Непредвиденная опасность - Амблер Эрик (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Карта предлагала два варианта. Можно добраться до железнодорожного терминала в Айгене и уже оттуда двинуться к Шварцбаху близ границы. Есть и еще один путь — через Гарсбах и Саммерау на австрийской стороне, а там попробовать пробраться напрямую к Будвайсу и Праге. Последний маршрут выглядел не слишком многообещающим. Во-первых, на этой карте не было отмечено ни одного пограничного города, а это означало, что паспорт могут потребовать в любой точке пути, и тогда у него не будет возможности сойти с поезда. Во-вторых, то была главная дорога из Австрии, а стало быть, полиция там очень внимательно осматривает всех путешественников. Сначала первый маршрут показался Кентону предпочтительней, но затем, при более пристальном рассмотрении, он заметил, что карта к северу от Айгена была помечена множеством маленьких черных треугольников. Обычно так обозначают высокогорные участки. Только тут до Кентона дошло: раз поезд останавливается в нескольких милях от границы, значит, этот участок недоступен для транспорта.
Он уже начал склоняться в пользу более длинного восточного маршрута, как вдруг заметил на карте к западу от Фрайштадта тонкую линию, пересекающую границу с Чехословакией. Дорога! Он присмотрелся и увидел не отмеченное никакими значками пространство, обозначенное одним словом — «Бомервальд».
Несколько секунд Кентон не сводил глаз с карты. Бомервальд… Ну конечно же! Это и есть Богемский лес! И как раз у него за спиной собралась целая группа людей, ожидающих экскурсионный автобус в этот заповедный край. Он взглянул на часы. Без двадцати двенадцать. Снова перевел взгляд на карту. Дорога проходила через местечко под названием Нойкирхен. Он подошел к стойке, и к нему тут же подскочил какой-то мужчина.
— В Линце у меня выкроилось немного свободного времени, несколько часов. Можете предложить мне какую-нибудь экскурсию? — спросил Кентон.
— Конечно, экскурсий сколько угодно. Можно съездить на раскопки в Холлстатер, в Бауернберг и Фрайнберг — очень красивая горная местность. Или же, если мой господин пожелает, можно съездить в Поштлингберг и Штайр — там много объектов, представляющих художественный интерес. Большинство зданий в стиле барокко.
Кентон небрежным кивком указал на туристов, ожидающих автобуса.
— А та экскурсия, она интересная?
— Да, да, из окна автобуса можно увидеть ни с чем не сравнимые и незабываемые красоты. Проехав через Нойкирхен, вы окажетесь в горном лесу, он раскинулся на высоте около тысячи метров, и оттуда открывается потрясающий вид на самое сердце Богемии. Но к сожалению, если у господина не так много времени, эта экскурсия ему не подходит. Возвращение только вечером.
Тогда Кентон торопливо пояснил, что уезжает поздно, ближе к ночи. Купил билет, быстро уселся рядом с другими туристами и почувствовал, что весь покрылся холодным потом. Нервы… В голове звучали две фразы: «На высоте около тысячи метров» и «вид на самое сердце Богемии». Он сделал над собой усилие, стараясь дышать ровней и реже, и исподтишка оглядел своих спутников.
Всего он насчитал девятнадцать человек, но большинство из них вроде бы австрийцы. Но прямо напротив разместился молодой француз с рассерженной физиономией, он что-то страстно и яростно нашептывал своей спутнице. Кентон уловил лишь несколько слов — «ta famille», [30] «ce vieux salop» [31] и «vicieuse». [32] Неподалеку от них сидел мужчина, погруженный в чтение газеты. Он развернулся спиной к Кентону, но журналист вдруг с ужасом заметил, что читает этот господин об убийстве в отеле «Джозеф». Кентон уставился в пол и от души пожалел о том, что не догадался купить газету или книгу, которой можно было бы прикрыть лицо. Уголком глаза он заметил, что сидевший рядом мужчина выжидательно посматривает на него и, видимо, готов завязать разговор. Напомнив себе, что он по мере сил должен стараться вести себя нормально и что полный отказ общаться и замкнутость привлекут нежелательное внимание, Кентон повернулся к соседу и заметил, что погода для поездки выдалась просто чудесная. Однако мужчина уже целиком был поглощен беседой с полной пожилой австриячкой, которая сидела напротив, и его не расслышал. Кентон почувствовал, что попал в дурацкое положение, и продолжил рассматривать пол.
Через несколько секунд взгляд его упал на маленький столик, стоявший футах в шести от кресла. На нем были выложены восемь аккуратных стопок туристических буклетов. Кентон с вожделением уставился на них. Если взять хотя бы один и рассматривать, выглядеть он будет не так подозрительно. Однако для того, чтобы взять, надо было встать, пройти к столику шесть футов, потом снова вернуться на свое место. Для этого требовалось определенное мужество, но вот наконец он все-таки поднялся и подошел к столику. Кентону показалось, что в этот момент на него уставились все присутствующие, но, возможно, просто разыгралось воображение. Он схватил буклет из ближайшей к нему стопки и поспешил вернуться на свое место. Но он неловко развернулся, и свисавшая с пояса пальто металлическая пряжка качнулась и звонко брякнула о край столика.
Густо покраснев, Кентон плюхнулся в свое кресло и уткнулся в буклет. То было расписание отплытий из Генуи на декабрь. Минуты две спустя, к величайшему облегчению, в помещение вошел мужчина в длинном пальто, отделанном золотым шнуром, и остроконечной шапочке и громко объявил, что автобус прибыл и все те, у кого есть билеты, могут пройти на посадку.
Половина мест в автобусе уже оказались заняты туристами из какого-то большого отеля, и Кентон, пристроившийся в самом хвосте процессии, когда поднялся в салон, обнаружил, что там осталось только одно свободное место. Пришлось втиснуться между довольно нескладной австриячкой средних лет и читателем газеты, маленьким австрийцем в очках без оправы на худом лице и пронзительными голубыми глазами. Кентон устроился на сиденье и выглянул в окно. Сердце у него упало — он смотрел прямо в глаза полицейскому, стоявшему на тротуаре.
На секунду Кентон потерял голову от страха. Первой мыслью было выскочить через запасную дверь и бежать. Только потом он понял, что благодаря отражению в оконном стекле полицейский никак не мог его видеть. Кентон расслабился, вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и взмолился про себя, чтобы водитель наконец перестал болтать с кондуктором и автобус отправился в путь.
— Странное одеяние, не правда ли?
Кентон вздрогнул. К нему обратился мужчина с худым лицом, он говорил по-английски с акцентом, характерным для обитателей лондонских окраин.
Сделав над собой усилие, Кентон спокойно обернулся к соседу:
— Bitte?
В пронзительных голубых глазках, смотревших на него через стекла очков, мелькнула смешинка.
— Да перестаньте! Не станете же вы уверять, что вы не британец?
Кентон слабо улыбнулся.
— Извините. Привык тут говорить только по-немецки.
Он почувствовал, что краснеет.
— Хотя эта австрийская полиция работает что надо, — продолжил между тем его собеседник. — Вот уже много лет я езжу в эту страну и готов побиться об заклад: здешние полицейские лучшие в Европе. Совсем не то, что немцы со всеми этими их красными нашивками и прибамбасами. Говорят, будто ни один преступник не может от них ускользнуть. И что вроде бы они тренируются в Вене.
Кентон решил сменить тему.
— Как вы догадались, что я англичанин?
Собеседник игриво подмигнул.
— Да я сразу вас раскусил, как только вы туда вошли. — Он указал пальцем на туристическое агентство. — А вот как и почему, вам сроду не догадаться!
— По одежде? — спросил Кентон.
— И да, и нет. — Он презрительно ткнул пальцем в его пальто. — Континентальная тряпка, и покрой тоже континентальный. Шляпа немецкая. Нет, не по ним. По лацкану пиджака, его уголок торчит из-под пальто.
— Пиджака?
— Да. Пиджак у вас английский.
