Сицилийский специалист - Льюис Норман (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

— Вряд ли ему удастся узнать, что в действительности произошло, — заметил Марк. — И стоит ли докапываться до истины? Куба — странное место, у них там другие представления о законности и порядке. Хорошо, что я не дал себя уговорить и не взял с собой тебя и детей.

— Начинаю верить, что это на самом деле было к лучшему. Они помолчали. Марк смотрел в окно, которое всегда казалось ему слишком большим. Лужайки после осенних дождей снова стали яркими, ядовито-зелеными. Сейчас деревья с плоской кроной закрывают дом со стороны дороги — хоть какое-то уединение, но пройдет месяц, листья облетят, и вся их жизнь будет как на ладони. Хорошо бы обнести дом высокой стеной. Из-за того, что произошло на Кубе, он не мог отделаться от тревожного чувства незащищенности. Он с завистью припомнил английское выражение «мой дом — моя крепость» и с тоской подумал о каменном чреве Кампамаро, выложенном таким образом, что задняя стена домов представляла собой одну высокую стену, а наверху в ней были проделаны крохотные окошки, в которые не мог пролезть незваный гость. В Солсбери же он чувствовал себя беззащитным.

— У меня есть для тебя новость, — сказала Тереза. Он нехотя вернулся в настоящее.

— Что такое?

— Мне предложили вступить в только что образованный комитет по защите граждан.

— А что это? Надеюсь, не политическая организация?

— Комитет выделился из Общества Христофора Колумба, — объяснила она. — Состоит из граждан итальянского происхождения, проживающих в этом городе.

— И от чего же вы защищаетесь?

— От террора и коррупции. Мы должны доказать, что итальянское меньшинство — не менее порядочные люди, чем все остальные.

— А нужно это?

— Да, нужно. Мы навели справки через одно агентство и выяснили, что итальянцы, составляющие около десяти процентов населения, владеют более чем половиной предприятий в городе.

— Они их заработали, — сказал Марк.

Перемена темы напомнила ему про Дона Винченте. Он посмотрел на часы. Меньше чем через час ему предстоит доложить о проделанном.

— Не все, — возразила она. — Некоторые просто вышвырнули вон законных владельцев и сели на их место.

— В далеком прошлом, возможно, — согласился он, — но времена изменились.

— Мы объявляем войну бурлескам и игорным заведениям на Дуайт-стрит. Нас поддерживает Макклейрен из «Экземинера». Он начинает в своей газете кампанию одновременно с нами.

— Поищите кого-нибудь другого, — посоветовал Марк. — Макклейрен — большой сумасброд. Толку от него мало. Не думай, я желаю вам добра, но Макклейрен — совсем не то, что нужно.

— Он человек честный, что бы про него ни говорили, — упорствовала Тереза. — Комитет уже встречался с ним, и в следующий понедельник он начнет серию статей-очерков о Винсенте Стивенсе, так называемом «благодетеле» нашего города.

Марку становилось все более и более тревожно. Хорошо бы надолго укрыться за толстыми стеками, где его никто не будет беспокоить, звонить по телефону, и чтобы вокруг были только друзья из прошлого.

— По-моему, ты делаешь ошибку, — заметил он.

— Почему?

— Потому что эта статья будет явно против Дона Винченте, а он, между прочим, подписывает чек с моим жалованьем.

— И, значит, способен только на добро?

— Когда мы приехали сюда, не зная здесь ни души, о нас позаботился он. У меня не было никакой специальности. Без Дона Винченте меня бы и в официанты не взяли. Если мне придется водить такси, Мартина в колледж мы послать не сумеем.

— Ты отрицаешь, что он нажил свои деньги торговлей спиртным во времена сухого закона? — спросила Тереза.

— Ничего я не отрицаю, — ответил Марк. — Он был тогда совсем мальчишкой без всякого будущего, а ему тоже хотелось жить, вот он и стоял за себя как умел. Но те дни давно прошли. Надеюсь, твой друг Макклейрен не забудет упомянуть, что Дон Винченте пожертвовал четверть миллиона долларов на строительство нового крыла для больницы.

— Неужели ты не понимаешь, что все это делается напоказ? — спросила она. — Он крадет десять миллионов, а потом возвращает четверть миллиона, чтобы заткнуть людям рот. В этом городе все сверху донизу подкуплены, и это дело его рук.

— Этот город открыт для всех, потому что так хотят его жители. Мэр, который был до Грабчека, попытался было кое-кого выдворить — от него живо избавились. Если тебе не нравится, что тут происходит, вини не Дона Винченте, а тех, кто посадил в мэры Грабчека. Ведь горожане выбрали Грабчека огромным большинством голосов.

— Стивенс платит и Грабчеку, и этому капитану полиции, как там его фамилия.

— Они берут деньги у всех.

— Прошлой осенью, когда этот подонок, сын Стивенса, задавил насмерть человека, Стивенс договорился с полицией и его отпустили. Как это называется?

— Какой нормальный отец не сделает все возможное, чтобы помочь сыну?

— По-моему, нормальный отец не должен так поступать, — возразила Тереза. — Во всяком случае «Экземинер» собирается потребовать пересмотра дела, и, держу пари, при такой гласности он этого добьется.

Марк взглянул на нее с удивлением. В этом настроении она была готова бороться даже с ним. Она оказалась по другую сторону баррикад. Не надо было приезжать в Америку, подумал он. Выжили бы и дома. На худой конец могли бы перебраться в Рим.

— Сделай мне одолжение, — сказал он. — Не занимайся этими делами.

— Странное у тебя настроение.

— Может быть.

— В чем дело?

Он не знал, как выразить по-английски — да и по-итальянски тоже — ощущение обреченности, еле уловимое предчувствие смерти.

— Sono seccato. Мне все осточертело. — Выражение это могло означать все, что хотел услышать собеседник. А поскольку он сам не понимал собственной тревоги, то не мог объяснить свои чувства Терезе. Он решил переменить тему. — Я получил письмо от Паоло. У него неприятности. Кто-то сделал так, что новая дороге на Палермо идет мимо самой деревни, и на него нажимают, чтобы он продал гараж Астма его усилилась. Похоже, что он потеряет свое агентство.

В такие минуты Марк любил думать и говорить про жизнь в Италии, где ему больше не было места.

— На земле моего двоюродного брата Росси нашли медь. Надо было бы съездить поздравить его… В Кальтаниссетте опять выборы. Кандидат — наш родственник по материнской линии. Зять моей троюродной сестры… А про Мессину сняли фильм.

— Про бандита?

— Ну да. Вот все посмеялись… В Сан-Стефано строится отель для туристов. В такой дыре, представляешь?

— Паоло не пишет про твою сестру? — спросила Тереза.

— Ее муж уехал на заработки в Германию. Она осталась одна с тремя малышами.

— Он не должен был этого делать.

— А разве мог он иначе? фабрика закрылась, и половина города сидит на пособии. Как бы нужно съездить туда. В такое время я должен быть рядом с Паоло, хоть он меня и не зовет. Наши родственники — люди терпеливые и не хотят беспокоить нас своими бедами. А я чувствую, что все там разваливается.

— Они хоть тебе пишут, — заметила Тереза. — А я и писем-то не получаю. Уже полгода прошло с тех пор, как мама написала в последний раз. Она поссорилась с бакалейщиком, который обычно писал под ее диктовку. Может, она больна, а я ничего не знаю.

— Мы должны вернуться, — подытожил он, чувствуя, как при этих словах у него сдавило горло.

— Ты хочешь сказать — домой, в Сицилию? Неужели на ее лице написана тревога?

— Именно. Мы оставили там родных, которые не могут без нас жить. Мы нужны им, а они нам. Здесь мы одиноки. — Он лихорадочно подыскивал подходящий предлог, чтобы прикрыть свою сентиментальность и неосязаемый, необъяснимый страх. — В городе объявилась какая-то шайка подростков. Хотим мы этого или не хотим, а придется Мартина отдать в закрытую школу. Иначе его будут бить только потому, что он католик.

— Решай сам, — сказала Тереза. — Но если мы уезжаем, давай не тянуть. Едем сразу.

— Многие уезжают, — продолжал размышлять он. — Половина, по крайней мере. Живут здесь лет пять-шесть, собирают кое-какие деньги и возвращаются.