Приключение в Сьерра-Леоне - де Вилье Жерар (библиотека книг txt) 📗

Малко воспользовался этим, чтобы перезарядить оружие. Если бы только здесь был телефон! Джима Декстера невозможно предупредить... Только бы шофер иранца не сразу поднял тревогу...

Карим Лабаки играл с несколькими друзьями в покер, когда один из его людей склонился к его уху. Должны были быть серьезные причины, чтобы его побеспокоили, когда он играл с самыми влиятельными людьми страны, среди которых был и министр внутренних дел... Отложив карты, он пересек огромную гостиную, на полу которой лежало великолепное ворсистое ковровое покрытие, созданное специально для него в мастерской дизайнера Клода Даля. Какой-то мужчина ждал его у крыльца возле «мерседеса» с дипломатическим номером иранского посольства. Он был явно озабочен.

— Вот он хочет поговорить с вами, — сообщил палестинец. — Это шофер Форуджи.

— Ты почему здесь? — резко спросил ливанец. — У тебя есть поручение?

Из-за неполадок в телефонной сети они часто пользовались курьерами... Шофер проглотил слюну.

— Нет. Господин Форуджи исчез.

— Исчез? Где?

Шофер объяснил, что произошло этим вечером. Как Хусейн Форуджи не появился через час, и он вынужден был вернуться в резиденцию, где иранца тоже не было.

Лабаки размышлял, почуяв недоброе. Эта свинья Хусейн Форуджи, вероятно, отправился к какой-нибудь шлюхе. Он внезапно вспомнил информацию о том, что Форуджи был любовником бывшей телефонистки иранской резиденции. Это могло плохо кончиться.

— Подожди меня, — сказал он. — Я поеду с тобой.

Предупредив своих друзей, чтобы они продолжали играть без него, и взяв трех палестинцев, он влез в «мерседес-500». Шофер Форуджи поехал следом за ним. Через десять минут они уже были в Мюррей Тауне. В свою очередь, он объехал район, где исчез иранец. Он удивлялся все больше и больше. Не мог же эта свинья Форуджи переметнуться на другую сторону... С иранцами ни в чем нельзя быть уверенным, это такие проходимцы...

Шофер ливанца начал обследовать улицу. Он поспешно вернулся.

— Босс, я кое-что узнал... Идемте.

Ливанец последовал за ним к женщине, торговавшей сигаретами по два леоне за штуку на веранде ветхого дома... Шофер объяснил, что торговка видела большую красную машину недалеко от дома, в который вошел иранец... В машине сидело несколько человек. В том числе жившая там девушка.

— Кто такая? — спросил Лабаки.

— Бамбе, бывшая телефонистка резиденции, — объяснил шофер. — Однажды она заболела, и я привез ее сюда. Очень молодая девушка.

Ливанец почувствовал, как железная рука сжимает ему сердце. Этот негодяй Форуджи солгал ему! Он трахался с этой девицей. А Бамбе была знакома с Руджи, у которой была любовная связь с агентом ЦРУ... Это действительно могло плохо кончиться. Он положил двести леоне перед торговкой сигаретами и спросил по-креольски:

— You sabe oussa shi done go? [38]

Женщина протянула руку, укалывая направление, противоположное центру Фритауна.

— Shi gogo for ya [39].

Все это было очень подозрительно. Особенно настораживала красная машина... В любом случае затевалось что-то серьезное. Он поздравил себя с тем, что его больше ни в чем нельзя упрекнуть. Его «воспитанники» с надежными документами готовы отправиться в путь. Вот только Форуджи мог заговорить и впутать его, Лабаки, в это дело... Его необходимо найти. Живого или мертвого, но предпочтительнее мертвого.

— Мы возвращаемся! — сказал он.

Обе машины умчались на полной скорости, обдавая грязью редких прохожих. Вернувшись, Карим Лабаки направился прямо к министру внутренних дел:

— Ты не знаешь, сколько во Фритауне больших красных машин?

Негр несколько секунд подумал.

— Я знаю три таких, — сказал он, — думаю, что других нет. «Мерседес» вице-президента, «пахеро» Кофе, человека из Ганы, который содержит ресторан, и «рейнджровер» этого сумасшедшего ирландца, протеже Шека Сонгу. Я просто не понимаю, как такого человека не выслали из нашей страны после преступлений, которые он совершил в Мозамбике. Это расист...

Ливанец больше не слушал его. Форуджи похитило ЦРУ... Что было весьма дурным признаком. Для того, чтобы ввязаться в подобное дело, американцы должны были быть в курсе того, что готовят иранцы. С помощью его, Лабаки. Любой ценой в этом надо разобраться. Прежде чем об этом узнает Президент Момо. Конечно, у него есть влияние в Сьерра-Леоне, но он все-таки не так богат, как США и Саудовская Аравия вместе взятые... Он отвел начальника палестинцев в угол:

— Возьми своих людей и отправляйся в Лакку, к Ходжесу, — приказал он. — Будь осторожен, он всегда вооружен. Привезешь всех, кого найдешь там. Если они будут оказывать сопротивление, убей их. Кроме Ясиры.

Глава 14

От жуткого вопля у Малко застыла кровь в жилах. Вопль, казалось, доносился с пляжа, расположенного за садом Билла Ходжеса. На этот раз, не обращая внимания на крики Бамбе, он кинулся в сад и стал всматриваться в песчаный пляж. Справа от себя, метрах в пятидесяти, он различил свет электрического фонарика и бросился в этом направлении.

Приблизившись, он увидел тело, висевшее на одной из веток большого бавольника, растущего на краю пляжа. Оцепенев от ужаса, Малко подумал, что ирландец повесил Хусейна Форуджи!

Когда он подошел к подножию дерева, то понял, что иранец был просто подвешен за запястья, а веревка, стягивавшая его руки, была перекинута через ветку и другой ее конец держал ирландец. Иранец продолжал орать от боли, но уже не так сильно. Билл Ходжес, задрав голову, смотрел на него. Малко мельком отметил, что его кинжал по-прежнему был засунут за голенище сапога.

— Что вы делаете, Билл? — возмущенно спросил он у ирландца.

— Я же вам сказал, я «размягчаю» его, — безмятежно ответил Дикий Билл.

Взяв иранца за ноги, он подтянул его к себе, как можно выше, как маятник, и затем отпустил. Хусейн Форуджи полетел вперед, на лету обдирая спину о ствол бавольника. Из его горла снова вырвался ужасный вопль. Повинуясь движению маятника, он опять вернулся к ирландцу и снова, задев ствол дерева, завизжал, как резаный.

Малко растерянно наблюдал за этой сценой. На первый взгляд, эта игра в маятник казалась совершенно невинной. Он подошел ближе и тогда увидел, что рубашка иранца была разорвана на спине в клочья и лохмотья пропитаны кровью. Осмотрев ствол бавольника, он понял, в чем заключалась омерзительная шутка Билла Ходжеса. Ствол дерева был покрыт треугольными выступами, напоминая собой гигантскую природную терку для сыра. При каждом соприкосновении с ним эти колючки вырывали несколько лоскутков кожи со спины иранского советника по культуре.

Билл Ходжес поймал его за ноги и снова стал подтягивать к себе.

— Мы снова отправляемся в путь, — весело сказал он.

— Прекратите, — закричал Малко.

Слишком поздно: ирландец резко отпустил веревку, и снова Хусейн Форуджи, раскачиваясь взад и вперед, задевал за ствол бавольника, сопровождая эти движения криками и омерзительной мольбой.

— Сейчас же отпустите его! — приказал Малко.

Билл Ходжес подчинился, и иранец тяжело рухнул на землю. Он перевернулся, чтобы лечь на живот. Спина его представляла собой сплошную рану. В ней осталось несколько колючек бавольника. Малко был возмущен, а ирландец, казалось, чувствовал себя прекрасно.

— Здесь так поступают с ворами, чтобы заставить их признаться, — объяснил он. — Здоровый и естественный метод, оставляющий царапины. По ним впоследствии всегда можно опознать вора.

Малко присел на корточки возле стонущего Хусейна Форуджи.

— Кто эти два человека? — спросил он.

Очевидно, иранец был надлежащим образом «смягчен». Умирающим голосом он прошептал:

— Набиль Муссауи и Мансур Кадар. Шииты из Южного Бейрута.

— Что они здесь делают?