Приключение в Сьерра-Леоне - де Вилье Жерар (библиотека книг txt) 📗

— Как вы думаете, где она?

— Она, должно быть, поехала в свою деревню посоветоваться с колдуном, чтобы он совершил обряды, которые должны успокоить душу умершего. На это может потребоваться от трех дней до трех недель. На нее больше не рассчитывайте... Это нечто такое, что невозможно преодолеть. В Африке, каждый раз, когда пренебрегаешь обычаями, приходится об этом жалеть...

У Малко оставался один главный вопрос. Выполнит ли Бамбе свое обещание? Успела ли Руджи предупредить ее перед тем, как уехать? Не запугали ли и ее его противники?

Через несколько часов все выяснится.

Глава 13

Мерцающее пламя свечи придавало красным пятнам, покрывавшим лицо Дикого Билла, неестественный вид. Ирландец, развалившись в кресле, курил огромную сигару, запах которой наполнял маленькую комнату. Они с Малко сидели в засаде в одном из пустых кабинетов в доме Бамбе.

Вопреки всем ожиданиям, она не проявила никакого смущения, встретив Малко, как было условлено; когда он объяснил ей, что Руджи пришлось уехать из Фритауна, молодая негритянка согласилась, чтобы он взял на себя заботу о ней. С нескрываемым удовольствием... Уже давно стемнело, и ожидание начинало действовать на нервы обоим мужчинам. Не было никакой уверенности, что Хусейн Форуджи попадет в устроенную Малко ловушку.

Малко посмотрел на Билла Ходжеса. Наемник был в полотняной рубашке, из-под закатанных рукавов которой виднелась татуировка, слишком тесные джинсы стягивали живот, под натиском которого, казалось, вот-вот лопнет широкий ремень с серебряной пряжкой.

Черные сапоги были безукоризненно начищены и из правого торчала рукоятка кинжала.

Ирландец вынул изо рта сигару и заметил:

— Сколько же мы будем ждать этого засранца Форуджи?

— До десяти, — сказал Малко. — Потом он уже не придет.

Бамбе сказала ему, что все иранцы стараются как можно раньше вернуться к себе. Следовательно, им оставалось ждать еще около двух часов. Для молодой негритянки на другой половине дома время, наверное, тоже тянулось медленно.

Яростное мяуканье раздалось под их окном. Это дрались дикие коты. Окна комнаты, в которой сидели мужчины, выходили только на море, и иранец, войдя в парк, не мог увидеть свет. Малко смотрел в окно, следя за огнями рыбацкой лодки, удалявшейся к Фритаунской бухте.

Малко молил Бога, чтобы иранец клюнул на его хитрость, иначе — тупик. Дикий Билл предложил, конечно, в качестве запасного варианта нападение на резиденцию Карима Лабаки, но это вряд ли было осуществимо.

Ирландец вынул из санога кинжал с острым, как бритва, лезвием и развлекался тем, что разрезал надвое листы бумаги. Его глубоко посаженные глазки беспрестанно бегали. Он произнес своим обычным монотонным голосом:

— Она славная, эта малютка Бамбе, и у нее, наверное, еще нет СПИДа.

Ненасытный. Неужели его пышнотелой белокурой ливанки ему уже не хватает... Африка, казалось, удесятеряла сексуальные потребности и тех, и других.

Он зевнул и закрыл глаза, медленно затягиваясь своей сигарой. Его «рейнджровер» стоял в тупике, чуть дальше, под охраной одного из его служащих. Малко посмотрел на свои часы «Сейко».

Четверть девятого. Самое большее через два часа все выяснится.

Хусейн Форуджи вместе с послом своей страны со стаканом апельсинового сока в руке держался в стороне от толпы неверных, толпившихся на коктейле, устроенном посольством Южной Кореи в одной из гостиных отеля «Мамми Йоко». Это был один из его редких выходов в свет. Им было приказано не вмешиваться в дипломатическую жизнь, чтобы «не запятнать» свою репутацию... Держа оранжад на виду, они с подчеркнутым презрением смотрели, как толпа приглашенных налегает на бутерброды и спиртное. Особенно усердствовали дипломаты из африканских стран...

Посол склонился к уху Форуджи.

— Наш курьер завтра будет в Тегеране. Я ему сказал, что все идет так, как нам надо. Надеюсь, что я не поторопился.

Хусейн Форуджи с удовлетворением погладил свою бороду.

— Аллах велик, а наши противники глупы, — назидательно сказал он. — Все будет так, как пожелал имам.

— Пас никто не сможет обвинить?

— Никто. Будут только подозрения, и лишь Аллах сможет сказать, кто вложил оружие в руку, которая поразит наших врагов...

— Отлично, — одобрил посол. — Ни в коем случае нельзя повторить ошибку сионистов с Эйхманом в Латинской Америке. Они осложнили отношения со многими странами из-за своих неумелых действий...

— Это к нам не относится... — заверил Хусейн Форуджи.

Он допил свой оранжад. Сложенная записка в глубине его кармана жгла ему пальцы. Он с утра разрывался между похотью и осторожностью. Чтобы повидаться с Бамбе, нужно было соблюсти множество условий, первым из которых было то, чтобы ни у кого из его окружения не возникло никаких подозрений. Иначе последует немедленное возвращение в Тегеран, но не на тех условиях, на которых бы ему хотелось. Его развлечения в резиденции не выходили за рамки дружбы, их ему прощали. Скандал во Фритауне — это было совсем другое. Затем нужно было избежать шантажа. С этой стороны он мог быть спокоен. С помощью денег африканку было легко заставить молчать. Совсем слабый голос говорил ему, конечно, что в приглашении Бамбе не было логики, но ему совершенно необходимо было еще раз погрузиться в ее чувственный рот...

Он поставил пустой стакан от оранжада и сказал послу:

— У меня еще есть дела. Я должен встретиться с важным агентом.

— Будьте внимательны, — посоветовал дипломат. — Я останусь еще на несколько минут.

Хусейн Форуджи подчинялся не ему, а министерству внутренней безопасности, организации гораздо более влиятельной, чем министерство иностранных дел.

Едва Форуджи исчез, как посол подошел к буфету и незаметно налил себе бокал коньяку... Алкоголь восхитительно согрел ему горло и ударил в голову. Он смотрел на бутылку «Гастон де Лагранжа» так, словно это был имам, испуганно оглядывался по сторонам. Высокий негр в национальном костюме подмигнул ему в толпе, и он, смутившись, отвернулся.

Хусейн Форуджи нашел свою машину на стоянке и скользнул на заднее сиденье. Его бледное лицо побагровело от нервного напряжения и желания.

— Едем в Мюррей Таун, — сказал он шоферу. — Высадишь меня и подождешь. Никому ничего не говори. Это тайная встреча.

— Baleh, baleh [37], — скептически прошептал шофер.

— Вот он.

От шепота Билла Ходжеса Малко вздрогнул. Ирландец уже довольно давно спрятался за угол дома и следил за тропинкой, пересекающей запущенный сад. Это была инициатива Малко: не было никакой уверенности в том, что Форуджи приедет на машине.

Малко, в свою очередь, выпрыгнул в окно и тихо последовал за Биллом Ходжесом к его наблюдательному пункту.

Хусейн Форуджи исчез, но дверь дома была приоткрыта. Малко пристально смотрел на створку двери, биение его пульса резко участилось. Через несколько минут ситуация станет необратимой. Он чувствовал себя, как генерал перед наступлением. С этого момента он остается один. Джим Декстер, несмотря на свои добрые намерения, если дело обернется плохо, сможет лишь обеспечить ему место в Арлингтоне, на кладбище для особо отличившихся тайных агентов.

Оба мужчины в течение нескольких минут стояли неподвижно. Во избежание любой непредвиденной реакции лучше было не вмешиваться, пока Хусейн Форуджи не приступит к делу...

Прошло около четверти часа. Малко чувствовал, как кровь стучит в висках и сжимается желудок. Наконец он сдвинулся с места и добрался до темного коридора, ведущего в комнату Бамбе. В тот момент, когда он подошел, тишину разорвал хриплый крик. В приоткрытую дверь он мельком заметил сидящего на кровати иранца и Бамбе, стоявшую перед ним на коленях. С открытым ртом, неподвижным взглядом, с выражением полного удовлетворения на лице, Хусейн Форуджи явно только что кончил в рот молодой негритянки.