопрос.
— Да, — произнес Донован таким тоном, словно заранее знал, что скажет Шратт.
— Полчаса назад какой-то мужчина ворвался в лабораторию! — закричал Шратт. — Он пытался что-то сделать с мозгом. Я лежал в постели и услышал его крики о помощи!
Шратт замолчал — видимо, переводил дух.
— Да, — повторил Донован.
Он не спрашивал, а просто подтверждал услышанное.
— Он мертв, — хрипло произнес Шратт. — Свалился замертво, едва прикоснувшись к сосуду с мозгом. Когда я вошел, он уже не шевелился.
— Да, — снова, все так же безразлично повторил Донован.
Шратт закричал — громче, чем прежде:
— Это мозг убил его! У него остановилось сердце — будто закупорились коронарные артерии. Как это могло случиться? Неужели он получил какой-то телепатический сигнал? Но ведь это невозможно! Невозможно!
На какой-то миг слова Шратта перестали доходить до меня. Объятый ужасом, я думал только об одном: если мозг способен убивать на расстоянии, никто не сможет устоять перед ним!
Донован продолжал молча сжимать трубку.
— Вы меня слышите?
Я снова различил голос Шратта.
— Да.
— Кто он такой, этот мужчина? Как ему удалось проведать о мозге? Почему он ворвался в дом? Я выяснил его имя. У него при себе было водительское удостоверение… Знаете, как его зовут?..
— Звали! Его звали Йокум, — нетерпеливо перебил Донован. — Забудьте о нем. Он был всего лишь дешевым газетчиком. Его смерть меня не огорчает — он вечно совал нос, куда не надо.
— Что вы сказали? — не веря своим ушам, спросил Шратт.
— Отправьте его в морг. Рано или поздно он бы все равно там оказался.
Когда Донован нажал на рычаг телефона, из трубки все еще доносились крики Шратта.
Донован выключил ночник и лег на постель.
В окне уже брезжил рассвет.
Я понял, почему мозг на несколько минут оставил меня без присмотра. Это время ему было необходимо, чтобы расправиться с Йокумом. Он оборонялся, и для обороны ему требовалось собрать всю свою чудовищную волю.
Йокум хотел уничтожить предмет, уличавший его в вымогательстве. К этому поступку я и подталкивал его, когда угрожал ему арестом.
Тогда я еще не знал, что мозг способен убивать, не прибегая к посторонней помощи! Я не желал Йокуму смерти!
Снова зазвонил телефон. И снова на проводе был Шратт.
— Ну, что еще? — с досадой спросил Донован.
Шратт, видимо, потерял остатки самообладания.
— Энцефалограмма фиксирует какие-то странные процессы, — сказал он. — Я только хотел поставить вас в известность. Линии движутся скачкообразно: всплески чередуются с прямыми отрезками.
— Шратт, вы мне надоели. Я хочу спать, — перед тем, как бросить трубку, процедил Донован.
Мне вдруг стало так страшно, что я на несколько минут полностью отключился. «Возможности мозга беспредельны!» — когда-то предупреждал меня Шратт. Неужели он был прав?
А вдруг Дженис задумает какую-нибудь глупость? Как Йокум. Шратт должен предостеречь ее. Наверняка он поддерживает связь с ней.
Но если он не даст ей знать о случившемся — тогда что? Тогда мозг избавится от нее так же, как уничтожает все, стоящее у него на пути.
Дженис нужно было предупредить. Но как?
Возможно, мозг умеет читать мои мысли — они ведь рождаются в том же сером веществе, функции которого он научился контролировать. Может быть, вот в эту минуту он наблюдает за мной и забавляется моим бессилием. Вероятно, ему нравится мучить меня.
У меня вдруг мелькнула кошмарная мысль: а если он захочет заниматься любовью с Дженис? Она привлекательна. И в ее глазах Донован это вовсе не Донован, а я!
Если это произойдет, то я буду свидетелем. Она изменит мне с моим собственным телом!
Какой ужас! Неужели я еще не сошел с ума?
Мне нужно было успокоиться, думать только о Дженис. Нет, она не потеряет голову — как не теряла ее никогда. Она всегда верила в меня, и я не имею права подвести ее. Она не простит мне, если я сойду с ума от страха.
От меня требовалось только одно: терпение. Мое время еще не настало. Я должен был ждать и помнить о Дженис.
Утром Донован удивил меня. Встав с постели, он несколько раз пробормотал эту загадочную фразу: «Во мгле без проблеска зари…» Будто она и его донимала во сне.
Когда он посмотрел в зеркало, я поразился еще больше. После смерти Йокума он даже внешне изменился. Лицо огрубело, губы превратились в узкую полоску, в глазах появился холодный блеск. Онтогенез, личный опыт с невероятной скоростью переделывал его черты.
