Рандеву в Сан-Франциско - де Вилье Жерар (книги хорошего качества txt) 📗

Джонс вовсю пялил глаза. В Вашингтоне такой притон закрыли бы через два часа. Девушка была неопытна и приняла сдержанность за робость. Она наклонилась еще ниже, чтобы Джонс мог вдохнуть запах дешевых духов, которыми она была пропитана, не считая запаха пота, и спросила:

— Тебе не скучно, волчонок? Ты угостишь меня?

В то же время она раскачивала пупком перед носом Джонса. Это было уже слишком. Он жалобно застонал и промямлил:

— Я хотел бы поговорить с Дэнни, Дэнни Железная Рука...

Девушка сразу напряглась и сухо спросила:

— Кто это? Я не знаю никакого Дэнни...

— Чемпион Иокогамы, — выдавил Джонс, проклиная Малко, ЦРУ и Китай.

— Еще один наркоман, — вздохнула девушка. — Терпеть их не могу: они никогда не думают о любви.

Она ушла, покачивая бедрами.

Джонс позеленел от злости. Она вернулась и почти швырнула на стол виски, не глядя на гориллу. Прошло четверть часа. Танцовщица снова поднялась на сцену, а официантки старались пробудить аппетит у одиноких клиентов. Джонс начал думать, что ниточка Чу оборвалась, когда к столу подошел отвратительный тип. Это был китаец с совершенно круглым ртом, вокруг которого росла длинная черная щетина. Его глаза заволакивала беловатая жидкость, в которой, Крису показалось, плавали насекомые. Незнакомец был одет в бесцветную майку. Огромные руки не вязались с хилым телом.

— Вы спрашивали Дэнни Железную Руку? — поинтересовалось ужасное существо хриплым голосом.

— Да, — ответил Джонс, преисполненный отвращения.

Китаец гнусно улыбнулся:

— Вам для шприца или вдыхания?

Джонс покраснел до корней волос и отрицательно замотал головой. Китаец продолжал.

— Тебе что, кошачьей травы [11]? Трубку?

— Трубку.

— Бабки есть?

Джонс показал свернутую трубочку десятидолларовых бумажек.

— Тачка есть?

Джонс утвердительно кивнул.

— Тогда пошли.

Не будучи злопамятным, горилла оставил на столе два доллара и последовал за китайцем, едва достигавшим ему до плеча. Но плечи у китайца были очень внушительными. Они молча направились в паркинг.

— Ты поедешь за мной до дома Ферри, остановишься, когда я дам тебе знать, — приказал Дэнни Железная Рука.

Это был самый мерзкий квартал Сан-Франциско. На берегу моря располагались офисы различных навигационных компаний. Внутри квартала ангары чередовались с пустырями. Между ними и огромными цементными опорами Фривея извивалась улица. Здесь жил особый люд, странный мир карманников, проституток, наркоманов и убийц. Почти ежедневно обнаруживали труп на пустыре или в мутной воде порта.

Китаец сделал знак Джонсу остановить машину перед домом номер четырнадцать на улице Пиер.

Настороженный горилла незаметно засунул за пояс кольт. Здесь могут удавить за грош... От пола, загаженного отбросами, шло жуткое зловоние. Грохот Фривея над их головами заглушал все другие шумы, а свет почти не проникал сквозь запыленные стекла.

Китаец остановился перед силуэтом, опирающимся о стояк. После короткого совещания он вернулся к Джонсу.

— Все о'кей, давай бабки. Шестьдесят долларов. Это настоящий, не какой-то дросс.

Джонс протянул деньги. Новое совещание. Дэнни Железная Рука подозвал его. Они прошли мимо силуэта человека, лицо которого Джонс не смог различить в темноте. Пройдя метра четыре, Дэнни Железная Рука приподнял крышку мусорного ящика, порылся в нем, вынул пакет величиной с коробку от сигарет и протянул его Джонсу. Возле мусорного ящика сидели на корточках два человека. Охрана Золотого Тельца. Джонс сунул пакет в карман куртки. Дэнни Железная Рука потянул его за рукав:

— Я хочу свою долю, — сказал он жалобным тоном.

Горилла вынул десятидолларовый банкнот. Китаец радостно схватил деньги и исчез, не простившись. Джонс вернулся к машине, держа руку на рукоятке кольта.

Десять минут спустя он был у Телеграф Хилла. Ему открыл Милтон. Джонс протянул пакет Малко, тот передал его Чу.

Старик очень осторожно открыл пакет. В пакете была старая заржавленная консервная банка, из которой он достал обернутый в бумагу черный слиток. Он развернул бумагу и поднес слиток к носу. Долго его нюхал, и лицо его выражало удовлетворение.

— Очень хорошо, — пролепетал старик.

— Еще повезло, — сказал Джонс. — Я бы ни за что не пошел его менять.

Пора было уходить, но Малко решил, что предосторожность не помешает. Он снял трубку и позвонил Ричарду Худу:

— Пришлите нам две патрульных машины, — попросил он. — Нам надо перевезти нечто более ценное, чем все золото Форт-Нокса... Может быть, это будет концом наших и ваших проблем.

— Машины будут через десять минут, — сказал шеф полиции.

Через некоторое время обе машины были на месте. Малко попросил их охранять «форд».

— Если заметите что-нибудь подозрительное, — сказал он, — сразу стреляйте.

Сержант, севший рядом с шофером, снял оружие, висевшее на щитке приборов.

Чу с достоинством сел в машину, Малко рядом с ним.

По дороге ничего не произошло. Чтобы не привлекать внимания, они поднялись в отель из гаража. Полицейские остались на вахте в коридоре, у одного из них было оружие. Другая патрульная машина все время объезжала здание.

Сначала Чу бродил, как неприкаянный, по номеру-люксу, затем устроился на ковре, обложившись подушками. Достал свой поднос с опиумом и стал курить, охраняемый полицией Сан-Франциско...

Малко сгорал от нетерпения. Он был уверен, что у китайца есть ответ на все загадки. Нужно сохранить ему жизнь еще на несколько часов. Старик находился в комнате Малко, в соседних комнатах — Джонс и Милтон. Напротив ни одного здания, только небо.

В дверь постучали. Джонс пошел открывать, прикрыв кольт салфеткой.

В приоткрытую дверь просунулась красная рожа полицейского-ирландца. Он сопровождал запыхавшегося китайского мальчика, держащего в руках огромный поднос, накрытый металлической крышкой.

— Ты проверил, что там?

— Не... — глупо ответил полицейский.

Горилла выскочил сам и резко вытолкнул мальчика с ношей в коридор, затем снял крышку с подноса.

Он увидел великолепную утку, несколько тарелок, чайник и лепешки.

— Хорошо. Входи.

Маленький китаец торжественно переступил порог и поставил поднос на большой стол перед Малко и Чу. Театральным жестом он снял крышку и пронзительным голосом сказал несколько слов по-китайски. Чу склонил голову, пуская слюну.

— Что он говорит? — спросил Малко.

— Он говорит, что его хозяин приготовил ее, как если бы это было последнее блюдо, которое я съем на этой земле... Простая формула вежливости.

Под подозрительным взглядом Джонса мальчик вынул из кармана небольшой нож и открыл его. Жестом хирурга он стал снимать с утки блестящую кожицу маленькими ломтиками, которые он укладывал на одной из тарелок.

Когда не осталось ни миллиметра кожицы, он поставил перед Чу блюдо, затем блюдце с соусом, тарелку с зеленью и лепешками, и лишь после этого убрал поднос со стола.

Чу с жадностью взял лепешку, положил на нее несколько кусочков кожицы, полил соусом, добавил зелени и сунул в рот. Тщательно прожевав все это, он с наслаждением отрыгнул.

Остолбеневшие гориллы смотрели на него.

— Разве едят только кожу? — разочарованно спросили они.

— Да, — ответил Малко. — Это — изысканное блюдо. Мясо отдают слугам...

В тот же момент Чу пригласил их жестом отведать мясо.

Малко вежливо отказался. Он устроился в комнате Джонса. Брабек не осмеливался попросить, но ему очень хотелось попробовать кусочек кожи. Он крутился вокруг китайца.

Через пять минут он подошел к Малко с жирными руками и счастливым видом. Китаец оказался великодушным. Чу доедал последние куски лакированной кожи, запивая ее зеленым чаем.

После этого он с удовлетворением икнул, встал и заковылял к Малко.

— Мне кажется, я смогу закончить работу к четырем часам, — сказал он. — Я ее уже в основном сделал.